Пуд соли, или 12 Шагов в «Северном сиянии»

Мирон и Валерон (на службе у ВС)

Вот так незаметно в бесчисленных хлопотах и заботах подошёл второй ноябрь нахождения главного героя в реабилитации. На улице стоял лёгкий морозец, снежная пороша то ложилась неравномерно на землю, то исчезала под воздействием полуденного солнца и ветра. Доктор помог Узлу вставить три пластиковых окна в пристройке и приладить временную занавесь из ковролина на входной проём, а с Мурзиком они вдвоём настелили в будущем классе черновой пол. Так называемый тепловой контур нового помещения был замкнут и пришло время заниматься устройством его отопления.

Заказчики строительства пытались настоять на использовании в отоплении современных материалов и систем вроде труб из сшитого полипропилена и алюминиевых радиаторов, но старый нарк смог убедить их в силе простоты. А простота заключалась в продлении существующего отопительного кольца, выполненного металлической трёхдюймовой трубой на новое помещение с установкой у существующего котла циркуляционного насоса. Предлагаемый специалистом в этом деле каковым безусловно являлся главный герой вариант позволял сохранить возможность обогрева старой части дома и частично новой пристройки даже в случае исчезновения электричества или выхода из строя насоса. С полипропиленовыми трубами и алюминиевыми радиаторами при возникновении обозначенных форсмажоров пристройка бы безвозвратно замерзала зимой уже через несколько часов в зависимости от силы мороза, а ведь туда планировалось завести и воду, и канализацию.

Сваривать привезённые по заказу Доктора металлические полуфабрикаты в отопительный контур взялся по-прежнему угрюмый Валерон. Главный герой уже имел возможность оценить его профессиональный уровень как сварного. Валерон ремонтировал по его просьбе как инструментальщика колуны, постоянно выходящие из строя на заготовке дров. Также он помогал им для стройки изготовить металлические оконные перемычки из угловой стали. Нареканий по качеству его работа не вызывала, но как человек он оставался тяжёлым и крайне неприятным в общении. Док, будучи сам далеко не глупым мужиком прекрасно догадывался и о своём вкладе в возведение непреодолимой стены в отношениях между ними, мешающей всем. Ведь на читках Шага Валерона он с Боцманом, Фагой, Узлом и Беком просто «взрывали ему мозг» и тормозили процесс до предела в наказание за его несносный характер и неприятную манеру поведения. Но гордыня старого нарка формировала у него ложное убеждение, что первый шаг к примирению должен был сделать более молодой по возрасту Валерон.

Единственным положительным изменением произошедшим с Валероном за проведённые на Первом доме более полугода было то, что он добровольно взял шефство над новичком Мироном налаживая с ним общение и выстраивая товарищеские отношения. Мирон представлял из себя крупного высокого упитанного самца около тридцати лет, отбывавшего ранее незначительный срок, женатого и имевшего двоих детей. В довершение ко всему, он был большим поклонником «оксаны» и у него наблюдалась патологическая склонность к суициду. Вернее сказать – он хотел, чтобы его считали безголовым суицидником. На его животе не осталось живого места от шрамов вследствие многократных безуспешных попыток слинять в лучший из миров. Отвратительная шишка от неудачно проведённой операции по зашиванию Мироновского брюха навсегда изуродовала его тело. А ведь тот, кто действительно хочет без очереди предстать пред Всевышним как правило справляется с поставленной задачей с первого раза, не так уж сие тёмное дело замысловато и хитро.

Когда Мирон по приезду после отбоя впервые от пацанов услышал честные ответы на заданные им вопросы по поводу протяжённости реабилитационного курса и требований, предъявляемых к написанию работ, то, не мудрствуя лукаво безапелляционно заявил:

– Да на хер оно мне всё нужно?! Я просто вскроюсь и дело с концом!

Мирону достался тот самый уютный и мягкий угловой шконарик на втором ярусе, на котором прошлой зимой куковал Доктор, а до недавнего отъезда его занимал Зёмик. Ближайшим соседом суицидника по койке был Валерон который видимо очень близко к сердцу воспринял призрачную перспективу застать по утру оскалившегося соседа в луже крови и его стремление не допустить исполнения подобного ужасающего сценария послужило основой их зарождающейся настоящей мужской дружбы.

