Оружейник

– Вот оно значит как… – задумался ненадолго Швед, – Ну что ж, это даже к лучшему. Для меня, но не для тебя. Как вы оказались возле бункера?

– Прилетела весточка из Курежа, что за голову Турка дают триста тысяч. И не бумажками, а золотом. И тут от наблюдения поступил доклад, что Головин с двумя бобрами на нашу территорию зашел.

Дарт внезапно замолчал. Невдалеке послышались одиночные выстрелы – Куба начал зачистку.

– Продолжай, не отвлекайся, – Швед толкнул пленника в раненное плечо.

Тот сжал зубы, и скривился от боли.

– За ними шли от самого берега, но я приказал их не трогать, интересно было куда они отправятся. Турок просто так ничего не делает, и сам на вылазки редко ходит. Ну, а когда они с тобой встретились, я сразу понял – что-то интересное затевается. Но пока вы к бункеру шли, я успел только две десятки собрать, они вас там и встретили. Дебилы отмороженные, не могли подождать, пока вы сами выйдете, решили, что против четырех справятся и так. После боя их осталось тринадцать, но потом к погоне присоединился уже я сам, с двумя подошедшими позже десятками.

"Значит мы убили около сорока его людей", – автоматически подсчитал про себя Швед, – "Ай да мы."

– А теперь скажи мне имя и координаты главного говнюка, что тебе приказы отдает, – сказал он вслух, и будто невзначай сотворил на раскрытой ладони, потрескивающий разрядами, джет.

Дарт мгновенно взбледнул с лица – первобытный ужас перед неведомым затмил собой страх боли или даже смерти. Он настолько ослепил сознание росомахи, что не оставил тому ни единого шанса хотя бы на миг задуматься о чем-нибудь другом. Сейчас, вытеснив все остальные мысли из головы, за Дарта думали древние инстинкты, дремавшие до этого в спинном мозге. Они заставили каждую частичку его тела вопить от нестерпимого ужаса.

– Гондарь! – выкрикнул он. – Начальник городского ополчения!

– Ну и славненько, – спокойно ответил Швед, и развеяв джет, качнулся вперед, попутно выдергивая из земли нож.

Моментально позеленевшие глаза с вертикальными зрачками заглянули в лицо Дарта, и тот, загипнотизированный этим бесчувственным взглядом судорожно сглотнул, давя рвущийся из горла крик.

***

– А где… – начал Михалыч, увидев, что Швед идет один.

– Помер клиент, – оружейник широко улыбнулся, и присел рядом с прислонившимся спиной к стволу дерева, Алексом, – Надо было раненую руку зафиксировать, и кляп понадежнее ему вставить, Турок. Он зубами жгут развязал, истек кровью.

Михалыч молча посмотрел на него, и мотнул головой Кубе. Тот сорвался с места, устремившись к тропе.

– Имя-то у тебя есть? – негромко спросил Турок, и по его тону было непонятно – то ли он просит, то ли требует.

– Зовите Шведом, – также негромко ответил оружейник, – Отвык я от имени… Да и не хочу его больше вспоминать.

– Швед? – заинтересованно переспросил Алекс. – Не местный значит?

– Считай, что местный. По документам. Остальное тебя волновать не должно. Или я не прав? – оружейник взглянул на Турка.

Тот только кивнул в ответ и отвернулся. Так и сидели молча, ожидая возвращения Кубы. Краем глаза Швед следил, как Михалыч очень медленно, буквально по миллиметру, сдвигает ствол своего автомата в его сторону.

– Не дури, Головин, я вам не враг. И шел я не к бункеру, он мне нахрен не нужен. Мне волкодавы были нужны, а точнее, Миша Мягков.

– Да? А что тебе еще надо? – ухмыльнулся Турок, – Значит про второй бункер насвистел?

– Нет, он в наличии. И его координаты я дам. Но только Мягкову.

– А не боишься, что мы сейчас из тебя их сами достанем, и даже не вспотеем?

– Утром бы побоялся. А вот сейчас уже нет, – широко улыбнулся в ответ Швед.

– Что-то изменилось с утра? Оружие в руках почувствовал?

