Грустные истории. Бочка печали с ложкой оптимизма

Грустные истории. Бочка печали с ложкой оптимизма
Рауфа Кариева

В сборнике три главы. «За тем рубежом» – это рассказы о смерти. «Взрослые тоже играют в игры» – это реальный рассказ о событиях, которые многие годы терзали меня обидой. И только после написания рассказа мне стало легче. И третий рассказ «Халил» – о жизни и смерти очень хорошего человека, моего дальнего родственника. Очень грустные истории. Реальные, правдивые. Это – бочка печали с ложкой оптимизма. Ведь жизнь продолжается.

Грустные истории

Бочка печали с ложкой оптимизма

Рауфа Кариева

Фотограф Дильбар Кариева

© Рауфа Кариева, 2021

© Дильбар Кариева, фотографии, 2021

ISBN 978-5-0053-6311-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

За тем рубежом

Людям не дано знать наверняка, что – Там, за Чертой. И нас всех эта неизвестность и неопределенность страшит. Потому каждый из нас, даже если храбрится внешне, в душе все же робеет от мыслей о смерти. Да, страшновато, но я считаю, о смерти и потустороннем надо думать, размышлять, готовиться. Это важно. Она, смерть, есть, и все тут. Как ночь после дня. Как зима после лета. Привыкайте!

Это совсем не смешно

Люди боятся смерти. И на похоронах никому не бывает смешно. Однако у меня в памяти остались эпизоды, произошедшие во время похорон. И они были смешными.

Но смеяться никто не решился. Сдерживаются в таких случаях все – очень стараются.

Пришли мы как-то трудовым коллективом – попрощаться с умершей сослуживицей. Вошли в дом, в комнату, где стоял гроб с телом.

Лежит, помню, в гробу покойница – и как-то необычно выглядит. Мне сразу «резануло» взгляд – что-то не то.

Пригляделась я, задумалась – поняла, в чем дело. У покойницы вечерний – слишком яркий – макияж.

Это совсем не смешно.

Я знаю, что есть такая услуга в моргах – придать более приемлемый вид покойному человеку. Это нормальная и нужная услуга. Излишнюю бледность или синеву маскируют, или травмы – чтобы никто не пугался.

А тут – было именно «что-то не то».

Так бывает и у живых – утром рано женщины красятся впотьмах, потом на работу приходят – все от них шарахаются. Переборщили – это называется, слишком ярко накрасились.

Покойницу, видимо, тоже в полумраке украшали.

Но рассмешил пришедших попрощаться с покойницей не сам факт ее яркого макияжа. Смешной была реплика родственницы покойной.

Возле гроба сидели две дамы.

Одна из них, видимо, очень близкая родственница – явно, что именно она заказывала услугу украшения лица покойной – то и дело наклонялась к ней и рассматривала макияж. Она даже делала движение рукой, как бы планировала растереть румяна, или губную помаду, но каждый раз одергивала руку – не решалась. Было видно, что ей не нравилось качество выполненного заказа.

А другая родственница, или подруга, наблюдала нервозные движения первой дамы, несколько раз ее одергивала, а потом и сказала:

«Успокойся. Хватит нервничать. Она (то есть покойница) великолепно выглядит».

Я быстрым взглядом охватила всех присутствующих – все поджали губы. Хотели, видно, улыбнуться. Сдержались….

Комичные, но совсем не смешные, эпизоды вспоминаю также про своих соседей в Понедельевске. Когда они бабушку и маму свою хоронили. Дело было так.

У моей соседки Розы начала болеть старая мама. И Роза забрала ее к себе жить. Старуха была высокая и худая как жердь, строгая, суровая, и потрясающая матершинница. По национальности она была алатарка (это маленькая горная народность), но материлась по-русски. Интересным был факт, что ничего по-русски, кроме мата, бабка не знала.

Бабка эта вообще-то, до болезни, жила отдельно, в своей квартире, со своей внучкой от старшей дочери. Но дочь вторично вышла замуж и уехала в другую страну, а свою дочь Луизу – от первого брака с кухистанцем – оставила маме. Так как бабку из-за болезни взяла к себе младшая дочь Роза, то и Луиза теперь тоже переселилась в эту семью.