Валерон предложил привлечь своего корешка Мирона к стройке на что у Дока принципиальных возражений, собственно, не было. Конечно, определённая предвзятость к амбалу прибегающему для решения проблем к девичьим штучкам, коими старый нарк считал липовые харакири у него уже сформировалась. Дело в том, что главный герой сам в детстве и юности был жертвой подобного шантажа со стороны Читы которая то резала себе вены, то жрала таблетки с целью его вернуть из очередного увлеченья и загула налево. И он каждый раз испытывая дикие угрызения совести неизменно к ней возвращался и только сейчас спустя кучу лет и прожитую как попало жизнь пришёл к пониманию каким же он тогда был наивным и тупым ослом на самом деле.

Мирону поручили ответственную работу, вполне соответствующую его без малейшего преувеличения выдающимся тактико-техническим характеристикам. В двух противоположных углах капитальной шлакоблочной стены, разделяющей дом и пристройку нужно было продолбить солидных размеров отверстия для прохода новых труб отопления. В распоряжение бурильщику был предоставлен перфоратор с соответствующими насадками и ручной шансовый инструмент. Естественно, оснащённость стенопроходчика инвентарём оставляла желать лучшего, но в конце концов ему нужно было пробить не метр железобетона, а всего лишь полметра шлакоблоков и при этом его никто никуда не торопил. Примерно через пару часов после начала работ Мироша начал ныть и канючить в плане того, что «миссия невыполнима».

В это самое время Доктор, стиснув зубы и боясь задеть чувства единственного имевшегося в наличии сварщика, занимался подготовкой и подгонкой стальных элементов будущей системы отопления под сварку для тоже капризничавшего в свою очередь Валерона. Надавившись изрядно собственных негативных чувств под ненавистный грохот перфоратора старый нарк, узрев в поведении Мирона подражание манере Валерона и почуяв в воздухе запах назревающего «бунта на корабле» отложил собственную работу и подошёл поближе к стоящему Мироше. Задрав свою башку чтобы смотреть прямо в глаза богатыря, возвышавшегося над ним на добрую голову Док, буквально взорвался, изливая всё своё презрение и негодование:

– Не делай мою голову беременной! Не нравиться работать – никто силой не держит! Вали на хрен в группу и обратные связи там давай пока язык не отсохнет! А если взялся за дело, то не скули как последняя давалка и будь мужиком! Вон лось здоровенный какой, самому то ныть не стрёмно?! Я на вас паразитов второй год в этом лепрозории смотрю и одного в толк не возьму – как вы на хрен травились то?! Вы все у мамок что ли денег выплакивали или старушек немощных «бомбили»[366 - «Бомбить» – (жарг.) здесь – грабить, обирать.]?!

Опешивший от такой простоты постановки вопроса и полного пренебрежения к его физическому превосходству Мирон стоял как вкопанный и беспомощно хлопал глазами пытаясь подобрать слова оправдания. Валерон видя, что Доктор второй раз набирает полные лёгкие воздуха для повторного «контрольного залпа» обидной правды поспешил на помощь своему подопечному и пообещал сам во всём разобраться с просьбой пока попридержать вот-вот слетящую с языка старого нарка вторую критическую волну. Главный герой и Узел, тоже подключившийся к воспитательной работе с молодёжью, прикинули как оптимизировать процесс и выдернули на буровую для усиления Мурзика чтобы дело шло веселее. А когда в сварочных работах наметился перерыв, то к долбёжке подключился ещё и Валерон как заступник слабых и угнетённых.