– Можно и так сказать, Турок. Только сейчас я и без оружия вас огорчить сумею.

– Ого… Прибурел маленько, найденыш? – влез в разговор Алекс.

– Я знаю, Турок, что ты правая рука Миши, и за него даже умрешь, – Швед даже не повернул головы на замечание раненного бойца, – Но вот об этих двух салагах я никогда не слышал, и если хочешь схватку тут и сейчас, то потом мне придется их убить, чтобы они потом ничего лишнего не сболтнули.

Над полянкой повисла гнетущая тишина. Алекс, открыв рот взирал, то на оборзевшего, по его мнению, оружейника, то на своего, внезапно примолкшего командира. А тот напряженно думал над внезапно свалившейся на него информацией.

"Мишку знает. Не исключено, что просто врет. Но врет уверенно. Мягков никогда о таком знакомом не упоминал. Кто ж ты такой? Да еще так уверен в своих силах…"

Затянувшуюся паузу прервал вернувшийся Куба. Подойдя к Михалычу, он начал ему что-то тихо рассказывать. Слов, видимо, не хватало, и боец отчаянно жестикулировал свободной рукой. В другой руке он держал рюкзак Дарта.

– Хорошо. Надо валить отсюда, могут припозднившиеся гости нагрянуть, – спокойно сказал Турок, и тут же взглянул на Шведа.

Но оружейник оставался спокоен, ни мимикой, ни движениями не выдав, что ему что-то известно.

– Командир, – подал голос Алекс, медленно поднимаясь с травы. – Мы что, этого супостата все-таки в лагерь поведем?

– Значит так! – Голос Михалыча был тих и спокоен, но в нем послышались стальные нотки гнева, – В этой группе мои приказы не обсуждаются. У меня работают только профи, и я оцениваю людей по их навыкам, а не по паспорту. В моей группе у всех права и обязанности равные. Будь ты хоть негром преклонных годов. Тебе понятно?

Михалыч выжидательно уставился на Алекса, и тот, встретившись с его глазами, молча отвел взгляд, вызвав у Турка короткую кривую усмешку.

– Хорошо. Выходит, никто не возражает. В деле мы его уже увидели, знает с какой стороны оружие брать, и не трус. С этого момента до вердикта Мягкова – Швед временно числится в нашей группе и все, что было с ним до этого, никого не должно волновать. Кстати, Швед, тебя это тоже касается, – указательный палец Головина уперся в грудь оружейника.

Затем он обвел взглядом всех присутствующих, и коротко рявкнул:

– Что встали?! Форсируем на тот берег!

Все дружно ломанулись к лодке. Оружие у Шведа не забрали, но пока они грузились, Турок стоял на берегу и внимательно за ним следил. Когда же Головин полез в лодку сам, то в бок оружейника невзначай уперся дульный срез автомата Кубы.

Переправившись через реку, группа спрятала лодку в небольшом затоне, и начала подъем вверх. Противоположный берег представлял собой крутой склон с кучей поваленных деревьев, поросший колючим кустарником. По всей ширине косогора вниз сбегали многочисленные ручейки.

– Как пойдем? – спросил Куба командира, после недолгого, но выматывающего подъема.

Тот думал недолго, и махнув рукой в нужном направлении, сказал:

– Давай по короткой.

Лес на этом берегу разительно изменился. Невысокие деревья с кривыми узловатыми корнями выглядели почти карикатурно. Под ногами негромко хлюпала сырая вязкая гниль. Влажный, пропитанный испарениями воздух с трудом поглощался легкими, и вырывался обратно со свистящим хрипом. Впрочем, путь через этот полулес-полуболото был недолог. Уже через полчаса группа вышла на водораздел двух балок. Где-то вдалеке послышался лай собак и шум проезжающей машины.

Добравшись до блокпоста, преграждавшего въезд в поселок, его группа заметно расслабилась. Своя земля и свои люди.

– Привет, Турок. Кого это вы с собой тащите? – из будки к ним вышел слегка седоватый человек.

– Здорово, Савельич. Меньше знаешь – крепче спишь, – хмуро ответил Михалыч.