Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга вторая

Про Марго Фонтейн говорили, что она сама себя придумала, сама себя создала. По мнению Мередит Дейнеман[468 - Дейнеман Мередит – биограф Марго Фонтейн, других сведений в Интернете не нашёл.], биографа Марго Фонтейн, она была как открытая книга с чистыми страницами, которые ещё предстояло заполнить. Или как куколка, которой только предстоит стать яркой бабочкой. Ей самой предстояло заполнить открытую книгу самой превратиться из куколки в бабочку. Она была одновременно и Генри Хиггинс[469 - Генри Хиггинс – персонаж пьесы английского драматурга Б. Шоу «Пигмалион».], и Элиза Дулиттл[470 - Элиза Дулиттл – персонаж пьесы английского драматурга Б. Шоу «Пигмалион».], и Пигмалион[471 - Пигмалион – в греческой мифологии скульптор, создавший прекрасную статую, девушку Галатею, и влюбившийся в свою скульптуру.], и его ожившая скульптура.

В детстве она была полненькой, немножко похожей на китаянку. Повзрослев, решила изменить свою внешность. Она стала более худой, лицо изменилось, лоб стал более открытым (выщипала лишние волосы), подобрала новый цвет волос, постоянно тянула голову вверх, чтобы шея стала более длинной. Она понимала, что может показаться нелепой и смешной, порой откровенно признавалась «это ужасно, что я с собой делаю», но минутные сомнения не могли её остановить. Её внешность изменилась, как раньше изменилось её имя.

Как и Элизе Дулиттл, как и любой женщине, которая сталкивается с подобным превращением (назовём его «обрядом посвящения»[472 - Обряд посвящения – имеется в виду обряд инициации, посвящения, в традиционных обществах, знаменующий переход во взрослый возраст.]), наступает время нового «костюма» для новой внешности. И она сама его нашла, пусть с помощью модельеров. Ив Сен-Лоран[473 - Сен-Лоран Ив – французский модельер.], с мнением которого нельзя не считаться, признавал Марго Фонтейн одной из самых элегантных женщин, которых ему довелось видеть. Она всегда выглядела непогрешимой, никогда не позволяла себя джинсы или кроссовки, всегда в перчатках, всегда на каблуках, всегда ровная линия чулка, всегда в шляпках и костюмах от Диор. «Потрясающий стиль» – заключал Ив Сен-Лоран.

Куколка окончательно превратилась в бабочку.

…насколько можно преобразовать себя?

Два вопроса возникает в связи с превращением Марго Фонтейн: сколько их ещё будет? Многие вопросы так и останутся без ответов, вопросы и будут ответами.

Во-первых.

Какая она на самом деле, сильная или слабая, железная, несгибаемая, или мягкая, покорная?

Ответом должен стать весь настоящий текст, здесь же замечу следующее. Фред (Фредерик) Эштон[474 - Эштон Фред – английский балетмейстер, режиссёр.], балетмейстер, который много работал с Фонтейн, признавался, что она была как мягкая, податливая глина. Древние китайцы сказали бы, сильная, потому что слабая, твёрдая, потому что податливая[475 - В «Дао дэ цзине» («Книга пути и достоинства»), основополагающем учении китайской мысли, есть такая мысль: «нет ничего в мире мягче и слабей воды, но в борьбе с твёрдым и крепким ничто не в силах её превзойти и ничто её не заменит. Все в мире знают, что слабость побеждает силу, а мягкость побеждает твёрдость». Эти принципы, в той или иной мере, лежат в основе всей древнекитайской мудрости.]. Позволю себе одну поправку: в жизни Марго не могла и не хотела быть сильной. Древние китайцы с этим бы не согласились, сильная, потому что слабая, они относили ко всем сферам жизни, а не только к искусству.

Во-вторых.

Кто-то может возразить, Пигмалион – это миф, Элиза Дулиттл – красивая сказка для девочек старшего возраста, история Марго Фонтейн для наивных романтиков, которые тянутся в неведомые дали, чтобы спрятаться от унылых будней. Частично соглашусь, и миф, и сказка, и история, каждый конструирует на свой лад.

Важнее другое.

Хотите ли вы поверить в такую историю о Марго Фонтейн, помогает ли эта история, вам, лично, поверить в собственные возможности. Если не верите, если не помогает, вы не мой читатель, и мне вам нечего сказать. Если готовы поверить, то мы должны сделать следующий шаг, и задать более универсальные вопросы.

