Защита гражданских прав: избранные аспекты

Беглый анализ указанного определения позволяет прийти к выводу, что, с одной стороны, такое определение является избыточным, а с другой – неполным.

Так, включение в содержание убытков наряду с расходами, необходимыми для восстановления права, также утраты (уничтожение) имущества, является по сути смешением наличного вреда и последствий его причинения. Очевидно, что для восстановления права, нарушенного повреждением имущества, необходимо будет понести какие-то расходы, между тем и то, и другое отождествляется с понятием «убытки». Иными словами, определение содержит разные формы проявления негативных последствий, которые могут существовать как результат одного и того же правонарушения.

Следует отметить, что существующее определение убытков появилось только в ГК РСФСР 1964 г., в то время как ГК РСФСР 1922 г. указания на расходы не содержал. Согласно абз. 2 ст. 117 ГК РСФСР 1922 г. под убытком разумеется как положительный ущерб в имуществе, так и упущенная выгода, возможная при обычных условиях оборота.

С другой стороны, упоминая лишь о расходах, необходимых для восстановления нарушенного права, ст. 15 ГК РФ оставляет открытым вопрос о расходах, понесенных не в связи с нарушением, а ввиду того, что кредитор полагался на надлежащее исполнение обязательства. Так, в соответствии с абз. 2 п. 3 ст. 434.1 ГК РФ сторона, которая ведет или прерывает переговоры о заключении договора недобросовестно, обязана возместить другой стороне причиненные этим убытки. При этом под убытками, подлежащими возмещению недобросовестной стороной, понимаются расходы, понесенные другой стороной в связи с ведением переговоров о заключении договора, а также в связи с утратой возможности заключить договор с третьим лицом. Несложный анализ указанной нормы приводит к выводу, что расходы, которое лицо несет в связи с переговорами, полагаясь на заключение контрагентом договора, не являются следствием нарушения (к моменту возникновения расходов нарушения еще нет, а сами расходы осуществляются в рамках нормального хода вещей), но тем не менее после нарушения такие расходы оказываются напрасными и должны рассматриваться в качестве убытков. Подобная разновидность убытков, к примеру, в английском праве является частным случаем так называемых reliance damages[192 - Hasen R.L. Remedies. Aspen Publishers Online. 2010. Р. 100.], т. е. убытков, вызванных тем, что пострадавшая сторона полагалась (rely) на исправность контрагента.

Похожее правило есть и в ГГУ (BGB), § 284 которого («Возмещение напрасно произведенных расходов») содержит положение: вместо возмещения убытков, заменяющего исполнение, кредитор вправе потребовать возмещения расходов, которые он, рассчитывая на исполнение, произвел и по справедливости мог произвести, если только их цель не была бы достигнута и без нарушения обязанностей со стороны должника. Так, заключая договор купли-продажи мотоцикла, в надежде, что он будет доставлен к определенному сроку, покупатель приобретает шлем. Если передача окажется впоследствии невозможной, расходы на шлем окажутся напрасными, хотя покупка шлема была совершена добровольно, а не ввиду нарушения. Существующее определение убытков ст. 15 ГК РФ при его строгом прочтении таких случаев не охватывает.

Также обращает на себя внимание то, что в легальное определение убытков, приведенное в ст. 15 ГК РФ, включен признак противоправности. Противоправность как юридическое свойство причиняющего убытки поведения является наряду с самими убытками элементом состава ответственности, но никак не свойством самих вредных последствий. Кроме того, как известно, убытки могут быть причинены и правомерными действиями. Указанные соображения подводят к мысли, что убытки должны пониматься исключительно как явление фактического порядка, заключающееся в негативных последствиях для имущественной сферы лица. Привнесение же в него юридических оценок ничего, кроме путаницы, не создает. С этой точки зрения необходимо разделять понятие убытков, с одной стороны, и понятие возмещения убытков как способа защиты – с другой. Статья 15 ГК РФ с это точки зрения должна пониматься как раскрывающая содержание соответствующего способа защиты.