Непосредственно монтаж новой системы отопления и соединение её с действующим отопительным кольцом представлял собой технически сложный процесс с несколько раз повторявшимся полным опорожнением водяного контура с последующим заполнением его водой в условиях отрицательных температур наружного воздуха. Пока происходило это ответственнейшее действо Доктор и Узел сговорившись терпели чудачества Валерона, которого от осознания своей незаменимости прямо «несло по бездорожью» причём порой не по-детски. Двум мстительным наркопитонам приходилось терпеть неприятного сварного, так как от него в данной ситуации зависело их личное благополучие. Но по любому расплатиться с ним по счетам за всю херню что им пришлось выслушать и проглотить они тоже договорились заранее.

Напряжение и дискомфорт от проводимых в доме сварочных работ испытывали не только члены ремонтной бригады, но и все жильцы барака в той или иной степени. Сизый сварочный дым и запах от дисков болгарки заполонил весь дом, когда работы переместились в обитаемую часть избушки, не говоря уже о невообразимом шуме инструмента. Особенно подфартило Боксёрчику который к тому времени уже поварил. Боксёр, наглядевшись Докторских фокусов на анализах и читках был ошибочно свято уверен, что именно «нехороший Дядя», как он его называл спланировал все масштабные работы на крохотной кухоньке, проходящие непременно в его поварскую смену.

Особенно весёлым и впечатляющим получилось последнее заполнение системы водой с попыткой организовать естественную циркуляцию теплоносителя без помощи насоса. Сперва весь Боксёрский поварской день прошёл под сверкание сварки, рёв болгарки, брызги искр, летящих во все стороны и с кучей разного народа на кухне. Затем во второй половине дня вереница равномерно распределившихся по поляне реабилитян таскала воду вёдрами с новой бани и Боксу приходилось самому её аккуратно заливать в расширитель системы отопления заскакивая каждый раз на табуретку чтобы не допускать разливов воды, которые ему как повару приходилось затем убирать. А вёдер, между прочим, было гораздо больше сотни. При этом маленький спортсмен параллельно готовил там же на кухне вкусный ужин для любимой группы. А в блистательном финале его непростого дня расширяющаяся от нагрева вода начала выплёскиваться в невероятно большом количестве из расширителя и бедный Боксёрчик проклял всё и всех окончательно умотавшись собирая и подтирая воду в тот злополучный день.

В конечном итоге по завершению всех работ отопление было запущено и работало как часы в чём триумфатор Доктор никогда и не сомневался. К этому времени сам собою как раз и образовался веский повод поквитаться с Валероном за причинённую нервотрёпку. Волк, которого ближе к концу лета освободили от барсетки исправно на протяжении всего времени с возвращения старого нарка на Первый тягал конфеты с погреба, за который был гружённым и угощал ими «нужных людей» в число которых конечно же входил и главный герой. И вот однажды Волчара на хозах подогнал им с Беком по паре конфет из тех, что в минувшее воскресенье Док получил в посылке от родителей и исправно сдал на кухню. А старшим поваром в ту пору как раз и был Валерон…

Дождавшись выходных и консультантской пересменки в лице Гембы поменявшего Большого, так и не увидев мамкиных конфет на вечернем чае, старый нарк прямо нормально подкинул Валерона обвинив его в тягчайшем преступлении для старшего кухонного. Ведь по своему опыту руководства кухней он прекрасно знал, что стрёмно не брать, потому как берут все, а стрёмно спалиться в том, что берёшь. Гемба в кратчайшие сроки провёл расследование, Волк дал обвинительные показания на постоянно гнобящего его Валерона о беспределе, творящимся с продуктовыми закромами. Старший повар, у которого незадолго до этого был какой-то мутный заплёт с чаем благоразумно публично перед группой признал вину за своевольные чифирь и конфеты и на самом высоком реабилитационном уровне ему был вынесен приговор. Поскольку главный герой отказался приводить приговор в исполнение, то Узлу пришлось при группе бить Валерона по лицу. Также его разжаловали, отправив на сортир и прицепили хвост из резинового шланга, с которым Валер-Маус таскался прям очень долго.

