Судоустройство и правоохранительные органы

В-третьих, к организации дореформенного суда слово «система» применимо лишь условно. Как отмечают составители шеститомника «Судебная власть России: История. Документы», «она представляла собой настолько беспорядочное нагромождение друг на друга [соответствующих] учреждений… что подробно, упорядоченно эту неимоверно запутанную совокупность и компетенцию каждой из ее составляющих не считали то ли возможным, то ли нужным отражать даже очень обстоятельные авторы трудов досоветского периода истории России»

.

Отмеченные обстоятельства указывают на важную объединительную черту, характерную для всего дореформенного этапа: в этот период происходит формирование предпосылок для последующего построения полноценной, научно обоснованной судебной системы, что в целом отражает закономерности, свойственные и другим европейским государствам.

Первой такой предпосылкой стало обособление суда от власти монарха. На раннем этапе существования Российского государства связь между ними была неразрывной. Какое-то время князь, по-видимому, был единственным легитимным судебным органом помимо общественного суда (веча). Однако уже скоро вполне отчётливо наметилась тенденция к децентрализации судебной функции. Не будучи в состоянии справиться в одиночку, князья доверяли ее осуществление сперва своим дружинникам

, а позже – членам своей семьи. К середине XII в. распространённой практикой стало разрешение споров на местах тиунами и иными представителями государя

.

Дальнейшее отделение суда от высшей власти выразилось в постепенном ограничении судебных полномочий монарха. Отказавшись от личного рассмотрения большинства правовых споров, князья (а позже и цари) долгое время дозволяли своим подданным обращаться к ним с жалобами («челобитными») на любые спорные решения. Лишь в Соборном уложении 1649 г. (ст.20 гл.10) впервые был установлен запрет искать защиты у государя, прежде «не бив челом в приказе»

.

Представление о монархе как о высшей судебной инстанции(типичное для всей европейской правовой традиции того времени) сохранялось в России еще более полувека, пока в 1718 г. не было провозглашено, что те «челобитчики…[кто] Сената правосудием не удовольствуются… больше никуда своего челобитья не [будут] иметь, понеже тот вышний Сенат от Его Царского Величества высокоповерен»

. Впрочем, как Петр I, так и последующие правители порою всё же вспоминали о принадлежащих им судебных полномочиях. По-видимому, окончательная замена суда государя судом от имени государя произошла лишь к концу эпохи дворцовых переворотов.

Стоит отметить, что изначально решение российских монархов отказаться от отправления судебной функции, ограничив тем самым собственную власть, было продиктовано единственным желанием сложить с себя хотя бы часть государственных забот

. Однако впоследствии этот шаг позволил совершенно безболезненно претворить в жизнь одно из важнейших правовых начал Судебной реформы 1864 г.: принцип подзаконности судебной власти и ее отделения от власти законодательной

.

Вторая заметная предпосылка, возникшая на данном этапе, связана с постепенным отделением суда от администрации. Надо сказать, что оформилась эта тенденция далеко не сразу, а ее логическое завершение состоялось лишь в ходе реформы 1864 г. В целом же для дореформенного этапа был характерен противоположный принцип: «кто управляет, тот и судит»

.

Самые ранние шаги к обособлению «судебных мест», по всей видимости, были предприняты лишь в середине XVI в. Именно тогда «стремление центральной власти… ограничить власть областных правителей» привело к созданию «совершенно новых… учреждений с специально… судебными функциями» (Разбойного приказа, Холопского суда и др.)

. Впрочем, значение данного события не стоит переоценивать. Подведомственность новых приказов охватывала лишь малую долю судебных дел. К тому же за каждым из них закреплялись не только судебные, но и сугубо административные полномочия

.

Более решительную попытку отделить суд от органов управления предпринял Петр I. Поручив управление на местах воеводам и комендантам, состоявшим под властью губернаторов, император запретил им «ссоры»«тяжебного дела… судить и судьям в расправе их помешательство чинить»

. Рассмотрение судебных споров указами 1719 г. было поручено провинциальным и наблюдающим за ними надворным судам

.

Хотя произошедшая реформа была несомненным шагом вперед, созданная ею система не избежала внутренних противоречий. Формально не вмешиваясь в существо судебных дел, администрация всё же осуществляла надзор за правильным функционированием судов. При этом судебные полномочия вверялись не только специально созданным для этого органам, но и многочисленным коллегиям, пришедшим на смену приказам и также осуществлявшим отраслевое управление государством

. В отсутствие прочной идеологической основы новая организация суда оказалась недолговечна, просуществовав не более десятилетия

.

Следующий импульс развитию идеи об отделении суда от администрации был задан лишь полвека спустя, в ходе губернской реформы Екатерины II. В преамбуле к Учреждению 1775 г.

отмечалось, что совмещение в одном и том же месте судов, полиции, казенных доходов и счетов препятствует нормальному течению правосудия, в связи с чем провозглашался принцип отделения судебных мест от губернских правлений. Непосредственно в тексте документа наместникам, городничим и прочим чиновникам предписывалось «никого не судить» и «отнюдь не мешаться в производства судебных дел».