Надо сказать, что сама по себе попытка дать стройное и вместе с тем универсальное понятие убытков видится весьма амбициозной. Х. Ланге и Г. Шиманном, со ссылкой на вторую книгу Мотивов к проекту BGB, приводят следующее соображение: ввиду многообразия форм проявления убытков, выработка их единого определения неизбежно ведет к казуистичности[193 - Lange H., Schiemann G. Schadensersatz. Mohr Siebeck, 2003. S. 26.]. Похожие мнение высказывает Д. Медикус, который отмечает, что проблема убытков не может быть удовлетворительно разрешена посредством выработки абстрактного определения и теория может предложить практике в этом отношении весьма скромную помощь[194 - Medicus D. Unmittelbarer und mittelbarer Schaden. Broschiert. 1977. S. 43.]. Еще более пессимистичен У. Магнус, он называет подобные попытки иллюзией[195 - Magnus U. Schaden und Ersatz: eine rechtsvergleichende Untersuchung zur Ersatzfahigkeit von Einbussen, Mohr Siebeck, 1987. S. 4.]. Вероятно поэтому в тех правопорядках, в которых находим такое определение, оно далеко от того, чтобы быть точным, но лишь задает общие ориентиры для правоприменителя.

Так, согласно § 1293 ГК Австрии (ABGB) под убытками понимается любая невыгода (Nachteil), которая причинена чьим-либо правам, имуществу или личности. При этом второе предложение указанного параграфа особо подчеркивает, что от убытков необходимо отличать упущенную выгоду, которую лицо может ожидать при нормальном ходе вещей.

В судебной практике приведенное определение принимает различные интерпретации: «Понятие убытков в Кодексе охватывает любое положение, которое рассматривается правом в качестве невыгоды»; «Любое положение, в котором юридически значимый интерес нарушен, по сравнению с предшествующими ему положением»; «Невыгода в имуществе – это любое изменение имущественной сферы в сторону уменьшения (уменьшение стоимости активов или увеличение пассивов), которому не противостоит никакой имущественный эквивалент»[196 - http://www.rechtohnerisiko.at/themen/das-oesterreichische-schadenersatzrecht.php].

Анализ различных определений показывает, что убытки могут определяться либо через те потери, которые несет потерпевший от убытков (дамнификат), либо через то возмещение, которое вынужден предоставить дамнификату причинитель (дамнификант). Иными словами, определение убытков может апеллировать к имущественной сфере как дамнификата, так и дамнификанта.

Традиционным для англо-американского права является определение убытков (damages) как денежного возмещения. В своем учебнике, изданном еще в 1896 г., В.Б. Хэйл пишет: убытками является денежное возмещение (pecuniary reparation), которое в силу права должно быть предоставлено нарушителем потерпевшему от нарушения[197 - Hale W.B. Handbook on the law of damages. West Publishing Co., 1896. P. 1.]. В деле Eklund v. Evans Верховный суд Миннесоты определил убытки как вознаграждение (award) лицу в силу совершенного в отношение него другим лицом правонарушения[198 - Walter Eklund v. Floyd H. Evans.Reported in 300. N.W. 617.]. Еще более лаконичное определение дал Верховный суд Пенсильвании в деле Holmes Elec. Co. Phila. v. Goldstein: убытки – это компенсация за понесенный ущерб (compensation for the loss sufered)[199 - Holmes Electric Protective Company of Philadelphia v. Goldstein.147 Pa. Super.506 (Pa. Super. Ct. 1942).].

Подобный подход продиктован тем обстоятельством, что для потерь в англо-американском праве существуют собственные термины: loss – для материальных потерь и injury – для личного вреда. Используется также термин deterioration (ухудшение, порча имущества). Правда, надо отметить, что для имущественных невыгод также используется общее понятие damage, которое в отличие от damages, как способа защиты, используется в единственном числе[200 - Black's Law Dictionary. 4th Ed. 1968. P. 466.].

