Снегурочка на спор

– А ты им не говори. Чай, не хахаль! – заржал он. Меня перекосило. Пошло шутить надо красиво. Степан так явно не умел. Глянула на себя в зеркало: ой, нельзя так к людям… Кое-как натянув улыбку, вдохнула-выдохнула.

Мне полагалось заходить первой, чтобы подготовить ребенка к небывалому счастью встречи. Ну и проверить – а готов ли? Или, может, большого бородатого громкого мужика ему вообще лучше не показывать, чтоб не испугался. Позвонила в дверь.

Он смотрел на меня испытующе, этот мальчик Федя. Слово я мошка какая, а он сейчас возьмёт лупу, и будет изучать, откуда что растет у этой чуды-юды. Очень серьезный был пацан. Хотя росту от горшка два вершка, и лет от силы пять. Ну, может, шесть. Такой, знаете ли, будущий академик. В бабочке. Серьезно вам говорю – наряжен он был в рубашку с самым настоящим галстуком-бабочкой.

К такому меня жизнь не готовила. Я-то как читала в сценарии: заходишь, начинаешь всякие стишки, сказку там разыгрывать… Но что-то говорило мне: с ним так не прокатит. Не тот пошиб. Вот если б я ему энциклопедию начала цитировать… Повинуясь внутреннему голосу, я присела слегка поклонилась и произнесла:

– Здравствуйте, Федор!

За спиной хрипловато хрюкнули. Дед Мороз за дверью все расслышал и был удивлен.

Мальчишка поправил очки и кивнул. А я… Я протянула ему ладонь и официально представилась:

– Снегурочка!

Он пожал мне руку.

– Вы позволите? – я продолжала ломать комедию. Дед Степан в коридоре снова хрюкнул от удивления.

– Добро пожаловать, – серьезно и солидно ответил мальчишка и повел меня в свою комнату. Ох, не зря я вспомнила про энциклопедию… Вдоль стены у мальца стоял книжный шкаф, забитый доверху. На столе лежал раскрытый географический атлас.

– Вам не жарко? – уточнил Федор. Ох уж этот его изучающий взгляд… Я глянула на книгу: ну точно, Северный полюс прорисован во всей красе, с пометками и комментариями. Ясно, прикидывал, как мы там живём, и почему до их пор я не растеклась лужицей в коридоре.

– Жарко, – кивнула ему. И, кстати, не покривила душой. В квартире было натоплено, шапочка бессовестно пекла мне темя. – Но глянь, что покажу!

Федя заинтересованно приблизился.

Пуговицы на моей шубке были с большими блестящими стразами. Ясное дело, что это бутафория, но Снегурочка я или кто? Пора было внести долю сказки во весь этот скепсис.

– Это осколки айсберга. Лёд. Дед Мороз его заколдовал. Для тебя он просто блестящая штучка, а для меня – маленький холодильник. Пока они на моей шубе, меня никакая жара не возьмёт.

– Думаете, я поверю?

– Дело твое, конечно. Но вот тебе аргумент: как ты думаешь, я вежливая, культурная и воспитанная?

– Да…

– Значит, я бы на входе разделась, как все культурные люди. Ты же знаешь куртку в помещении, правда? Ну вот и я бы сняла. Если б могла. Но я не могу – расстегну пуговицы, разорву магию. И растаю.

Это объяснение его, как ни странно, устроило… В глазах пацана появилось одобрение. И через минуту он уже рассказывал мне все, что знал о Северном полюсе. Мы чудесно проводили время, пока нас грубо не прервали.

На пороге комнаты стоял Дед Степан, и глаза у него были недовольные. Видать, умаялся ждать за дверью.

– Здравствуй, Феденька, здравствуй, мальчик! – прогрохотал он.

– Добрый вечер, – серьезным тоном произнес мой новый приятель.

– Что же вы с внученькой моей тут затихли? А я хожу-брожу, ищу её, ищу… Дай, думаю, загляну к Феде, вдруг он знает, где моя пропажа…

– Мы говорили о Северном полюсе, – серьезно ответил пацан.

– О, мой холодный, далёкий, любимый дом… – Дед Степан улыбнулся в искусственную бороду. – Вот как выйду я поутру с чайком ароматным, сяду на крылечко, а рядом ведро с мелкой рыбкой. Кину я ее, и пингвины ко мне сбегаются что ваши голуби на пшено…

Ой, прокол… Мальчик Федя поправил съехавшие очки и с удивлением посмотрел на меня.

