Две части одной силы. Я и Он

– Я пас. Я сейчас  доем десерт и поеду домой искать свою суперсилу, – сказала Жанна.  Я бы подумала, что у нее нет настроения. Но на самом деле все было куда проще – Жанна не выходила  на охоту не подготовившись. А сегодня она была явно не в форме.

– А я поеду и начну искать работу, –  и хотя я была не против потанцевать, дрыгаться  в клубе мне совсем не хотелось.

– А я поеду записываться в  аптечный клуб, – пошутила Регина. – А если серьезно… Предлагаю продолжить, но не сегодня, а через пару недель.  Зима заканчивается. Закроем лыжный сезон.

– Интересно, а кто-нибудь  из нас его   открывал? –  я  даже не могла припомнить, когда  вставала на беговые лыжи, а на горные вообще только смотрела пару раз в жизни.

– Я, правда,  года  два  назад, – радостно ответила   София.

– Доверьтесь мне, девочки. Я все  организую. Мы отлично проведем время, – уверила Регина и презрительно посмотрела на Жанну, которая  жадно заталкивала фисташковый  рулет себе в рот. – Если  мы еще пару раз встретимся в ресторане, нам  придется  покупать коллективный  абонемент не только  в аптечный клуб,  но и на оздоровительное голодание.  Мне совершенно не нравятся концепции  наших встреч.

– У наших встреч есть концепция? Не знала…

– Да, есть. Это еда. Банально, скучно и невозможно удручающе, – Регина  возмутилась до глубины души, будто  ее тащили в ресторан против  воли. Собственно я была только рада разнообразить  свои будни,  попробовав что-то новенькое.  София вообще всегда поддерживала любую движуху, где бы она ни затевалась. Единственной, кого пришлось уговаривать, стала Жанна. Но и она согласилась сразу,  как ей разъяснили, что  горные лыжи – увлечение  преимущественно мужское, а потому шансы познакомиться  с кем-то на горке  высоки как нигде. Только никто из нас не стал уточнять, что для начала нужно сбить лыжника и сделать это филигранно, так чтобы  после столкновения он  еще захотел  познакомиться.

* * *

Я нашла  работу  быстрее, чем  предполагала, и  не могла определиться, радоваться этому или нет.  В душе я надеялась,  что поиски растянутся на недели, и за это время  Егор  сможет подыскать себе новое  место.  А на деле получилось наоборот:   он еще  не успел  отработать месяц, а я уже  оформлялась   в университет.  Решив, что от преподавания бухучета меня  будет тошнить  значительно меньше, чем  от его ведения в какой-нибудь  замшелой конторке, я откликнулась на вакансию, даже  не ожидая, что  мне перезвонят. Но работодателя не смутило, что у меня почти не было опыта преподавания, а   оконченной магистратуры оказалось вполне достаточно, чтобы за полчаса провести  формальное собеседование и назначить мне  восемь академических часов  лекций и  столько же  часов семинаров и  практических занятий. В целом  меня вполне устраивала  такая нагрузка, но ее обещали увеличить после периода  адаптации – так они называли  испытательный срок.

«Вы нам идеально подходите. Нам нужен практик с опытом, а теоретиков  нам  и так хватает»,  – с этими словами меня  отправили  в отдел кадров  подписывать документы.  Всего через пару дней мне позвонили и сообщили, что  мой первый рабочий  день – ближайшая пятница, но начнется он не с занятий, а с какой-то стратегической сессии, которая  будет проходить  почти восемь часов. Я не знала, что это такое,  и  не понимала, как к этому относиться. Но мне казалось, что я определенно попала  в какое-то очень передовое  учебное  заведение.  Во времена моего студенчества таких понятий  не было в принципе.