В российском праве находим использование понятия убытков как в смысле негативных последствий, так и в смысле способов их устранения. Иными словами, убытки можно как причинить (п. 4 ст. 10, п. 1 ст. 15 ГК РФ и др.), так и возместить (п. 4 ст. 60.1, п. 2 ст. 144 ГК РФ и др.), т. е. российское право при использовании понятия убытков апеллирует к имущественной сфере как потерпевшего, так и причинителя, что не свидетельствует о последовательном и единообразном использовании данного понятия. Надо отметить, что такая тождественность между убытками как потерями и убытками как их возмещением свойственна также французскому праву, в то время как германское право основывается на их принципиальном различии (Schadens – Ersatz)[201 - Wurmnest W. Grundz?ge eineseurop?ischen Haftungsrecht: eine vergleichende Untersuchung des Gemeinschaftsrechts. Mohr Siebeck, 2003. S. 203.].

Как указывалось выше, германский законодатель отказался от определения убытков в BGB, однако дискуссия о содержании и границах данного понятия является крайне оживленной.

В отличие от англо-американской традиции в германской юридической науке убытки (Schadens) определяются через имущественную сферу потерпевшего.

Здесь необходимо сделать одно важное замечание. В германском праве в отличие от российского отсутствует такой способ защиты права, как компенсация морального вреда, а потерпевший от причиненного вреда нематериальным благам получает защиту с помощью общего института возмещения убытков (Schadensersatz). Так как понятие убытков задает пределы их возмещения, ученые оказались перед непростой задачей выработать такое определение, которое бы могло охватить пределы возмещения как материальных (Verm?gensschaden), так и нематериальных убытков (immaterielle Schaden). Между тем, поскольку, с одной стороны, в подавляющем большинстве случаев возмещение убытков имеет денежную форму (в том числе при причинении вреда нематериальным благам), а с другой – вред нематериальным благам возмещается лишь в порядке исключения в случаях, указанных в законе, поиск понятия убытков сведен к поиску убытков в материальном смысле (Verm?gensschaden).

Традиционным и наиболее представленным является понятие убытков в их натуральном (nat?rliche) смысле, т. е. в значении, которое ему придается в обиходном словоупотреблении. Один из самых авторитетных авторов в этой сфере Х.А. Фишер определяет убытки как потери (Einbu?e), которые претерпевает субъект права в силу повреждения его правовых благ[202 - Цит. по: Lange H., Schiemann G. Op. cit.S. 27.].

Одновременно с натуральным пониманием убытков, и опираясь на него, широкое развитие получило учение, согласно которому ключевым для определения убытков является не столько повреждение конкретного объекта или отдельного блага, сколько разница (сальдо), образующаяся из сопоставления существующего имущественного положения потерпевшего и его положения, которое бы имело место, если бы причиняющее вред событие не наступило. Данная теория впервые была предложена Т. Моммзеном в его монографии «К учению об интересе». Согласно Т. Моммзену, интерес потерпевшего необходимо определять как разницу (Differenz) между количеством имущества определенного лица, которым он обладает в определенный момент времени, и количеством имущества, которое бы имело место к указанному моменту времени без вмешательства вредоносного события[203 - Mommsen T. Zum Lehre von dem Interesse. 1865. S. 3.]. Проще говоря, интерес – это разница между наличным имуществом и гипотетически неповрежденным имуществом. Эта формула Т. Моммзена получила в литературе наименование Differenzhypotheze (гипотеза или теория разницы). Популярность и практическая значимость ее оказались настолько высоки, что германский законодатель придал ей нормативный статус (§ 249 Abs. 1 BGB).

Надо отметить, что Федеральным законом от 08.03.2015 № 42-ФЗ теория разницы введена и в ГК РФ (абз. 2 п. 2 ст. 393), в соответствии с которым возмещение убытков в полном размере означает, что в результате их возмещения кредитор должен быть поставлен в положение, в котором он находился бы, если бы обязательство было исполнено надлежащим образом.

Поскольку определяющим параметром теории разницы является не объективная или субъективная ценность отдельного блага, а оценка всей имущественной сферы как целого, любые последствия вредоносного события имеют значение для определения размера убытков.

Так, принятие во внимание всей имущественной сферы (а не отдельных поврежденных благ) потерпевшего позволяет учесть выгоды, которые потерпевший случайным образом может получить. П. Шлехтрим и М. Шмидт-Кессель приводят в частности такие примеры: экономия на оплате гостиницы, если потерпевший находится в больнице; наем транспортного средства на время ремонта собственного поврежденного автомобиля приостанавливает износ последнего. Хотя при этом авторы отмечают, что оценка таких выгод представляется далеко не простым делом[204 - Schlechtriem P., Schmidt-Kessel М. Schuldrecht, allgemeiner Teil. Mohr Siebeck, 2005. S. 129.].

