Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга первая

Одобряю любую дискуссию на самые острые, самые болезненные, самые, казалось бы, непристойные темы, естественно, кроме того, что запрещено законом. Не должно быть никакой моральной цензуры, тем более, если она не публична, а от имени общества выступают некие «теневые» инстанции. В наш век, когда существует Интернет, когда на русском языке можно прочесть практически любые западные тексты, стыдливо прятаться за якобы «национальную ментальность», смешно и глупо.

Буквально параллельно с полемикой азербайджанских мужчин, читал «Дискурс любви» Юлии Кристевой[200 - Кристева Юлия – французская исследовательница литературы и языка, психоаналитик, семиотик, философ и оратор.], разбирающей тексты Жоржа Батая[201 - Батай Жорж – французский философ и писатель левых убеждений.], и по сравнению с этим «дискурсом», откровения азербайджанских мужчин, кажутся, едва ли не застенчивыми.

Далее.

Отдаю себе отчёт, что когда на эротические темы спорят молодые, а в полемику с ними вступает старый человек, это уже смешно. Ещё более смешно, когда этот старый человек пытается быть «левее» молодых.

Что же, приходится признать, что такова моя личная биография, во мне всё прорастает очень медленно и то, что не успел додумать раньше, пытаюсь додумать сейчас. Остаётся сохранять спокойный тон, не пытаясь кого-то удивить своей смелостью и современностью, а тем более поучать.

Далее.

Дискуссия, в которой одни мужчины говорят о женщинах, напомнила мне нашу чайхану[202 - «Чайхана» – традиционное место чаепития и бесед в Азербайджане], где собираются одни мужчины, наши свадьбы и похороны, где делятся по признаку пола и, в конце концов, наше общество, где принято говорить в отсутствии оппонентов. Так что, мне трудно сказать, является ли эта дискуссия «дискуссией об азербайджанских женщинах», но, несомненно, речь держат азербайджанские мужчины. И неизвестно, сочтут ли азербайджанские женщины необходимым вступать в подобную «дискуссию».

Далее.

Предмет, который обсуждают участники дискуссии, имеет множество аспектов: от культурологического до психоаналитического. Неприемлемым для меня является только то, что называю «жеребячеством», с одной стороны, и менторским тоном, с другой. В остальном, хорошо, что всё сказано открыто и публично, без лицемерия и излишней стыдливости. Давно пора снять табу с подобных тем, и не выдавать наше ханжество и фобии за национальную «нравственность».

Далее.

Человеческая культура вообще, западная культура в особенности существует, как бы, на двух уровнях, в жизни, и в сознании, в явлении и в его описании. Мы вступаем в жизнь и идём по жизни, сопровождаемые априорными культурными установками, и только кажется, что природа наделила нас знанием о том, как есть, как спать, как дышать, и т. п.

Это касается и вопросов эротики.

Мне не известно, что говорила наша «йенга»[203 - «Йенга» – в традиционных азербайджанских свадьбах женщина, в функции которой входит просвещение молодых в интимных вопросах.] молодым в брачную ночь, но вряд ли она могла достигнуть уровня «Кама сутры» и «Дао любви»[204 - «Камасутра» – древнеиндийский трактат, посвящённый теме камы, сферы чувственной эмоциональной жизни, вожделения и любви. «Дао любви», или «Даосские сексуальные практики» – система техник секса, созданная в Древнем Китае в рамках даосизма.]. Впрочем, оставим индийскую и китайскую культурные традиции, думаю нашей «йенге» было далеко и до мусульманской традиции, триумф которой в IX–XII веках, на мой взгляд, стал возможным, поскольку сексуальная культура не была в загоне.

Одним словом, «сексуальная культура» требует знаний, и если с ней знакомишься «с листа», неизбежны серьёзные проколы, как в вопросах духовных, так и гигиенических, психологических, медицинских (здоровье), и т. п.