Но в целом Валерон и сознался в содеянном и понёс свои последствия весьма достойно по-мужски, что вызывало всеобщее уважение. И Гемба, и Узел, и Доктор, и Боцман сказали ему об этом на вечернем анализе чувств через день другой после экзекуции в присутствии всей группы посоветовав оттолкнувшись от этого негативного опыта начать свою жизнь в группе с чистого листа заверив в своей поддержке и посильной помощи в этом начинании. И действительно Валерон сделал правильные выводы и совершил невероятное усилие над собой начав что-то менять в своей жизни. А Мирон после этого случая начал подобострастно улыбаться и лебезить перед главным героем, что лично Доктора всегда очень сильно напрягало.

Волк хлебалом щёлк! (некуда бежать…)

Подошло время вспомнить об активном обсуждении старыми друзьями планов побега. Вся загвоздка с побегом для Боцмана заключалась в том, что ему, как и Юлику бежать было особо некуда ведь с предыдущего побега его вернул сюда родной отец, отдав своего непутёвого великовозрастного ребёнка обратно лекарям. Иллюзоря побегом Морской Волк мог увлечься и начать строить планы устройства будущей жизни при помощи и поддержке на начальных этапах некоторых людей, с которыми он познакомился здесь в реабилитации и перебирая их в памяти бесконечно гадал подведут они его или нет.

У Доктора таких фантазий не возникало поскольку он давно уже разочаровался в людях и кроме родственников на первых порах ему опереться было совершенно не на кого. Был конечно же в его личной собственности трёхэтажный просторный дом с неплохим земельным участком возможной продажей которого он бравировал здесь перед всеми, но по мере протрезвления к нему приходило понимание о том, что продать коттедж быстро за достойные деньги вряд ли бы получилось. Как уже было сказано ранее побег однозначно приводил бы главного героя к окончательному разрыву с роднёй и таким образом вёл не к свободе, а в тупик, безусловно заканчивающийся отравой.

Именно по этим соображениям старым друзьям было гораздо интересней помечтать о возможном побеге, пособираться в него, построить планы на будущее чтобы на коротком отрезке пребывания в плену просто улучшить собственные чувства, выдохнуть и двигаться по жизни в реабилитации дальше. Поэтому они никуда не торопились, долго собирались и приняли взвешенное решение спокойно дождаться пока на окрестных болотах встанет лёд чтоб не потонуть в случае чего.

В первый по-настоящему морозный ноябрьский день пришедшийся уже на вторую половину месяца Доктор и Мурзик работали на хозах занимаясь утеплением фасада пристройки и выставляя профиль под будущий сайдинг. Солнце было тусклым из-за морозной дымки и резкие порывы шквалистого ледяного ветра делали нахождение на улице крайне дискомфортным. Их физиономии и пальцы на руках и на ногах шибко озябли с непривычки всего за полтора часа, и старый нарк сказал Мурзу сворачиваться и собирать инструмент ещё до объявления дежурным окончания хозработ.

Вся реабилитационная братва, зайдя в дом радовалась теплу и оживлённо обсуждала внезапное похолодание. Благодаря функционирующему в пристройке отоплению появилось место, где можно было посушить обувь и рукавицы. Ранее с этими элементарными и необходимыми вещами было всегда очень хлопотно, так как обувь получалось погреть всего пару раз в неделю в маленькой бане после стирки, а для просушки рукавиц приходилось придумывать невероятные по сложности трюки, так как просто повесить их на батарею в доме означало приговорить себя к неминуемым последствиям.

Практически все уже расположились в зале чтобы в рамках обычной в это время самоподготовки до обеда бахнуть пару – тройку событий в свой АЧ или накидать с пяток примеров в очередной допик. И тут дежурный с волонтерами начали суетиться по поводу недостачи с хозов одной реабилитационной головы. После оперативно проведённой сверки обнаружилась пропажа Волка, которого «пас» на хозработах Евся и как потом выяснилось просто забыл того в дровянике заперев перед ним калитку в ограду. Молодой и горячий Волчок не собиравшийся предварительно никуда бежать не смог справиться с поистине дьявольским искушением и сиганул куда глаза глядят из дровяника через калитку на хозпроезд.