Из всеобщей оценки имущественной сферы потерпевшего также вытекает то, что требование об убытках является единым и для него течет единый срок исковой давности.

Кроме того, лишь теория разницы позволяет рассматривать в качестве убытков упущенную выгоду[205 - Schlechtriem P., Schmidt-Kessel М. Schuldrecht, allgemeiner Teil. Mohr Siebeck, 2005. S. 129.].

Несмотря на всеобщее признание учения Т. Моммзена об интересе, оно не избежало критики. Обусловлено это было тем, что практика обнаружила ситуации, когда применение лишь одной теории разницы приводит к неудовлетворительным результатам. Это ситуации, например, когда убытки либо не могли быть точно измерены, либо отсутствовали вовсе, в то время как с политико-правовой точки зрения их следовало присуждать. Очевидно, что в этом отношении теория разницы не может быть применена к оценке нематериального вреда, поскольку таковой не может быть адекватно измерен с помощью стоимостной шкалы[206 - Erm D. Vorteilsanrechnung beim Schmerzensgeld – ein Beitrag zur Fortentwicklung des Schadens(ersatz)rechts. VerlagVersicherungswirtsch. 2013. S. 346.]. Другой случай – это необходимость оценки в качестве убытков временной невозможности использования поврежденного имущества. В качестве примера также приводится утрата товарной стоимости, поскольку в данном случае убытки могут быть выявлены лишь при отчуждении имущества.

Указанные обстоятельства привели к появлению целого ряда концепций понятия убытков, которые либо дополняли теорию разницы, либо стремились ее заменить.

Таким образом, в германской доктрине в противовес теории интереса, основанного на натуральном понимании убытков, появилось так называемое нормативное понятие убытков (normative Schadensbegrif), в основе которого лежит идея, в соответствии с которой в каждом отдельном случае законодатель должен определить, являются ли те или иные потери убытками и в каком объеме они подлежат возмещению. Здесь необходимо отметить, что любое понятие убытков является нормативным, поскольку объем, способы и случаи возмещения определены законом. Иное дело, что законодатель может, с одной стороны, отталкиваться от какой-либо исходной концепции при формулировании соответствующих правил, а, с другой, исходить в каждом отдельном случае из особенностей данного случая, не оглядываясь при этом на какую-то общую идею.

Несмотря на многообразие концепций убытков, любая отдельно взятая концепция может быть подведена либо под натуральное, либо под нормативное понимание.

Наиболее характерной среди концепций нормативного понимания убытков является учение Нойнера об объективных убытках. По Нойнеру убытки заключаются в повреждении конкретных имущественных интересов (например, товаров или прав), которые могут быть в обороте приобретены и отчуждены за деньги (способны быть объектами оборота) по их объективной стоимости[207 - Lange H., Schiemann G. Op. cit. S. 30.]. В качестве основы своего учения Нойнер видел как принцип натуральной реституции (§ 249 Abs. 1 BGB), который не принимает в расчет субъективный интерес потерпевшего, так и правопреследующую функцию убытков (rechtsverfolgende Funktion), которая рассматривает требование о взыскании убытков в качестве правовой санкции, гарантирующей потерпевшему возмещение стоимости нарушенного блага. Не вдаваясь в детали учения, можно обобщенно сказать, что нормативное понятие убытков в интерпретации Нойнера исходит из того, что право не должно связывать себя тем или иным пониманием убытков, а свободно в том, чтобы самостоятельно определять это понятие в своих целях[208 - Banakas S. Europuan tort law in a new Milleniun: refections on Dover Beach / Liber amicorum per Francesco D. Busnelli. Il diritto civile tra principi e regole. II, Giufr? Editore, 2008. Р. 312.].

