Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга первая

На этом поставлю точку в убеждении, что Слабость, по крайней мере, равносильна, почему бы не сказать и равнослаба, Силе.

Точно также как Женщина – Мужчине.

Раздел пятый

Гендерные сюжеты для кино

…несколько предварительных замечаний

Эти «сюжеты» были написаны в разные годы, и 10, и 15 лет тому назад. Некоторые напечатаны в журналах или представлены в Интернет порталах, остальные так и остались в моём архиве.

«Сюжеты для кино» придумал для себя, учитывая собственные возможности и собственные предпочтения. Превращать в сценарии не собирался, да и не владею этим ремеслом. Сознательно разрывал самодостаточность художественного текста, образы и рефлексия над этими образами шли в «сюжетах» нога в ногу. В конечном счёте, надеялся, что найдётся продюсер, который заручившись моим согласием, сам выберет сценариста, а впоследствии и режиссёра.

Но мои ожидания не сбылись, наверно были слишком наивными.

Может быть, «сюжеты» сейчас обратят на себя внимание. Хотя, скорее всего, вновь выдаю желаемое за действительное.

В конце предварительных замечаний только одно уточнение. Все сюжеты написаны для кино, а один – скорее для телевидения. Так или иначе, будем считать, что все они для экранных искусств.

Сюжет первый

Три женщины

…от мелодрамы к концептуальной драме

Этот сюжет как никакой другой соткан из меня самого, из того, что хотелось и из того, что случилось, из моих болезненных прозрений, когда ничего уже нельзя изменить. Из всего этого и сложилась мелодрама, вмонтированная в психологическую драму, психологическая драма в свою очередь вмонтированная в концептуальную драму, концептуальная драма, пронизанная полемикой с существующими национальными художественными текстами, готовые маски, пересаженные на иную почву, знаковая бытопись и декларативные мировоззренческие представления о жизни, какой хотелось бы её видеть, почти как в соцреализме, и, наконец, просто растерянность, уводящая в романтические иллюзии.

Возможен ли такой жанр в кино? Не знаю.

Но только в подобных переходах, видимых и невидимых, растворяясь и проступая вновь и вновь, способен состояться так придуманный сюжет для кино.

…в прихожей, в углу самой обычной комнаты

Нет-нет, да и вспыхнет эта сцена то ли в сознании, то ли в подсознании женщины. Вспыхнет ослепительно, как при вспышке блица.

Но воображение остаётся воображением, это не фотография, здесь нет деталей, только движущиеся тела, судорога тел и сама вспышка, само ослепление. Вспыхивает эта сцена, выталкивая из сознания всё остальное, вспыхивает, ломая привычные контуры сознания, и не разберёшь, где кончается радостный порыв и подступает чувство вины, где кончается навязчивая назидательность морали и начинается внутреннее расслабление, внутреннее успокоение.

Может быть, это и есть психотерапия, так и должно защищать себя сознание, выясняя свои взаимоотношения с подсознанием, или всё как раз наоборот, именно так начинается дорога в сумасшедший дом, именно подобным образом методично разрываются хрупкие нити сознания, не выдерживающие мощного напора изнутри.

Как узнать?

Где, когда, в каких случаях, у кого, как, что предшествовало, что последовало?

В каких теориях описывается, в каких терминах определяется?

До конца не узнаешь. Просто вспыхивает и вспыхивает эта сцена, вторгается в прозу жизни, долго удержаться в сознании не может, отступает, исчезает до следующего раза, возможно продолжая действовать из-за кулис.

Сцена взаимоотношений между мужчиной и женщиной, не в символических играх, не в фехтовании намерений-обманов, а когда они уже не представлены сами себе, когда от них уже ничего не зависит, когда, как сказали бы древние греки, как вихрь налетает могучий Эрос[439 - Эрос (Эрот) – в древнегреческой мифологии бог любви.], способный дубы потрясти, и мужчина, и женщина, подвластны только этому Эросу.

Потом можно рассуждать, удивляться самому себе, разводить в недоумении руками, как это могло случиться со мной, но это потом, когда изменить ничего будет нельзя.