Как далеко может зайти человек (культура), преобразовывая природу, как далеко может зайти человек, преобразовывая самого себя. Прометеевское[476 - Как известно в древнегреческой мифологии титан Прометей передал людям огонь, чтобы они не были смирными и безвольными, за что был жестоко наказан верховным Олимпийским божеством, Зевсом. Прометеевское начало и стало означать полное огня, страстное, жертвенное.] в отношении к природе, прометеевское в отношении человека к самому себе, дерзость, безумство, или высокая отвага. Древние греки придумали «героя»[477 - Герой, от древнегреческого «богатырь», «полубог».], для которого страшна не смерть, а бесславная жизнь, но те же греки придумали «hybris»[478 - Гибрис, или хибрис – заносчивость, дерзость. По представлениям древних греков, дерзкое высокомерие людей, при котором они в ослеплении (Ата) переходят установленные богами рамки и караются за это Немесидой, богиней возмездия.], в нём много смыслов, в том числе бред величия, угар перед низвержением с высоты. Оставляю эти специальные вопросы, только замечу. Кому была бы интересна Пеги Хукем, если бы не её «превращения». Культура запоминает и транслирует эти парадоксальные превращения, в которых позор бесславья с одной стороны, опасность ««hybris» с другой, остальное сбрасывается в «корзину».

«Красная линия» существует, природу не обманешь, вопрос только в том, как далеко можно отодвинуть эту «красную линию».

Марго Фонтейн в работе…

Не успели мы завершить с одними вопросам (не завершить, просто увидеть новые горизонты), как возникают новые.

Все, кто наблюдал Марго Фонтейн в работе, подчёркивают её предельную концентрацию в работе, никаких мелочей, упорство до самоотречения, «пот и мозоли», бесконечные, неотвратимые, как приговор самому себе.

Почему люди обрекают себя на подобные самоистязания, почему «покой им только снится»[479 - «Покой нам только снится» – строки русского поэта А. Блока: «И вечный бой! Покой нам только снится…».], почему Марго Фонтейн не могла снизить планку, дать себе отдых, во имя чего постоянно держала себя в узде?

Попробуйте ответить.

«Западня», даже «шизофрения», сама себя обрекает на такую жизнь во имя мнимого эталона, говорили самые близкие люди, которым дозволено было заглядывать за кулисы.

«Она была особа королевской крови. Потрясающая улыбка, когда у неё всё получалось. Тогда все понимали, в мире всё прекрасно. Все видели, танцует женщина, у которой сочится счастье», говорили те, кого не допускали за кулисы.

Она могла просто стоять на пуантах, слушая музыку, и зал замирал, то ли от восторга, то ли от страха за эту хрупкую женщину. Молодые танцовщицы смотрели, как она танцует, и не могли понять, в чём её секрет. Никакой натужности, никакого «пота и мозолей», не видно самой техники, просто женщина языком хореографии рассказывает женские истории.

Марго Фонтейн в буднях жизни…

Она могла легко переключаться от «пота и мозолей», от фанатизма, даже от шизофрении, к лёгкому, даже беспечному отношению к жизни. Не просто люди, коварные, злые, сама жизнь, бросала ей вызов, могла раздавить, заставить считаться с собой. А ведь у неё «не было вкуса к жизни», не было иммунитета к тому, что выпало на её долю. Но каким-то чудом она со всем справлялась. Почти до самой старости.

Вспомним, Марго Фонтейн, родилась в 1919 году, следовательно, ей было всего 20 лет, когда началась мировая война. Её коллеги вспоминают как в годы войны, они ночевали в поездах, спали на чемоданах, которые ставили между сидений, в лучшем случае, спали на багажных полках. Питались только колбасой и картошкой, а хозяйки квартир, где они жили, были ещё недовольны тем, как много они едят (балерины?!).

Солисты балета получали примерно 4 фунта в неделю, потом 4,5, только после войны, уже в Ковент-Гарден, стали получать 10 фунтов в неделю и долго боролись за 15 фунтов (?!). Марго Фонтейн в полной мере разделяла эти тяготы, а большие гонорары стала получать много позже, особенно после всемирно известных спектаклей с Рудольфом Нуриевым.

Конечно, Марго Фонтейн оставалась Марго Фонтейн, вряд ли она обращала внимание на тяготы повседневной жизни. Так нормальный ребёнок, если его никто не унижает, сохраняет озорство и азарт, не обращая внимания на материальные затруднения. Проблема была в другом, Марго Фонтейн долго терзали сомнения, она ведь не знала, что сумеет превратиться в бабочку.

Возможно, она начала преодолевать сомнения, когда 20 февраля 1946 года балетом «Спящая красавица» открылся сезон в Ковент-Гарден. Это был первый балетный спектакль после кровавой войны. В театре был аншлаг, на спектакле присутствовали король, королева, принцессы. Роскошество спектакля поражало не только зрителей, сами участники спектакля испытывали восторг от этих роскошных костюмов, от всей этой атмосферы. Наверно и для зрителей подобные спектакли были отдушиной, в этом волшебном мире они забывали о тяготах жизни, забывали о том, что ждёт их дома, в трудных послевоенных буднях.