С точки зрения соотношения теории разницы и учения об объективных убытках последнее перекрывает первую, но при этом не ведет к полному отказу от нее. Так, например, если потерпевший самостоятельно отремонтирует поврежденную вещь, то к понесенным расходам Нойнер допускает применение теории разницы.

Практика германских судов в настоящее время не восприняла в чистом виде какую-либо из концепций убытков. Исходным пунктом по-прежнему остается теория разницы и натуральное понимание убытков[209 - Magnus.U.Schaden und Ersatz: eine rechtsvergleichende Untersuchung zur Ersatzfahigkeit von Einbussen, Mohr Siebeck, 1987. S. 19.], которые в ряде случаев подвергаются нормативной корректировке.

Таким образом, можно констатировать, что любые попытки выработать единое понятие убытков сталкивается с проблемой многообразия их видов и форм, что ставит задачу либо подходить дифференцированно к тем или иным их разновидностям либо, отталкиваясь от какой-то генеральной концепции, пригодной для большинства случаев, вносить в нее нормативные коррективы. В свете этих рассуждений мы далеки от призывов к дальнейшей «шлифовке» ст. 15 ГК РФ, но, полагаем, что выход может быть в том, чтобы ориентировать суды воспринимать ее как общий ориентир, которому не следует придавать значение побуквенной инструкции применительно ко всем случаям.

2. Виды убытков

Выше мы видели, что единое абстрактное понятие убытков далеко не всегда само по себе является практически пригодным. Его содержательное наполнение происходит за счет признаваемых законодателем способными к возмещению (ersatzf?hig, recoverable) тех или иных видов убытков. Вопрос о видах убытков, следовательно, тесно примыкает к понятию убытков.

Виды убытков могут строиться как по правилам классификационного деления, так и просто обособляться без привязки к какому-либо классификационному основанию. Поскольку выделение таких оснований может быть ограничено лишь фантазией исследователя, количество видов убытков может быть необозримым. Так, в Black’s Law Dictionary выделяется 34 вида убытков[210 - Black's Law Dictionary 4th Ed., 1968. P. 467–469.]. Указанное обстоятельство не означает, что все мыслимые виды убытков могут иметь практическую значимость, напротив, ключевое значение для практики имеют лишь некоторые из них.

В данном разделе рассмотрим наиболее принципиальные виды убытков. В качестве самостоятельных видов нами не выделяются так называемые абстрактные и конкретные убытки (ст. 393.1. ГК РФ), поскольку они являются не столько видами убытков, сколько способом их расчета.

Традиционным не только для отечественной доктрины, но и для законодателя является классификация убытков на реальный ущерб и упущенную выгоду.

Данное деление также широко известно и зарубежным правопорядкам. Его корни обнаруживаются уже в римском праве, где были известны damnum emergens (реальный ущерб) и lucrum cessans (упущенная выгода)[211 - J?rs P., Kunkel W., Wenger L.,R?misches Privatrecht. Springer-Verlag, 1935. S. 169.].

Раскрывая смысл такого деления, Я.А. Канторович писал, что всякое имущество должно быть рассматриваемо не как нечто спокойное, неизменное, а как находящееся в движении и способное приносить пользу или плоды[212 - Канторович Я.А. Основные идеи гражданского права. Харьков: Юрид. изд-во НКЮ УССР, 1928. С. 148].

Между тем в современной литературе отмечается, что указанное деление потеряло свое значение уже в XIX в., поскольку любая упущенная выгода к моменту наступления вредоносного события выступает в качестве будущей прибыли, получение которой является более или менее вероятным. По сути, это означает, что любое препятствие к увеличению имущества является уменьшением существующих благ, а вместе с тем представляет собой реальный ущерб (positive Schaden)[213 - Lange H., Schiemann G. Op. cit. S. 58.].