Такие сцены в образах воображения всегда странны и причудливы. Тем более, когда не боги и герои исполнители этих эротических игр, и происходит всё не на Олимпийской горе, не в космических высях, а в углу самой обычной современной квартиры, то ли в притолоке, то ли просто у входной двери, и захвачены Эросом обычные, земные мужчина и женщина, возможно в других случаях затюканные и замордованные. В форточку он прорвался этот вездесущий Эрос, или сквозь стены способен проходить, в мужчине он, который берёт женщину, или в женщине, которая отдается мужчине, или в обоих сразу, в обоих вбирающих в себя друг друга, совместно проигрывающих ритуал вхождения, влетания, впорхания в них Эроса.

Или ещё проще, сам Эрос обладает ими в минуты своего триумфа.

Только потом, когда наступит время будней, оторвались, закрутились, встали, пошли, пришли, сказали, промолчали, когда начнёт проступать суета дней, когда начнёт проступать драма их будней, драма их бытия, мы долго будем отгадывать, кто же из них были эти мужчина и женщина.

Кто же из тех, кто будет являться нам в ситуациях будничной жизни.

Наше мужчиноориентированное сознание сразу начнёт искать женщину. Какой интерес разгадывать мужчину. Кто эта женщина – вот в чём вопрос.

Так кто же из них, кто?

Бабушка?

Мать?

Внучка?

…внучка

Первой западёт в голову то, что напрашивается по первому впечатлению: внучка.

Лет пятнадцать-шестнадцать. Красива. Тот тип красоты, о котором одни скажут – неземная красота, а другие – ничего особенного, одни скажут – отсвет божественного, а другие – просто чуть-чуть сдвинутая. Витает в облаках, вот и кажется «божественная».

Явная фантазёрка эта земная-внеземная девочка-женщина.

Наряжается в странные одежды и порхает, порхает перед зеркалом в прихожей

…не эта ли самая, уже знакомая нам прихожая?..

Вот она в длинном-предлинном платье с разрезом от талии, в диковинной шляпе, и это платье-неплатье, шляпа-нешляпа, только подчёркивают её обнажённое тело.

А теперь она в каких-то странных конструкциях, то ли коробки из продуктов, то ли специально склеенный картон, да еще пивные банки, пластмассовые вёдра, цветные ленты для новогодней ёлки.

А вот просто в мужском одеянии: облезлые старые джинсы, явно большой для неё старый облезлый пиджак, в котором вырезано место для одной, всего одной, обнажённой груди.

Или на ней подобие кимоно, а лицо выбелено, то ли пудрой, то ли зубным порошком, семенит ногами, то ли стоит, то ли движется.

Вполне вероятно, что всё это случилось именно с внучкой, подскажет наше строгоморальное сознание, с таким поведением чего не случится.

Нет, не может быть, защитится всё то же самое наше, только более унылое воображение. Мы же не в Вероне, да и с Джульеттой[440 - Ромео и Джульетта – персонажи пьесы Уильяма Шекспира родом из Вероны. Джульетта было 14 лет.] было по иному, иной бог её посетил. Не зря ворчит мать, в пятнадцать, да и в шестнадцать, следует быть умнее, и она, конечно же, права, когда отгоняет её от зеркала и прямёхонько на помойку отправляет все эти коробки-склянки-банки.

Конечно, с таким поведением, с таким характером, обмануть может любой встречный-поперечный, каждый мужчина в возрасте от пятнадцати до восьмидесяти, всё, хватит, чтобы больше не подходила к зеркалу, чтобы не трогала косметику, всё, хватит, если надо отключу телефон, продам телевизор, если могла бы пошла бы ещё дальше, не дураки же были эти американцы, или кто там ещё, когда что-то там в голове насильно переставляли, что-то там тушили, заглушали, приглушали, а что делать, если так сильно зашкаливает, если ничего не помогает, надо же принимать меры.

Внучка не пыталась защититься, только плакала, плакала от того, что никак не могла понять, что от неё хотят, в чём она провинилась, только у бабушки искала утешения, а бабушка только молчит, толком утешить не может.

Всё-таки не «про внучку» этот всплеск, не про неё.