Последний подарок

– Роман Сергеевич, вы в этом уверены?

– Конечно.

– Тогда позвольте узнать, почему сейчас вы не на работе?

– Пришел выпить кофе, – машинально ответил я, стараясь в эту секунду не только узнать заведение, в котором нахожусь, но, и, вспомнить, как я вообще здесь оказался.

– И, давно вы пришли сюда? – не унимается мой собеседник.

– Да, – неуверенно ответил я.

– Ошибаетесь, Роман Сергеевич. Мы пришли совсем недавно, – парировал профессор.

– Хотите сказать, мы пришли вместе?

– Разумеется.

– Вот это вряд ли, – вырвалось у меня. – Я даже не уверен, что мы знакомы.

– Интересное заявление, для человека, у которого проблемы с памятью, – скривив губы в улыбке, произнес старик, после чего спросил. – Роман Сергеевич, тогда, как вы объясните то, что я знаю ваше имя?

Я пожал плечами.

– Может, кто-то сказал вам это?

– Что же, очень даже может быть, – как-то иронично произнес мой собеседник, и, наклонился чуть ближе к столу. – Все же если постараетесь, то, непременно, вспомните, что сегодня вы все-таки были в больнице, и, что именно вы сообщили мне свое имя.

Я ничего не ответил.

Я просто хочу прекратить это мучение, но, седовласый профессор напротив будто бы экзаменует нерадивого студента. Все же я знаю ответ на его вопрос – меня сегодня не было в больнице. Но, как я докажу это, если толком ничего не помню? Значит, я должен вспомнить. Должен.

Я проснулся до будильника. Да, однозначно. Принял душ, затем позавтракал. Все как обычно. Помню, как собирался на работу, и, долго не мог найти ключи от автомобиля. Затем дорога, был дождь, и…

Не помню, я приехал на работу или нет? Может, я заскочил в это кафе по пути на работу? Или, сегодня выходной, и, я уже освободился? Тогда, какой сегодня день недели? Кажется, вторник?

Что происходит? Почему я ничего не помню?

… и это странное кафе…

– Роман Сергеевич, это нормально ничего не помнить. Тем более, вы сильно ударились головой, – неожиданно произнес профессор.

– Что, простите?

Мой собеседник тут же повторил.

– Роман Сергеевич, вы сильно ударились головой.

– Да, что вы несете? – едва не прокричал я. – Кто вы вообще такой?

– Воооот, – как-то протяжно произнес человек напротив. – Теперь вы задали правильный вопрос, – добавил он.

В голосе профессора я слышу нотку похвалы в мой адрес. Мой собеседник оживился. Кажется, именно этот вопрос он ждал от меня.

– Роман Сергеевич, я ваш проводник, – как-то, по-особенному профессор произнес эту фразу.

На моем лице появилась улыбка. Странный диалог. Странное кафе.

Я взял чашку с кофе, и приблизил ее к своим губам, тут же почувствовав на них горький вкус напитка. Я сделал глоток и положил чашку на стол, затем выпрямился, и посмотрел на профессора. Он, снова откинувшись на спинку стула, внимательно наблюдает за каждым моим движением, за каждой моей эмоцией.

Возможно, где-то в глубине души я уже жалею, что заговорил с этим человеком, но сейчас, непонятно по какой причине, будто бы невольно, я продолжил диалог:

– Проводник вы сказали? И, зачем он мне нужен? – спросил я.

– Для того чтобы вы не заблудились здесь, – тут же ответил мой собеседник.

Недоверие на моем лице, кажется, убавило пыл Михаила Федоровича, но, выражение его лица, четко дало мне понять, что он не сойдет с намеченного пути. Мысли неуправляемым потоком закружились в моей голове, рождая сотню, а, может быть, и тысячу вопросов, но, из всех этих вопросов я выбрал тот, что интересует меня сейчас больше всего.

– Где здесь? – спросил я, услышав недовольство в собственном голосе.

Михаил Федорович ответил не сразу. Сначала он перевел взгляд на пустую чашку перед собой, затем посмотрел на меня. Его темно-карие глаза блеснули, как блестят глаза полные слез, но это иной блеск. Холодный. От него у меня даже пробежали мурашки. Затем Михаил Федорович наклонился к столу и произнес своим монотонным голосом:

– Здесь. Там, где люди оказываются после смерти, – тут же профессор перешел на шепот. – Роман Сергеевич, вы умерли сегодня утром.

«Сумасшедший!» – это слово застыло на моих губах, но в последний момент, я заставил замолчать себя. Сомнений нет! Передо мной сумасшедший. Душевнобольной. Шизофреник.

Михаил Федорович парировал все мои мысли лишь легкой ухмылкой.

Еще этого мне не хватало, связываться с сумасшедшим. И, что я должен ему на это ответить? Согласиться с ним? Согласиться, что я мертв? Но, ведь вот он я, жив, здоров! Сижу в кафе, наслаждаюсь жизнью, и, осознаю какой бред, несет этот старик. Или, может, я не так его услышал?

Я посмотрел на профессора, и, поспешил уточнить.

– Простите, вы сказали, что я умер?

– Все верно, – как ни в чем не бывало, ответил мой собеседник, и, потянулся к внутреннему карману пиджака.

Все его движения неспешны. Я где-то читал, что при некоторых психологических расстройствах движения становятся заторможенными. Этот человек однозначно сумасшедший. Ведь теперь внимание старика мгновенно переключилось на блокнот, что покоился в кармане его пиджака. Этот небольшой, но, достаточно толстый блокнот, легко помещается в ладонь моего собеседника, и, чем-то напоминает маленькую книжку. Только на ее черной обложке нет ни единой надписи.

Затем профессор достал ручку из бокового кармана и, открыв блокнот, чуть ли не на последней странице, начал в нем что-то записывать.

Я остался наедине со своими мыслями.

И, что мне делать дальше? Все-таки не часто я сталкивался с душевнобольными людьми. Если честно, я с ними вообще никогда не сталкивался, что бы вот так, один на один.

Я еще раз прокрутил в голове нашу встречу с этим человеком.

Вот он пристально наблюдает за моей реакцией, расспрашивая меня, то о погоде, то о кофе. Затем говорит мне, что я умер, и, делает это так, словно сообщает мне, о чем-то обыденном, о том, что случается со мной чуть ли не каждый день. А, сейчас он что-то записывает в блокнот, будто меня здесь и вовсе нет. Бред. Все его слова полный бред. Я умер? Конечно, нет. Но, чего я добьюсь, начав с ним спор? Ровным счетом ничего, а то и хуже, ненароком вызову у него агрессию. Раз уж он убежден, что я мертв, то пусть так оно и будет…

– Это не только мое убеждение, это истинное положение дел, – произнес старик, убирая ручку в карман.