Условность границы между реальным ущербом и упущенной выгодой наглядно может быть проиллюстрирована следующим делом, приводимым Х. Ланге и Г. Шимманном. Горнопромышленное общество (истец) добыло 56 147 кг нефти, которая тут же была застрахована от пожара. Произошел страховой случай. Истец обратился в суд к страховщику за взысканием убытков, которые были рассчитаны исходя из цены планируемой реализации нефти. В соответствии с § 53 Закона о договоре страхования (Versicherungsvertragsgesetz, VVG) страховщик в составе убытков возмещает упущенную выгоду лишь в случаях, когда это прямо предусмотрено договором. Имеющийся в материалах дела договор такого условия не содержал, поэтому ответчик (страховщик) рассчитал размер убытков исходя из себестоимости добытой нефти. Разрешая данное дело, суд указал, что имущество истца следует рассматривать по его рыночной стоимости, если, как в настоящем деле, отсутствуют препятствия к его немедленной реализации по рыночной цене[214 - Lange H., Schiemann G. Op. cit. S. 58.].

Очевидно, что в данном деле суд вообще проигнорировал различие между реальным ущербом и упущенной выгодой, несмотря на нормы страхового права. Можно предположить, что если бы вместо нефти фигурировал менее оборотоспособный товар (например, какое-либо уникальное оборудование), то решение суда могло бы быть иным.

На наш взгляд, деление убытков на реальный ущерб и упущенную выгоду все же имеет и важное практическое значение. Например, институт ограничения размера убытков зачастую проявляется в указании на такое ограничение реальным ущербом (транспортные обязательства, энергоснабжение и т. д.). Причем аналогичные правила существуют и в Германии. Например, согласно п. 6 § 6 Порядка передачи заказов и заключения договоров строительного подряда (часть «В») (VOB/B) если за препятствующие выполнению работ обстоятельства отвечает одна из сторон, то другая сторона имеет требование о взыскании реального ущерба. Упущенная выгода может быть взыскана лишь при условии умысла или грубой неосторожности.

Важным указанием ст. 15 ГК РФ является возможность взыскания не только уже возникших, но и будущих расходов. Такой подход признан и рядом международных унификаций (например, п. 1 ст. 7.4.3 Принципов УНИДРУА[215 - Принципы международных коммерческих договоров (Принципы УНИДРУА) (1994 г.) // СПС «КонсультантПлюс».], п. (b) ст. 9:501. Принципов европейского договорного права[216 - http://www.jus.uio.no/lm/eu.contract.principles.parts.1.to.3.2002/]). В абз. 1 п. 13 Постановления Пленума ВС РФ № 25 расходы, которые лицо понесет в будущем, включены в состав реального ущерба. Обращает на себя внимание, что редакция нормы говорит лишь о будущих расходах[217 - Как уже отмечалось, расходы, необходимые для восстановления права, являются лишь частным случаем проявления ущерба. За рамками таких расходов остаются расходы, которые лицо должно будет произвести в будущем не в связи с нарушением, а в расчете на надлежащее исполнение (reliance interest). В случае если вред, который проявится в будущем может быть возмещен в натуре, то расходов вообще может не возникнуть.], а не об ущербе вообще, который согласно ГК РФ может заключаться в уничтожении или повреждении имущества. Вместе с тем утрата лицом трудоспособности на определенный период после причинения вреда здоровью также должна рассматриваться как будущий вред, что подтверждается и в зарубежной литературе (future loss of earning capacity)[218 - Wren J.E., Wren J. Presenting Damages to the Jury. James Publishing, 2011. Р. 342.]. Поэтому вряд ли было бы справедливо оставить кредитора в таких ситуациях без соответствующей правовой защиты.

Не включаются в состав реального ущерба судебные расходы. Так, ВС РФ в своем Определении от 11.02.2016 № 308-ЭС16-283 сделал вывод, что издержки, связанные с участием при рассмотрении дел в суде, нельзя рассматривать как убытки, возмещаемые по правилу ст. 15 ГК РФ, поскольку они не связаны напрямую с восстановлением нарушенного права участника судебного процесса. Указанные издержки являются судебными расходами и возмещаются в особом порядке, предусмотренном процессуальным законодательством (ст. 110 АПК РФ)[219 - Определение Верховного Суда РФ от 11.02.2016 № 308-ЭС16-283 по делу № А32-30972/2014.].