…гастроли в США

Окончательно поверила она в себя только после многомесячных гастролей в США, в 1949 году.

Марго вспоминает:

«я была в ужасе, я была уверена в провале. Журналисты, которые брали у меня интервью, обнаружили, что я «немая». Я не могла связать двух слов. Страх перед катастрофой парализовал меня».

Пожалуй, не только смех и радость, но и страхи бывают как у ребёнка, естественные страхи, не омрачённые неудачами и комплексами.

Были и другие причины её страха перед Америкой.

Критики напоминают, что это было ещё задолго до Beatles[480 - The Beatles («Битлз») – британская группа из Ливерпуля, сыгравшая огромную роль не только в истории музыки, но и в истории культуры XX века.]. В американском обществе сложилось мнение, что англичане слабоваты в искусстве, не было знаменитых английских музыкантов и художников. Сама идея гастролей английского балета казалась странной, хотя американской публике были любопытны чопорные английские балерины.

Однако Марго Фонтейн сумела сломать предубеждение публики, и критиков. Дело было не в безупречной технике (искушённых американцев этим трудно было удивить), она казалась очень юной (а ей уже было 26), очень непосредственной, совсем не чопорной, она выходила на сцену, широко улыбаясь и излучая радость.

Позже, с высоты своего опыта и в искусстве, и в жизни, она скажет «тщеславие, претензии – всё это неминуемо ведёт к заурядности в искусстве и поражению в личной жизни».

Рассказывают, что после гастролей в Америке Марго Фонтейн радовалась как ребёнок. Она смело давала интервью американским журналистам, перестав быть «немой». Искренне удивилась, когда её портреты появились на обложках влиятельных журналов The Times и Newsweek[481 - The Time – ежедневная газета в Великобритании, одна из самых известных в мире газе. Newsweek – американский еженедельный новостной журнал.], она была уверена, на этих обложках помещают только портреты государственных деятелей.

Марго Фонтейн стала всемирной знаменитостью, но со свойственной ей откровенностью, признавалась:

«многим приходится ждать своего часа, а я попала в струю – британский балет только начинался, и меня вынесло на гребень. Родись я на двадцать лет раньше, у меня бы не было такой возможности, а на 20 лет позже – пришлось бы дольше ждать».

…как молоды мы были

Став знаменитой, Марго Фонтейн оставалась всё тем же непосредственным ребёнком. Иногда во время репетиций она начинала смеяться, хихикать как полоумная, хотя через секунду становилась серьезной и сосредоточенной. Кто-то уподобил её ребёнку на рождественской ёлке, который способен всему радоваться, всем восторгаться, и ему нет дела до того, что там, за ёлкой, в другой комнате и в другом времени. И как взбалмошный ребёнок, она была готова на самые эксцентричные поступки.

Любопытен рассказ французского танцовщика и хореографа Ролана Пети[482 - Пети Ролан – французский танцовщик и хореограф, один из признанных классиков балета XX века.], одного из признанных классиков XX века.

«Марго была одним из главных людей моей жизни. Это, правда» – поверим великому хореографу, но следующая его фраза может покоробить не только феминисток.

«Я очень горжусь тем, что мне удалось соблазнить одну из величайших танцовщиц, которые мне были известны» – невольно хочется спросить, почему соблазнить не женщину, а «великую танцовщицу», что означает «соблазнить» женщину, что означает «соблазнить» Марго Фонтейн, почему об этом обязательно сообщать всему миру. Простим великому хореографу торчащие уши мужского тщеславия. Нас интересует не великий хореограф, а великая балерина. Послушаем рассказ дальше.

«Мы были молоды. Мы встретились в Париже, гуляли вдоль Сены, спустились к реке. И когда мы спустились к реке, я сказал, с удовольствием бы поплавал в Сене, хотя в Сене не купаются, река очень грязная. Марго сказала «я пойду». Я стал раздеваться, смотрю, и Марго снимает с себя платье. Потом она «пах», я «пах», переплыли на другой берег, возвращаясь, думаю, надеюсь, никто не украл наши одежды. Ведь мы оба были голые… После войны открылись клубы на левом берегу Сены и мы танцевали там как безумные, под модную тогда музыку, которая была ещё до рока».

Озорство, может быть, безумие, но сам Ролан Пети заключает, и это, едва ли не самое поразительное в его рассказе:

«Она летела на собственных крыльях, она летела в совершенно неведомую страну, мимо всех людей, которые её окружали».

Добавим, и мимо самого Ролана Пети, который гордится тем, что смог её «соблазнить».