В пятницу, как и было положено, я пришла  в конференц-зал в  главном корпусе университета.  Я не знала, что меня ждет, но все происходящее смахивало на пресс-конференцию. На  входе я прошла какую-то регистрацию, мне вручили  бейджик,    программу  мероприятия и  фирменный мерч  с символикой  университета  – блокнот и ручку, прямо как у Жанны на ее марафонах. В  зале  было много людей,  в  том числе фотографы и видеооператоры. Все вокруг  производило сугубо  приятное  впечатление. Чувствовался  масштаб, особенно  после  домашних котлет, детских памперсов и носочного дождя. В последнее время  именно котлеты, носки  и какашки становились мерилом  происходящего в моей жизни  треша.

«Кажется, жизнь налаживается», – с этими  мыслями я заняла место  где-то в середине  зала и стала ждать сбора  остальных  участников. Регистрация  завершалась  только через полчаса, поэтому у меня  было  достаточно  времени, чтобы  изучить брошюры, а заодно и людей.

Я еще толком никого не знала, поэтому  искала  глазами лишь  заведующую кафедрой, которая проводила собеседование.  Я была уверена, что коллектив  у меня  преимущественно  женский, поэтому присматривалась в  первую очередь именно к  женщинам.   Наверняка великовозрастные  тетки с короткими стрижками и  химией на  голове –   доценты и профессора,  еще помнившие те времена, когда учет велся в журналах от руки, и были моими непосредственными  коллегами. И, вероятно, именно с ними в будущем мне пришлось бы отмечать  ужасно скучные  корпоративы.

За этими мыслями я бы провела все оставшееся время, если   бы мое внимание  не привлек молодой мужчина в  темно-синем  твидовом костюме и белоснежной рубашке без галстука. Он протискивался между рядами, чтобы занять место  в центре возле своих знакомых. Я не успела рассмотреть его лицо, но оценила   весьма привлекательный и фактурный мужской профиль. Судя  по тому, как уверенно он двигался и разговаривал, он явно был не из новичков и совершенно точно не с кафедры финансов и бухучета. Наверняка  он преподавал  какую-нибудь  цифровую  экономику или  информационные технологии, но точно не нудный бухучет.

– Итак, я  думаю, можно уже начинать, –  зашипел микрофон. Пока  ответственные  отлаживали технику, все остальные  поспешили рассесться.

Ведущий  стратегической сессии – кто-то из  рядовых преподавателей, взял приветственное слово,  анонсировал программу мероприятия,  обозначил организационные моменты,  выделив  время для кофе-брейков, а затем  передал слово ректору университета, который должен  был   рассказать об утвержденной стратегии, предстоящих целях и  задачах. И тут началось самое интересное…

* * *

Так получилось, что мой первый рабочий день совпал с последним рабочим  днем Егора. Если бы  не этот факт, то я сбежала бы  из университета уже сегодня.  Стратегическая сессия была проведена  с целью вдохновить сотрудников, а, вернее, удержать их на рабочих местах до конца учебного года. Конечно,  все, о чем  говорил ректор, звучало  очень вдохновляюще. И  будь у меня больше амбиций,  тяги к приключениям и желания принимать вызовы судьбы, я бы непременно почувствовала кураж от предстоящего  испытания, но я всего лишь  хотела  решить  собственные  проблемы, а не  участвовать в  образовательной реформации  умирающего университета.

Речь  ректора  смахивала на объявление челленджа. Молодым и амбициозным сотрудникам выпадал уникальный шанс проявить  себя. Но я была то ли недостаточно молода, то ли недостаточно амбициозна:  мне совершенно не подходило то, на что я подписалась. Все мои амбиции сводились к тому, чтобы наскребать на обязательные платежи. Ради этого  я была готова выполнять непыльную работу в виде чтения чрезвычайно скучных лекций и проведения таких же неинтересных семинаров по бухучету. И я была настолько разочарована всем, что услышала, что по окончании мероприятия поспешила удалиться,  стараясь остаться незамеченной для заведующей кафедры. Меньше всего мне хотелось знакомиться с коллективом, ведь я еще до конца не решила, выйду ли  на работу в понедельник. А если быть точнее, я была почти уверена,  что мой первый рабочий день   станет последним.