Поисковая группа быстрого реагирования немедленно выдвинулась на поиски беглеца. Узел одолжил лошадку у соседа по Второму дому и скакал на ней верхом по едва различимым задутым ветром следам беглеца. Большой оседлал «Ниву» и двигался на ней. На Первый дом пришёл с Тортуги Балагур в дом занесли парашу как обычно, бывало, в таких случаях и закрыли двери на замок. Все «кубатурили»[367 - «Кубатурить» или «швырять кубы» – (жарг.) думать, размышлять.] за судьбу Волка, но было понятно, что дела его не веселы так как всё произошло спонтанно и одет он был явно не для многокилометровых путешествий по безлюдной холодной пустоши.

Первые сведения пришли от Узла, который вернулся вернуть хозяевам подуставшую лошадку. Он обнаружил свежепроломленный лёд на болотах и это означало, что Волк по любому черпанул воды и его ситуация сильно усугублялась, а впереди его ждала безобразно холодная ночь с первым самым лютым бесснежным морозом под тридцать градусов. Поисковики продолжили розыски, Евстигней хлестал себя ушами по щекам, не в силах ничего изменить, а Боцман с Доктором уболтали Балагура зарядить фильмы по телеку сразу после ужина с одной лишь благостной целью – поддержать резко пошатнувшее эмоциональное состояние группы.

Нашли балбеса только спустя сутки по сигналу аборигенов из соседнего села. Ближе к вечеру следующего дня Узел занёс в дом на плече его бренное тело и скинув груз в чилинарии сообщил, что нашли его подыхающим от переохлаждения в какой-то заброшенной кочегарке и даже не стали пинать как это было принято в подобных случаях. Следом в зале появился заметно повеселевший Гладковыбритый Духовный Наставник и обратился ко всем присутствующим с искренней проникновенной речью акцентируя внимание слушавших произношением отдельных слов по слогам:

– Ребята! Я вас прошу! Не надо никуда бегать! По – жа – луй – ста! Вокруг болота! Посмотрите внимательно на этого придурка, на его ласты, которые, не ровен час, оттяпают, прижмите булки и сидите до лета спокойно! Мне тоже за вами в мороз по болотам скакать радость невеликая, я бы лучше в избе тёплой посидел чего и вам всем желаю! Кругом одни бо – ло – та!!! И на улице зи – ма!!! Я вас очень прошу! Некуда тут бежать!

Затем появилась фельдшерица и немного поколдовав в чилинарии, по-свойски пожурив и обнадёжив пациента вышла с Большим за дверь зала. Доктор с Боцманом зашли в маленькую комнатку, где босиком сидел бледный и испуганный Волчонок и рассматривал свои ноги. Его нижние конечности представляли собой жутковатое и отталкивающее зрелище. Ступни ног сильно опухли и покраснели, а все десять пальцев были чёрного цвета. Доктор, не желая обманывать мальчишку посоветовал ему молиться и вернулся в зал, а более сердобольный Боцман остался и поддерживал пострадавшего разговорами.

На следующий день Волчару свозили в райцентр, где его осмотрели специалисты районной больницы и вернули в деревню. Гладковыбритый Духовный Лидер дразнил беглеца героем нового времени Алексеем Мересьевым, только не лётчиком, а наркоманом, но в целом относился к нему с заботой и сочувствием. Несколько дней Волк в чилинарии делал себе водочные компрессы выполняя рекомендации медиков буквально сводя с ума всё пьющее население барака мощным запахом спирта. Пацаны таскали его в сортир и погулять на улицу. Мороз и Боцман много времени проводили с болезным, заботясь о его еде, питье и медикаментах, которые он должен был регулярно принимать. Доктор угощал бестолкового Волчонка конфетами из собственного резерва и недоумевал почему того не везут к хирургам. Все надеялись на чудо, но чуда в тот раз не случилось и как только площадь абсцесса начала увеличиваться пострадавшего отвезли в больницу уже в областной центр, где ему ампутировали все до единого пальцы на ногах. И больше забавного Волчару в деревне никто никогда не видел. Евстигней был признан виновным в трагедии, произошедшей с Волком и изгнан из деревни.