Внучка Луиза была девушкой слишком высокой, могучей, спортивной. Конечно, не очень красивой, из-за отсутствия нежности и плавности в движениях, но была она девушкой доброй, хозяйственной, самостоятельной, решительной. Училась в ПТУ на маляра. В школе она учиться весьма и весьма затруднялась – еле дождалась, когда смогла поступить в училище.

И вот в один день я узнала от соседей, что бабка скончалась. И с Розой на лестничной клетке парой слов перекинулась, поддержала ее морально.

Спустя некоторое время, когда я была дома, занималась домашними делами, в дверь позвонили. У порога стояла Луиза и пробасила мне вопрос-просьбу: «Тетя Ляля, у вас нет деревянной перекладины на ванну?»

Перекладину на ванну мы в те времена (да и сейчас у меня такая есть) ставили, чтобы водрузить на нее тазик и стирать в нем – не наклоняться. Конечно, у меня была такая перекладина. И я дала ее Луизе.

Я очень удивилась, что Луиза попросила у меня эту перекладину. Во-первых, когда в доме покойник, надо готовиться к похоронам, а не затевать стирку, а во-вторых, у Розы я видела точно такую же перекладину.

Через некоторое время я почувствовала, что мое удивление не проходит. Даже становится все интересней – что они там стирают?

И я пошла к соседям.

Двери – входные – в азиатских домах в те времена днем на ключ не закрывали. Можно было постучать и входить сразу же, крикнув только: «Есть кто? Можно войти?».

Так сделала и я, и застала в коридоре потрясающую картину. В этот момент Луиза выволакивала из ванной комнаты, держа за подмышки сзади, мокрую и голую мертвую бабушку.

Я обалдела от такого зрелища. И убежала домой.

Оказывается, это именно я была виновата в необычной купальной процедуре. Идея, как выяснилось, исходила от меня.

Еще когда утром Роза сообщила мне, что ее мама умерла и спросила, что делают в таком случае, я рассказала ей то, что знала сама по этому вопросу. А именно – следующее.

Муж Розы был кухистанец, и другого вероисповедания – у него не спросишь ничего. Родственники Розы и ее матери – все жили в другой, тоже горной стране. Поэтому первое, что я посоветовала – позвонить всем родственникам, и вызвать их сюда. Второе, что я сказала: надо обмыть покойницу, красиво одеть и уложить, а тем временем поехать и заказать гроб. На следующий день, предположила я, приедут более взрослые родственники и разберутся, что делать дальше.

Ну не думала я, что мои слова поймут буквально. Роза сказала Луизе, что ей посоветовали покойницу вымыть, красиво одеть и уложить. Сказала, а сама спряталась в другой комнате.

И Луиза принялась за дело. Девушка она была решительная и очень сильная физически.

Так как Роза пряталась в другой комнате (боялась), поэтому и не смогла показать, где перекладина для ванны – она у нее хранилась на балконе. Луиза не растерялась и попросила перекладину у меня. Потом она бабушку раздела, приволокла в ванную, посадила на перекладину, над ванной, прислонила к стене, и вымыла под душем. Тщательно. С мылом, шампунем и мочалкой. Потом Луиза выволокла тело из ванны, протащила его по полу в коридоре до спальни – эту картину я и увидела. В комнате Луиза обтерла бабушку полотенцем, одела красиво и основательно – белье, платье, кофта, чулки, обвязала крест-накрест пуховым платком – бабка всегда при жизни так ходила – уложила ее в постель, и накрыла теплым одеялом – до подбородка.

Когда через несколько часов я снова пришла к соседям, я и увидела бабушку, которая, полностью одетая, даже в туфлях, лежала под теплым одеялом в спальне.

Ну, никак я не предполагала, что мой совет – обмыть покойника, одеть и уложить его, будет воспринят настолько буквально. Я думала: все люди знают, что для обмывания покойников вызывают специальных людей – обмывальщиков. Они в определенном порядке, тряпочками, с молитвами, обмывают покойного, одевают, и укладывают на стол в главной комнате ногами к выходу. Потом, когда привезут гроб, умершего человека перекладывают в гроб.