…об одном методологическом изъяне

Начну с того, что в словах участников дискуссии много верного, их опыт жизни невозможно игнорировать, но в их рассуждениях есть, на мой взгляд, один методологический изъян.

Не буду говорить о том, что выражение «азербайджанская женщина» представляется мне слишком большим обобщением: в принципе это относится и к определениям «грузинская женщина», «русская женщина», «японская женщина», «французская женщина», но определение «азербайджанская женщина» сразу рассыпается на составляющие, которые невозможно собрать в целое. Но это к слову, чтобы все мы не особенно претендовали на знание и понимание «азербайджанской женщины». Хорошо бы понять хотя бы «одну» азербайджанскую женщину», особенно «азербайджанским мужчинам» столь самоуверенно рассуждающим про «азербайджанских женщин».

Методологический изъян вижу в другом.

Азербайджанская женщина, как и азербайджанский мужчина, рассматриваются вне конкретного времени, такой важный параметр как «время» (t), попросту исключён из обсуждения. А ведь важнее поразмышлять именно об этом, о том, что происходит в динамике, в тенденции.

Главное – вектор, направление движения.

Конечно, все мы не только вышли из патриархальной «шинели»[205 - «все мы вышли из гоголевской «Шинели» – фраза ошибочно приписывается русскому писателю Ф. Достоевскому. В действительности эта фраза принадлежит французскому критику Эжену Вогюэ, в статье о Ф. Достоевском. Имеется в виду повесть русского писателя Н. Гоголя «Шинель».], из патриархальных семей, мы продолжаем жить в подобных семьях. Даже в нашей смелости торчат уши нашей патриархальной «не свободы», будто своими шокирующими откровениями мы хотим заговорить самих себя.

…вызовы извне и изнутри

Азербайджанской семье, как и азербайджанскому обществу, хотим мы этого или не хотим, приходится отвечать как на вызовы извне, так и на вызовы изнутри. И ещё вопрос, кто стремительней меняется под влиянием этих вызовов, мужчина или женщина. Пусть азербайджанский мужчина клеймит азербайджанскую женщину, пусть заявляет, что она не подходит ему в качестве брачного партнёра, что она такая-сякая, что он готов к великим свершениям и не позволит повесить себе на шею камень. Но в действительности – если посмотреть на это в динамике, через изменения во времени, – постепенно происходит противоположное. Ещё неизвестно, кто у кого камень на шее.

Готов согласиться, постепенно у нас складывается новая мировоззренческая модель брака, с новыми социокультурными ролями для полов. По существу, она начала складываться в советское время, которое при всех серьёзных изъянах было менее потребительским, но подобная «мировоззренческая модель» (если не брать в расчёт исключения), так и не выдержала испытание временем.

Начинается новая попытка, в условиях отсутствия более или менее ясных общественных идеалов, больших денег у небольшой прослойки общества, глубокого расслоения общества

…самый ясный и глубокий разрыв: власть, плюс те, кто кормится из её рук, и все остальные, другие страты размыты…

Патологической, почти депрессивной боязни родителей за будущее своих детей, продолжающейся консервации патриархальных обычаев, аморальности азербайджанской свадьбы, и пр.

…в этом полностью согласен с участниками дискуссии, хотя это не вопрос национальных традиций, а вопрос больших денег, пиар которых полностью захватил национальное телевидение…

Не удивительно, что к новой модели брака не готово наше общество, а, следовательно, не готовы наши мужчины и наши женщины. Только не могу согласиться с тем, что «не готовых» женщин в процентном отношении больше (процент здесь мало что говорит). Просто мужчины и женщины «не готовы» по-разному, поскольку наши женщины продолжают находиться под страшным прессом «захолустного сознания».