Несмотря на то что к моменту екатерининской реформы «мысль о необходимости разделения [судебной и административной власти] сделала значительные успехи… и осуществление ее было гораздо более прочным»

, искомая цель достигнута так и не была. Зависимость суда от администрации по-прежнему сохранялась. Органы управления не только влияли на состав судебных мест, но и имели широкие надзорные полномочия. По меткому наблюдению Н.М. Коркунова, «Учреждение 1775 г. установило не столько разделение властей, сколько разделение труда… Оно различало не только суд и администрацию, но точно так же в сфере самой администрации полицейские и казённые дела»

.

Перестройка государственного аппарата, произведенная Екатериной II, стала последним значительным преобразованием судебной части в дореформенный период. В последующие десятилетия суд всё так же оставался единым с администрацией. И всё же произошедшие изменения не прошли даром. Именно они заложили основу для будущего перехода к судебной системе, полностью отделенной от государственного управления.

Третья важная предпосылка, сложившаяся на дореформенном этапе, – это формирование тенденции к систематизации судов. Начало этой тенденции было положено в XV–XVI вв. в ходе стремительной централизации Российского государства. Данный период ознаменовался принятием Судебников 1497 и 1550 гг., нацеленных на единообразную организацию суда по всей территории страны

. Проведенная унификация стала первым шагом на пути к построению полноценной судебной системы.

Впрочем, до этой цели было еще далеко. Хотя различия между московским, новгородским, тверским и иными российскими судами были стерты, взаимодействие судебных органов оставалось хаотичным. Не существовало ни стройной системы инстанций, ни внятных правил определения подсудности. Во многом это было связано с тем, что, не будучи отделенным от органов управления, суд функционировал по принципу отраслевой специализации («каждый приказ кого-нибудь за что-нибудь да судил»

). Кроме того, суд не был ни всесословным, ни равным.

Впоследствии начатая систематизация была продолжена. В результате реформ Петра I и Екатерины II организация российского суда стала более логичной. С обособлением судебной функции число судебных мест было значительно сокращено. Их отраслевая специализация, отчасти сохранившись, ушла на задний план, что сделало подсудность более прозрачной. Одновременно с этим была намечена иерархия судебных звеньев, что позволило уменьшить количество инстанций и придать движению дела определенную закономерность

.

Тем не менее на дореформенном этапе выстроить полноценную судебную систему не удалось. Споры о подсудности по-прежнему не были редки. Попытки найти компетентный судебный орган порою приводили к отказу в правосудии. Отмеченной хаотичности дореформенной организации суда во многом способствовал принцип сословности, имевший на тот момент колоссальное значение

. Важно и то, что количество судебных звеньев и инстанций, хотя и сократилось, но всё же оставалось произвольным. Как видно, даже поздний дореформенный суд нуждался в дальнейшей систематизации

.

Наконец, четвертая значимая предпосылка связана с формированием судейского корпуса. В процессе исторического развития лица, задействованные в отправлении судебной функции, постепенно обретали качества, делающие их судьями в самом строгом смысле этого слова. Речь идет, во-первых, об их персональной независимости и, во-вторых, об их профессионализме.

Говоря о судейской независимости, стоит в первую очередь помнить о том, что судья strictosensu «не может иметь никакого непосредственного начальника»

. Интересно, что воплощение этой идеи началось еще в Древнерусском государстве. Даже самые ранние законодательные акты, направленные на построение судебной иерархии, не закрепляли за вышестоящими «судами» право вмешиваться в дела нижестоящих инстанций, влияя на принимаемые решения. Не менее важно отметить, что с развитием российского судоустройства уже на дореформенном этапе наблюдалось постепенное расширение гарантий беспристрастности, причем некоторые из них имели довольно раннее происхождение

.

Что касается профессионализма судей, здесь важны два аспекта. Первый состоит в освобождении лиц, осуществляющих судебную функцию, от иных видов профессиональной деятельности. Второй – в их обучении праву и искусству разрешения споров. Останавливаться на первом аспекте нет нужды, поскольку его реализация неразрывно связана с рассмотренной ранее идеей обособления суда от администрации. Если же говорить о профессиональном обучении судей, остается признать, что в России даже в XVIII в. наблюдалось «полное отсутствие юридической подготовки:… были законоведы в лице дьяков и подьячих, но не было образованных юристов»

. Первые университеты с юридическими факультетами появились лишь в середине XVIII (Московский) – первой половине XIX(Казанский, Харьковский, Санкт-Петербургский, Киевский и др.) веков, а первое специализированное юридическое высшее учебное заведение – Императорское училище правоведения – возникло лишь в 1835 г.

Едва ли стоит удивляться, что даже к концу дореформенного периода «в судах первой инстанции неграмотные или малограмотные составляли большинство»

.

Резюмируя особенности российского судоустройства до реформы 1864 г., можно вновь повторить два ключевых тезиса. С одной стороны, организация дореформенного суда была далека от идеала. Не только его внутреннее устройство, но и способы взаимодействия с иными органами власти требовали коренного пересмотра. С другой стороны, история отечественного суда до Великой реформы не была статичной. С течением времени он развивался, формируя почву для будущих масштабных преобразований. В последовавших затем изменениях видны «не скачки и не бред буйной теоретической мысли… а только логическое развитие институтов, раньше намеченных»

. Судебная реформа 1864 г. была радикальным, но всё же вполне закономерным шагом.

§ 2. Судебная реформа 1864 г. и ее значение