Доктор успел откровенно поговорить с Волчонком до того, как он покинул деревню навсегда. На его вопрос зачем тот побежал в такой мороз у неудачника не было внятного ответа. Единственное что он сказал, что не хотел бежать, но какая-то неведомая сила его как будто подтолкнула к этому. Док прекрасно понимал, что имя этой неведомой силы – тяга ведь на том же сроке чистоты что был сейчас у Волка с учётом их общего яда тяга у него самого была как здесь было принято выражаться «ебейшей» и чуть не вытолкала его самого на аналогичные зимние приключения.

На вопрос почему он не вернулся обратно в деревню, провалившись в воду и намочив ноги, а продолжил свой безумный побег по лютому морозу молодой балбес сказал, что сильно боялся наказания в деревне. То есть в его искривлённом Зависимостью сознании придуманный фантомный страх того, что могло и не произойти вовсе ведь его же не били, когда нашли, да и Конька в своё время почти не били, когда поймали при попытке побега, перевесил реальный страх потери здоровья и даже жизни. Ну и не стал откровением для старого нарка рассказ Волка о чёрствых и безразличных к его судьбе местных жителях, которые или из опасения, или из-за нежелания не откликнулись на его просьбы о помощи. Доктор к своему возрасту знал о людях всё и даже немножко больше поэтому эти детали его нисколько не удивили.

Происшествие с Волком произвело на всех без исключения сильное впечатление. Каждый видел свою картинку в этом сюжете. Кто-то обвинял проклятых лекарей в промедлении и нежелании спасать его пальцы, хотя Доку сразу было понятно, что пальцам однозначно хана. Кто обсуждал безумие Волчары, хотя чего там обсуждать – просто роковое стечение обстоятельств. Доктор и Боцман внесли в свои планы на побег значительные корректировки и вообще уже никуда не спешили, поскольку в их понимании инвалидность была недопустимо высокой платой за призрачную свободу.

Ганс и Клаус (ода непобеждённому)

После отъезда Внучка домой помощники по стройке учебного класса у Доктора постоянно менялись. Узел хотя и был волонтёром гружёным за стройку, не мог постоянно участвовать в процессе, так на нём были то перемещение кормов для скотины на зиму, то реконструкция коровника на Втором доме, то ещё какая блажь и никто не освобождал его от несения непосредственно волонтёрских обязанностей. Поэтому в качестве ассистентов на строительство учебного класса, когда приводили рукастых Карпа с Бжиком со Второго дома, или привлекали Перводомника Мурзика. Мурзик был не плохим напарником по работе, но своим постоянным нытьём о том, что он здесь пашет как раб и не успевает с написанием письменных работ, преследующим одну единственную цель, получить определённые поблажки и скощухи со стороны администрации Центра Мурз изрядно надоел Доку и действовал на нервы Узлу.

Главному герою было понятно, что нужно перевести на постоянной основе кого-то из вменяемых Втородомников на Первый. Поскольку Карп был другом Гембы в городе и покровительство со стороны Консула, бесспорно, способствовало бы усугублению его болезни, как, впрочем, и сам уважаемый консультант, не ровен час, мог бы хромануть ненароком, то эта кандидатура даже не рассматривалась. Доктор через консультантов Гембу, Большого и Бороду стал активно продавливать идею о переводе земляка Бжика на Первый, чтобы иметь постоянного управляемого подсобника. А то приходивший сюда на кратковременные гастроли маленький жужжащий засранец взял за моду критиковать работу соратников пытаясь превозносить себя в глазах руководства. Узел тоже поддержал эту затею и лоббировал её на самом высоком реабилитационном уровне, то есть перед Вождём примерно по тем же соображениям что и Док, а также из простого человеческого желания поглумиться над пакостным насекомым, которое время от времени досаждало ему своей назойливостью.