Но когда домой вернулся  уставший Егор, я поняла, что не могу нанести ему очередной удар. Я пообещала себе, что постараюсь продержаться  хотя бы месяц, в конце концов от меня многого и не ждали: я всего лишь должна  была стать заплаткой и закрыть образовавшуюся дырку в кадрах.

– Как первый рабочий день? – поинтересовался Егор за ужином.

Я  даже не знала, стоит ли ему рассказывать о том, в какую  клоаку я попала. Я подумала, что в целом  нужно обрисовать перспективы, но от красок все же стоит воздержаться. Поэтому о том, что кафедра умирает,  не стала упоминать:

– Ну мне понравился масштаб и прогрессивность, – я  старалась подбирать слова таким образом, чтобы они имели хоть какое-то отношение к правде.

– А что не понравилось? – Егор слишком хорошо меня знал.

– Негласная гонка, – так я мягко назвала игру на выживание, в которую должны были превратиться ближайшие полгода для нашей кафедры.

– Гонка? С кем и на что?

– Ну, знаешь… Это тот самый случай, когда много проектной деятельности, серьезных планов, и покой обычным сотрудникам только снится, – мне казалось, что я справляюсь с задачей говорить   много и при этом не говорить главного.

– Надеюсь, эта вынужденная мера  не затянется, и скоро ты  сможешь уволиться, если захочешь. Я нашел несколько интересных вакансий. Там, конечно, бешеный конкурс, но  первый  этап я уже прошел, – глаза Егора горели примерно так же, как и у меня сегодня до начала стратегической сессии. – Уверен, новая работа будет лучше предыдущей.

Я  тоже  так  думала, устраиваясь в университет. Меньше всего мне хотелось заниматься учетной рутиной и превращаться в классического карикатурного бухгалтера.   Я была уверена, что в будущем говорить «читаю  лекции в университете»  будет куда приятнее.

– Мои родители готовы забрать внуков  на субботу и воскресенье, – сказал Егор. – Предлагаю воспользоваться этой редкой возможностью и взять максимум  от выходных. Проведем  их наконец  в своем ритме…

Он подмигнул,  а я пыталась понять, какой  ритм  был у нашей жизни с Егором без детей. Последние   года  три мы почти не оставались с ним наедине,  разве что по ночам. И обычно мы были настолько уставшими, что   в это время не успевало происходить ничего интересного, за исключением, конечно, незапланированного  зачатия  Богдана.

– Сходим в кино, в ресторан, – предложил Егор.

– Я бы предпочла  поваляться на диване, посмотреть старые  фильмы и поесть пиццу, – я поймала себя на мысли, что совсем  стала домоседкой.

– Устроим секс-марафон?  – рассмеялся Егор.

– Скорее,  спринт, – уточнила я. – Главное, не есть борщ перед этим. Не очень хочется, чтобы ночь камасутры превратилась в очередной стенда-ап.

Егор рассмеялся. Воспоминания были еще  свежи.   А я радовалась тому,  что во всей этой семейной рутине  нам быть что вспомнить, пусть  даже и такой   конфуз.

– Тогда я договариваюсь с родителями. Отвезем  детей  прямо завтра с утра…

– А можно   сегодня вечером? –  спросила я.   Не знаю,   что мой рассудок   будоражило больше –  предстоящий секс  или возможность наконец-то выспаться.

Егор написал СМС  своей маме и получив   добро,  воодушевленно прокричал:

– Дети,  собираемся к  бабушке с  дедушкой.  Два дня  развлечений, мультиков и вкусняшек!

Родион и Богдан забыли про ужин и радостно  запрыгали от счастья.

– Почему-то мне тоже хочется так сделать, – признался Егор. И  хотя я радовалась не меньше всех остальных, я старалась  быть более  сдержанной, ведь  все-таки не пристало  хорошей матери  радоваться расставанию с  детьми.  Так в моей голове незаметно для меня самой сформировался  ГОСТ. Но несмотря на его наличие, собирая вещи  детей, я старалась ничего не забыть,  чтобы  ни при каких обстоятельствах  нам не пришлось ехать  за ними раньше  времени.

