Физрук: назад в СССР

– Ха! Я же тебе жизнь, почитай, спас… Навернулся бы ты со своей стремянки, приложился башкой о ступеньки и привет!.. И чекунок твой я из кармана вытащил, чтобы завучиха тебя не спалила… Эх ты, алконавт…

Я выпустил воротник его халата, и трудовик шлепнулся на табурет безвольным кулем.

– Ты прости меня, Шурик! – запричитал он. – Бес попутал…

– А главное, чего ты испугался?.. Что с работы попрут?..

Виктор Сергеевич помотал головой и криво усмехнулся.

– Не, меня не попрут… Сейчас хорошего трудовика днем с огнем не сыщешь… За те копейки, что здесь плотют… Я раньше сантехником в ЖЭКе вкалывал… Два стольника с прицепом в месяц имел… Считай, трешка с заказа на карман дополнительно, это как минимум. Да еще наливали хозяева…

– Что же ты с такого хлебного места ушел?..

– Да баба моя настояла… Или, грит, в школу иди, или я тебя в эЛТэПэ сдам…

– Все с тобой ясно, – говорю. – Больше так не делай, Витек!

– Да ни в жисть, Шурик!

– Ладно… Где тут у нас комсомолия с пионерией тусуется?

– Чего делает? – не понял последнее слово трудовик.

– Собирается, в смысле, собрания и прочие митинги устраивает.

– Дэк здесь же… На втором этаже… В Пионерской…

– Где?

– Ну, в Ленинской комнате, он же Комитет комсосмола, а мы в школе называем то помещение просто – "Пионерской".

– Ясно. Покедова!

Желание поправить физиономию учителю труда пропало. Его тоже понять можно…

Восстановив справедливость, я отправился на поиски Пионерской, надеясь отыскать там Серафиму, если она, конечно, не убежала – вся в слезах – домой. Однако мне, как дебильному супергерою из голливудских фильмов, пришлось пару раз задержаться по дороге к главной цели. Сначала мне приспичило. А тут как раз мужской сортир встретился по пути. Я заскочил туда и сразу же услышал диалог, вряд ли предусмотренный педагогической наукой. Похоже, мне пришлось столкнуться с банальным буллингом. Вернее – не мне, а пацаненку, которого избрали в качестве жертвы.

– Я принесу, честно, – раздавался его писк из самой дальней кабинки. – У меня нет сейчас…

– Тебя чё, давно в толчок не макали? – осведомлялся его мучитель. – Щас исправим…

– Не надо, Сенька, пожалста!..

– Не Сенька, а Арсений Кириллыч…

– Арсений… Кир… лыч… Не надо!

– Отставить! – гаркнул я, рванув на себя дверцу кабинки.

Рыжий – а это был, конечно же, он – попытался проскользнуть между мною и стенкой кабинки, но я успел схватить его за веснушчатое ухо.

– Пусти, гад! – взвыл он.

– Тебя сразу к директору, – уточнил я, – или сначала в толчок макнуть?..

Сидоров на мгновенье притих, но потом пригрозил:

– Я бате скажу… Он тебя… он тебя…

– Ага… Старшине Сидорову будет очень интересно узнать, что его сынуля занимается вымогательством, – сказал я, вытаскивая его за ухо из кабины. – Пойдешь по малолетке, а там, на зоне, когда всплывет, что твой папаша мент…

Аргумент подействовал. Рыжий притих. В этот момент на волю вырвался конопатый пацаненок, тот самый, который извещал меня о заболевших и прочих отсутствующих, а теперь подвергался нападкам Сидорова. Он намылился было слинять, но я его тормознул:

– Абрикосов! Вернись!

Он нехотя обернулся.

– А теперь расскажи, что тут у вас происходит?

Конопатый испуганно помотал головой.

– Ты этого не бойся, – сказал я. – Он хоть и сын милиционера, а законов не знает… Он ведь у тебя деньги вымогал?..

Абрикосов нехотя кивнул.

– Так это чистая уголовка… Для начала мы его поставим на учет в детскую комнату милиции… Что, Сидоров, обрадуется ли папаша такому повороту твоей судьбы?..

В это время прозвенел звонок. Конопатый с чистой совестью покинул место экзекуции. А рыжего я слегка попридержал.

– Слушай сюда, Сеня… Нравится тебе или нет, но я буду с тобой и твоими дружками еще долго. Я вас всех срисовал в спортзале… Абрикосова оставишь в покое. Узнаю о других твоих делишках – пеняй на себя!

И я отпустил его. Он кинулся к двери, но на ходу обернулся и, сияя малиновым ухом, крикнул:

– Ничё, мы с тобой еще посчитаемся!

– Свисток нормальный принеси! – крикнул я ему вслед.

Сделав свои дела, я вышел из сортира и продолжил путь. Неплохо я здесь устроился! Второй день в прошлом, а уже приобрел не менее трех врагов… Военрука Гришу, Шапокляк и еще этого, рыжего, ментовского сынка… А ну как папаша к нему присоединится?!.. И опять я не добрался до Пионерской без помех.

– Александр Сергеевич! – окликнул меня грудной женский голос.

Я обернулся. Возле открытой двери одного из кабинетов стояла дама в розовой кофточке – та самая, пухлогубая, которая на пару с биологичкой конвоировала меня на торжественной линейке. Фрекен Бок, то бишь…

– Вы никуда не торопитесь? – спросила она тоном девицы из «Брильянтовой руки».

Цигель, цигель, ай лю-лю…

– Вообще-то не очень, – промямлил я.