Бжика конечно же вся эта движуха и постоянные шуточки со стороны Дока, Узла и Гембы о скором переезде на Первый дом сильно напрягали. «Маленький друг», как иронично звали его эти трое ещё со времён совместного весёлого проживания на Втором, категорически не желал перебираться в логово зловещего Бородатого демона, которого панически боялся и ненавидел до самой глубины своей крохотной души. Поэтому он неоднократно обращался с челобитными к Великому Вождю с просьбой оставить его выздоравливать на Втором доме, между делом как бы ненароком сливая тому информацию про всех подряд в качестве неопровержимых доказательств своей бесконечной преданности их общему делу.

Но, само собой разумеется, в «Северном сиянии» не было принято учитывать пожелания пациентов, и даже практиковался обратный принцип: если кто чего не хочет, то это обязательно с ним случится. Поэтому, не смотря на бравурные заявления Бжика о том, что сам Вождь гарантировал ему неприкосновенность, в один не очень прекрасный для него день его привели на Первый дом со всем его не хитрым скарбом для проживания, строительства, ну и, конечно же, выздоровления. Маленький алкашёнок был подавлен, растерян и сразу устремился под крыло к своему старому другу и земляку Доктору, лебезя перед ним и типа, прося, совета и помощи неся при этом скороговоркой неприкрытую откровенную лесть.

Но надолго оставаться в этой покладистой услужливой маске у маленького прохиндея не получалось потому как алкогольная гордыня развилась в этом плюгавом малыше до поистине феноменальных размеров и прятать её проявления продолжительное время было выше его сил. Чуть ли ни с первого дня выхода на объект он начал тянуть одеяло на себя обвинять всех окружающих в «рукожопости» и поэтому Доктору пришлось оставить идею работы в два звена, отпустить восвояси Карпа и Мурзика и полностью сконцентрироваться на этом прыще, возомнившим себя пупом Земли. Для усмирения непомерной гордыни, распиравшей маленького алкашёнка были перепробованы самые различные методы воздействия. Гемба даже записывал на телефон критическую беседу, проводимую с ним старым нарком в которой цензурными, были только предлоги, а для открытия «втягивающего устройства» применялись отцовские затрещины тяжёлой Докторской рукой и братские тычки увесистым кулаком Узла.

Помогало это Бжику приземлиться лишь ненадолго и вскоре прогрессирующая и неизлечимая болячка снова брала над ним вверх и снова он оставался одним Д’Артаньяном среди гомосеков. Тогда Узел и Доктор под смех группы, вышедшей на перекур, взяли его за четыре кости и предварительно раскачав зашвырнули в свежесгуртованный снежный сугроб. Бжужик зачерпнув и наевшись снега начал картинно обвинять двух здоровяков в угнетении мелкого и беззащитного, за что был повторно отправлен в следующий сугроб.

Узел с Доктором регулярно практиковали в своих затянувшихся курсах выздоровления от химической зависимости приятные отвлекающие своеволия с горячими ароматными бодрящими напитками. Брали добрые товарищи в них с собой поучаствовать и своего маленького говнистого друга не смотря на его несносный характер. Хотя, впрочем, как только дело касалось халявных чая, кофе или сигарет Бжик чудесным образом трансформировался из гниющей занозы в заднице в покладистого и услужливого халдея.

В один прекрасный релакс только-только забаламутив чаёк в маленькой баньке и собравшись было им угоститься они были застуканы незаметно подошедшим Гембой, заботливо вынесшим им заваренный кофе. Ситуация получилась некрасивой и напряжение повисло в воздухе. Но на вопрос Консула, засомневавшегося в необходимости и уместности кофе Узел с Доком, не сговариваясь дружно дали утвердительный ответ рассмешив насупившегося было Гембу. А вот храбрый портняжка в это время спрятался где-то за печкой и не подавал признаков жизни.

Проводя много времени с Бжиком и Узлом, наблюдательный старый нарк заметил, что на самом деле в их внешности было очень много общего, по-видимому, вследствие наличия у обоих немецких корней в родословных. И форма черепа, и конституция тела и отдалённо выражение лица у них были очень схожими. Пользуясь геометрическими терминами, они были как подобные фигуры или тела. Только Узел был гораздо выше, крупнее и сильнее. Поэтому у любившего всем давать прозвища Доктора глядя на них возникла забавная ассоциация – Ганс и Клаус. Строгий, аккуратный, крупный, выдержанный Ганс и мелкий, бесшабашный, писклявый, привлекающий к себе внимание Клаус.