* * *

Мы  с Егором планировали взять максимум от предстоящих выходных, чтобы  полностью  забыться и ни минуты  не думать  о  навалившихся на нас проблемах.  Мы договорились, что  субботу проведем  вне  дома, а в воскресенье основательно  заляжем на дно и сделаем вид,  что умерли, чтобы нас никто не трогал.

Утром в субботу  мы  дружно колдовали на кухне:  я готовила  полезную часть завтрака – омлет и  сырники, а Егор, как это свойственно большинству мужчин, взял на себя вредную часть  – жарил бекон  и  мазал масло и малиновый джем  на  свежий батон. Я, конечно же, закатывала  глаза, видя,  как плавится в сковородке жир, и бухтела, подсчитывая канцерогены и калории, но  к  румяным  кусочкам мяса все же приобщилась, собственно как и к  углеводной бомбе  под видом  бутербродов.

Наслаждаясь тем, что никто не попрошайничает еду и   не вытаскивает ее прямо изо рта, мы  обсудили культурно-развлекательную программу и условились на том, что начнем  с  прогулки по зимнему  парку. Мысль о  том, что можно будет неспешно пройтись по красивым  заснеженным аллеям  со стаканчиком горячего кофе или  ароматного глинтвейна,  не водружая  на себя   санки, снегокаты  и ватрушки,  настолько   пришлась нам по вкусу, что мне уже не терпелось поскорее  расправиться с завтраком.  Мы договорились, что после прогулки  будем  импровизировать и  поедем  обедать  туда, где  еще ни разу  не были.  Вероятно,  именно так выглядел риск  в семейной жизни – это не какой-то там секс в машине.  На вечер  Егор забронировал билеты  в  кинотеатр на крайне сомнительный блокбастер. Но любой  отвратный, даже самый  нудный    фильм  был лучше, чем двадцать серий Барбоскиных и Щенячьего патруля  подряд.

Мне было сложно признавать,  но у нас  определенно стало плохо  с фантазией, и при планировании досуга  я в этом лишний раз убедилась. Теперь  погулять, сходить в кино  и поесть вне дома  само по себе становилось каким-то невероятным приключением.  Но самое ужасное заключалось в том, что в предсказуемости  нельзя было  винить только Егора. Я и сама не могла придумать  ничего лучше.

День  обещал быть занимательнее наших привычных будней. И  я очень хотела скорее прожить его на максимальной возможной для меня мощности. Однако вопреки ожиданиям, все пошло  не так с самого начала.  За ночь выпало сантиметров  тридцать снега – словом, столько, сколько не выпадало за всю зиму. И если нам  еще удалось найти в снежных завалах  саму машину, то  расчистить сугробы вокруг нее  оказалось не так легко. На помощь пришли сердобольные соседи, которые   одолжили нам  лопату. И вот с нее-то и начались наши неприятности.  Я даже не помню точно, почему мы стали спорить   с Егором и орать друг на  друга. Но когда  наша машина вместо того  чтобы выехать из сугроба, окончательно в нем увязла, мы  принялись выяснять, кто из нас тупее,  прямо при свидетелях. А  наши соседи, собственно, стояли в сторонке  и  растерянно наблюдали  за тем, как их лопата становится потенциальным  орудием убийства с особой жестокостью.    Я  психанула  и решила, что ни прогулка  в парке, ни ароматный кофе, ни вкусный  обед уже не в  силах будут спасти испорченный  день. Оставив Егора наедине с проблемой, которую по моему глубокому убеждению он собственноручно создал, я отправилась  домой заедать стресс.

Расправляясь с плиткой шоколада и нервно закидывая  в рот  неровно поломанные  ломтики,   я увидела входящий звонок от Егора.  Отвечать  на вызов я  не собиралась, но сообщение в мессенджере «я вытащил машину, жду тебя, психичка» и целующий смайлик заставили  мое сердце растаять. Я вышла   и села  в автомобиль с непоколебимым  лицом, будто всего двадцать  минут назад мы не собирались друг друга убить и закопать останки в сугробе.