Между тем расходы лица, незаконно привлеченного к административной или налоговой ответственности на оплату услуг защитника (представителя) при рассмотрении дела об административном или налоговом правонарушении могут быть взысканы с государства по общим правилам об убытках[220 - Пункт 26 постановления Пленума ВС РФ от 24.03.2005 № 5 «О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях»; Определение КС РФ от 02.04.2015 № 708-О.]. Очевидно, что подобный вывод вызван отсутствием в КоАП РФ положений о распределении расходов при рассмотрении дела об административном или налоговом правонарушении. Подобная разница в оценке процессуальных издержек лишь на том основании, что в одном случае их распределение урегулировано процессуальным законодательством, а в другом нет, показывает отсутствие в отечественном праве последовательного концептуального подхода к понятию убытков. Гораздо логичнее было бы считать такие издержки убытками, чему не должно препятствовать наличие специальных процессуальных правил их взыскания. Сказанное подтверждается и тем, что в отсутствие норм о возмещении судебных издержек в АПК РФ 1995 г. КС РФ прямо квалифицировал данные издержки как убытки[221 - Определение КС РФ от 20.02.2002 № 22-О.].

Квалификацию в качестве убытков судебных издержек можно встретить как в современной отечественной литературе[222 - См., например: Рожкова М.А. Проблемы возмещения расходов на оплату услуг представителей и иных судебных убытков // Убытки и практика их возмещения: Сб. статей / Отв. ред. М.А. Рожкова. М., 2006. С. 569.], так и в зарубежной, где процессуальные издержки отнесены к разновидности косвенных убытков[223 - W?rthwein S. Schadensersatz f?r Verlust der Nutzungsm?glichkeit einer Sache oder f?r entgangene Gebrauchsvorteile?: zur Dogmatik des Schadensersatzrechts. MohrSiebeck, 2001. S. 227.]. Между тем представлена и обратная точка зрения. Так, например, Штолль пишет, что процессуальные издержки не имеют целью такое распределение рисков, которое мы имеем при нарушении права как основания для взыскания убытков. Возникновение права на издержки обосновано не гипотезой, устанавливающей ответственность нормы, но поведением сторон при осуществлении права на защиту. Поэтому соответствующие издержки возникают не в результате нарушения охранительной нормы, но как результат последующего поведения причинителя вреда, ничего с указанной нормой более не имеющего[224 - Цит. по: Wendehorst C., Anspruch und Ausgleich: Theorie einer Vorteils- und Nachteilsausgleichung im Schuldrecht. Mohr Siebeck, 1999. S. 108–109.].

Между тем исходной целью рассуждений Штолля было обоснование того обстоятельства, что судебные издержки не могут взыскиваться в порядке § 249 BGB, устанавливающего возможность возмещения убытков как способ защиты гражданского права. То, что издержки как негативные косвенные последствия нарушения права являются по своей природе убытками, указанный автор не отрицал.

Еще раз в связи со сказанным отметим: оценка судебных издержек в качестве убытков вовсе не ведет к применению положений ГК РФ о возмещении убытков, коль скоро имеются специальные процессуальные правила их взыскания. Однако если процессуальные нормы отсутствуют, подлежат применению общие нормы ГК РФ.

В абз. 3 п. 13 Постановления Пленума ВС РФ № 25 высшая судебная инстанция поставила точку в споре о том, является ли утрата товарной стоимости (далее – УТС) имущества реальным ущербом или упущенной выгодой, недвусмысленно включив эту разновидность убытков в состав реального ущерба. Практическую значимость данный спор приобретал при возмещении убытков в рамках обязательного страхования автогражданской ответственности, поскольку по смыслу Федерального закона от 25.04.2002 № 40-ФЗ «Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств» обязанность страховщика по выплате страхового возмещения ограничивалась реальным ущербом. К чести судов надо отметить, что доводы страховщиков об отнесении УТС к упущенной выгоде отвергались[225 - См., например: Апелляционное определение Верховного суда Республики Татарстан от 08.02.2016 по делу № 33-2242/2016.].

Между тем до настоящего времени в подп. 4 п. 8 ст. 8 Федерального закона от 27.07.2010 № 225-ФЗ «Об обязательном страховании гражданской ответственности владельца опасного объекта за причинение вреда в результате аварии на опасном объекте» УТС недвусмысленно отнесена к упущенной выгоде, что иначе как недоразумением не назовешь.