Бжик периодически своей моросью продолжал сводить Деду с ума и как обычно получал в ответ изрядное количество острых ощущений. Однажды Гладковыбритый Духовный Наставник стал невольным свидетелем особо циничного и изощрённого глумления над маленьким гадом выскочив в полвторого ночи в пристройку на его пронзительные крики. Дело в том, что с прибытием очередной партии материала на реабилитационной стройке проходила очередная штурмовщина, затянувшаяся далеко за полночь. Ошалевший от чая, кофе и усталости Бжик решил в ночи побастовать и стоя на табуретке, водружённой на столе, начал отказываться от работы с мутной формулировкой: «Я не привык делать как попало!».

Озверевший от чая, кофе и усталости Доктор, окончательно потеряв последнее чувство юмора, не давая маленькому говнюку спуститься вниз принуждал его продолжить работать, крепко схватившись за табуретку и угрожая на полном серьёзе вырвать её у него из-под ног со смачными ругательствами. Клаус с дрожащими от страха ногами в панике визжал, но продолжал выкаблучиваться. Юлик клеящий тут же плиточный фартук ухахатывался с этого театра двух актёров. Большой, убедившись, что идёт нормальный рабочий процесс попросил Деду только не убивать Бжика разрешив при этом его немного покалечить и удалился обратно к себе в консультантскую. Придя к пониманию, что визгом от неминуемой расправы себя не спасти Клаус вынужден был подчиниться, завязав на время с протестами.

Но время от время накопившиеся и задавленные обиды на Доктора исправно генерируемые алкогольной гордынькой маленького Клауса переполняли его мелкую душонку и вырывались наружу, ставя под удар выстроенные за столь продолжительное время отношения между ними. Как уже отмечалось ранее, Вождь самолично привозил хорошие сигареты престижных американских марок и передавал их главному герою чтобы он на своё усмотрение распределил их между участниками строительства в зависимости от их трудового вклада. Старый нарк при распределении зачётного курева никогда не забывал, что у него кроме строителей есть ещё друзья-товарищи и собственные кровные интересы.

При очередном дележе халявного «Парламента» Док решил опрокинуть Валерона и Мирона зная, что они не в курсе подгона с барского плеча. Зато Бжику досталась при этом целая пачка сигарет. Валерон прознав за курево от мелкого придурка, хвастающегося на каждом углу блатными сигаретами, начал задавать бригадиру неудобные вопросы, на которые прожжённый нарк выдал соломоново решение распорядившись Клаусу поделиться с Валероном половиной пачки. Маленький Бжик не желал расставаться со «своей прелестью» подобно Голлуму из «Властелина колец». Зная об истинном количестве сигарет, полученном главным героем от Предводителя, он принялся заниматься сложными математическими расчётами и требовать справедливого распределения полученной прибыли вооружившись лозунгами марксистко-ленинского учения.

Старый нарк, взбесившись от подобной наглости и дав волю своим взыгравшим чувствам был вынужден напрямую обратиться к маленькой печёнке этого ничтожного существа так как именно через этот орган был проложен кратчайший путь донесения истинного положения вещей до его крошечного мозга, опутанного иллюзиями алкогольной Зависимости. Побледнев как смерть после первого же удара Бжик с накатывающими от боли и обиды слезами отдал обидчику початую пачку сигарет целиком и поспешил в сортир, так как прямой точечный массаж печени неизменно вызывал у него, как и большинства людей последующую экстренную разгрузку кишечника. Док, желая наказать зарвавшегося Клауса отдал всю эту пачку удовлетворённому Валерону, пояснив что это им на двоих с Мироном. Бжик день – другой исполнял обиженного подраненного лебедя, а потом заискивающе глядя старшему товарищу в глаза начал выяснять за судьбу «своей кровной» половины пачки «Парламента» и вовремя отскочил, чуть не схлопотав звиздюлей снова.