– Просто у дедушки там, во льдах, есть небольшой дом, в котором он любит отдыхать, когда в Великом Устюге ему надоедает. Там у него пара ручных песцов живёт. И стая пингвинов, которых он с Южного полюса привез. Домашние любимцы, так сказать…

– А, тогда ясно, – серьезно кивнул Федор. Дед Степан сообразил, что все идёт куда-то не туда. Ну не клеились к серьезному мальчику хороводы с прибаутками. Он требовал других разговоров и другого подхода…

"В лесу родилась ёлочка" мы с ним, конечно, спели. Но "Увезу тебя я в тундру" Федька тянул с бо?льшим удовольствием… А на строчке "Если ты полюбишь север, не разлюбишь никогда" так разошелся, что перепел и меня, и Деда Степана, и маму, которая до сей поры тихонько стояла в коридоре, вытирая рукавом счастливые слезы.

Наконец пришла пора прощаться. Напарник выдал Федору очередную книгу про север и огромного плюшевого белого медведя. И мы пошли на выход.

Уже на лестничной клетке мама нашего полярника поймала меня за рукав.

– Спасибо Вам! Самая лучшая Снегурочка! Федька, он такой, он с рождения серьезный слишком, весь в отца, он у нас учёный. Какие там мультики, только фильмы про зверей, про природу. А как белых медведей увидел, все, один север на уме. Жить туда собирается, представляете! Я специально вас домой вызвала, потому что он с обычных представлений у ёлки убегает, скучно ему там! Думала, может, хоть дома… Вы так ему понравились, так подход нашли! Вот, это вам!

С шоколадкой в руке и слегка оглушенная, я спустилась вниз и уже у машины догнала Степана.

– Ты вообще знаешь, что такое команда? – нахмурился он.

– Знаю. Это когда все в одну сторону чешут, желательно к победе.

– Так что ж ты меня дураком выставляла?

У меня аж глаза на лоб полезли: где же это?

– Что ж ты мне с этими пингвинами голову заморочила?

Вот тут дошло, наконец.

– Никому я ничего не морочила. Матчасть знать надо. Не живут они на севере. Не-жи-вут. Это южного полюса птица. И пацан это знал. Он вообще большой специалист. Так что я вас, можно сказать, прикрыла!

– Прикрыла она… Дальше по сценарию, поняла? – Дед Степан нахохлился и уставился на дорогу.

К счастью, двое других детей оказались более традиционными. Пригодились и шутки, и прибаутки, и песни. В общем, все сценарные придумки, которые я штудировала от и до.

Степан к концу вечера оттаял, злиться перестал. Видать, почуял проторенную тропу. Мы с ним, можно сказать, даже сработались.

– Ну чего, Лариска, живая? – поинтересовался Дед, закинув в колымагу пустой мешок. Меня опять передёрнуло, и я вежливо попросила называть меня так, как я ему представилась. А то степень моей живучести мы будем проверять иными методами, мне они понравятся, а ему – нет.

– Хамишь. Значит, живая. Ну, с почином тебя. – напарничек покопался в бардачке, достал сигареты и со смаком закурил. Господи, какая ж гадость! Ничего не имею против табачного дыма в целом, но эти его папироски воняли как нечищеная конюшня.

Стянув с лица бороду, Степан пыхтел, и выражение лица у него было счастливое и благостное. Видать, терпел изо всех сил. Ну да, Саня ж говорил, что им "на смене" не полагается… А я боялась, как бы он себе пеплом бороду не поджег. Вот чего мне сейчас совсем не хочется, так это макать здоровенного мужика мордой в сугроб, чтобы сбить пламя, а потом ещё и в больницу его тащить. Но Степан не напрягался, и я решила, что в целом – это его проблемы.

– Мама, Дед мороз! – тонкий детский возглас прорезал холодный воздух. Откуда ни возьмись он появился, этот мальчонка. И бросился прямо на Степана. Подбежал сзади, обнял за колени…

– Эт-то что ещё такое, – рыкнул напарник. И обернулся как есть: с бородой черте как, с зажатой в зубах папиросой. И взгляд у него были ну очень недовольный. Так и убивают сказку, если что.