…вновь и вновь употребляю как метафору, выражение Гасанбека Зардаби[206 - Зардаби Гасан-бек – азербайджанский просветитель, выпустивший первую азербайджанскую газету «Экинчи» (Пахарь). Цикл своих статей он озаглавил «Письма из захолустья».]…

Один из участников дискуссии иронизирует по поводу «сурового вердикта» азербайджанских мужчин и обращает наше внимание на то, что некоторые из азербайджанских женщин сегодня не находят брачных партнёров среди азербайджанских мужчин, стремятся познакомиться по Интернету с иностранцем, и покинуть страну. Конечно, далеко не ради бриллиантов и «сладкой жизни», как может показаться некоторым меркантильным азербайджанским мужчинам. Пусть таких женщин пока единицы, но неизвестно какое ускорение примет этот процесс, если это перестало быть «вольнодумством» только молодых.

Мне рассказывали о 40-летней азербайджанке, которая по Интернету познакомилась и вышла замуж за состоятельного индуса, который живёт в США, и даже успела родить детей. Честно говоря, я порадовался за эту женщину и даже за наш мир, в котором, при всех его глупостях и гнусностях, двое людей могут найти друг друга и создать семью.

Конечно, на один счастливый случай, возможны десятки, сотни, неудачных случаев и даже преступлений. Но не Интернет в этом виноват, а косные, судорожно цепляющиеся за прошлое наши свадебные и брачные традиции, не говоря уже о многом другом.

…другой мир

Современный мир – стал глобальным. Это общеизвестно.

И то, что мы живём в телевизионную эру – тоже общеизвестно.

Канадский социолог Маклюэн М.[207 - Маклюэн Маршалл – канадский философ, филолог, теоретик воздействия артефактов как средств коммуникации на сознание человека.], которого нередко называют «гуру электронной эры», даже решил, что мир стал напоминать одну большую деревню. Это, конечно, преувеличение. Метафора. И как всякая метафора в каком-то смысле – правда. Конечно, мы живём в локальном мире, но этот мир всё более подвержен эрозии Большого мира, и эта эрозия будет тем сильнее, чем больше наш локальный мир будет пытаться спрятаться в свою «ментальную» скорлупу.

С другой стороны, современный мир постепенно меняет своё мужское лицо. Конечно, миром продолжают править мужчины, культуру мира и его основные ценности продолжают олицетворять мужчины, но сдвиг произошёл.

Что-то изменилось.

Можно обнаружить, что тестостерон по-прежнему определяет поведение мужчин, что окситоцин по-прежнему определяет поведение женщин, но мужчин и женщин больше не разделяет китайская стена. Процесс уже необратим, время нельзя повернуть вспять. В Азербайджане в том числе.

Но если продолжить дискуссию, то мне хотелось бы узнать, как её участники относятся к тому, как меняется и ещё стремительнее будет меняться азербайджанская женщина.

Готовы ли признать эти изменения наши мужчины, готовы ли признать собственную «неготовость»?[208 - Термин «неготовость» использовал русский философ, филолог, теоретик европейской культуры и искусства М. Бахтин.]

Мне как-то приходилось писать, что женщина, севшая за руль автомобиля, это уже другая женщина. Не в том, примитивном смысле, что, мол, сразу изменилась её нравственность, а в том смысле, что она вышла за пределы своего женского мира.

Она больше не захочет замыкаться в отведённом ей мужчинами пространстве, она захочет стать своей в Большом мире, который был для неё закрытым.

Она больше не захочет мириться с прежними ролями, всё равно на пьедестале или на кухне, ей всё более тесно будет в рамках семьи и материнства, даже в благополучных семьях.

Готова ли к этим изменениям азербайджанская женщина или даже продвинутая её часть. Вряд ли. Но это в большей степени относится и к нашим мужчинам.

Возможно, моя мысль кому-то покажется кощунственной, но, на мой взгляд, в ответ на эти вызовы сами мужчины должны меняться, обретая феминные черты.

Таковы вызовы времени, на которые придётся отвечать.

…сколько среди наших мужчин феминистов? сколько их будет завтра?

Приведу один маленький пример. Отдаю себе отчет, что он не репрезентативен на фоне моих рассуждений о глобальных переменах в мире, хотя по-своему показателен.