Проектирование социальных систем. Людологическое эссе

Проектирование социальных систем. Людологическое эссе
Р. П. Чернов

Настоящая работа посвящена анализу структурирования таких социальных систем, как: государство, религия, общество в многообразии его проявлений. Автор анализирует возможности Homo faber с точки зрения людологического (ludo – играю, logos – знание) метода познания. Центральной является проблема т.н. «социальной радиации» (свойство изменчивости человеческого благодаря творческой функции). Специальным образом рассмотрены изолированные социальные системы.

Проектирование социальных систем

Людологическое эссе

Р. П. Чернов

«Мирская жизнь- всего лишь игра и потеха, а последняя обитель лучше для тех, кто богобоязнен. Неужели вы не разумеете?»

    КОРАН, 6 СУРА «АЛЬ-АНАМ», 32.[1 - Цитируется по изданию «Коран», Перевод смыслов.– Э. Р. Кулиев, изд. «Издательский дом «УММА», 2007г, издание шестое.]

Иллюстратор Микела?нджело Меризи (Карава?джо)

© Р. П. Чернов, 2018

© Микела?нджело Меризи (Карава?джо), иллюстрации, 2018

ISBN 978-5-4493-8234-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

Иногда успешность целой религии зависит от умения найти правильный тон. Любые «религии – сообщения» с необходимостью формируют социальную систему. В этом отношении и формирование социальных систем, и сами социальные системы являются довольно молодым экспериментом человеческого. Сегодня мы знаем всего лишь несколько успешных попыток формирования социальных систем на основе «религий-сообщений». Искусственность подобного метода познания сквозь обязанность долженствования – залог неудачи (хотя грань формирования социальной системы и лежит в области осознанности проектирования). С тех пор как человек стал управляться формой уверенности в своей правоте, мир и его судьба изменились безвозвратно. Теперь для управления миром необходимо создавать некоторую методу познания для всех и каждого, приобщение к которой давало бы отдельному человеку собственность знания и суждения. И только в этом случае данный человек может быть кооптирован в систему. Безверие и обыденный нигилизм, рожденный две тысячи лет назад, в последние 300 лет достиг своего апофеоза.

Уже совершенно недостаточно сообщить массам картину мира, настаивая и утверждая, что она правильна. Базовые формы убеждения, как логического, так и военного, уже неактуальны в силу, как бездейственности самой логики, так и стертости представления непосредственной угрозы для личности (отдаление страха неминуемой и скорой смерти). Право, закон, также растранжирили свой кредит доверия. Тех же, кто уподобляется верующим в данную мифологию, мы больше относим к животным, чем к людям, ибо человек – биологический вид, изменчивость которого управляема в первую очередь сознательно. И животным можно управлять сознательно, но большинство социальных систем строятся исключительно при желании управляемого участвовать в управлении, быть ему сопричастным, сопереживать его. Именно таким образом достигается коррелирующая в построении социума, когда сам социум в лице своих представителей, инфицированных определенным образом долженствования, стремится к доработке общего плана и общей схемы наличной действительности.

Людям свойственно ограничивать себя. Так и мы сегодня ограничиваем себя представлением о нас самих периодом в 5—6 тысяч лет, полагая, что именно это период нашего управляемого развития, от начала до дня сегодняшнего. А до этого было некоторое время, которое изучается больше палеонтологически и антропологически, но к причинно-следственной связи дня настоящего имеет косвенное и весьма условное отношение. Но именно этот период времени, заретушированный самомнением сознания, является областью проектирования социальных систем. Проектирование начинается там, где вместо грубой механики физического воздействия управляющего над управляемым, появляется возможность идеологического управления посредством предписания самостоятельного, самодостаточного, универсального представления о мире, о том, каким образом он должен быть выстроен и организован в отношении универсума восприятия относительно предельности управления действиями управляемого. Переоценка влияния божественного в современности приводит к тихому и спокойному ожиданию верующими катастрофы современного. Сомневаться в Боге невозможно, сомневаться в религии как костюме Бога – необходимо. Применение к божественному понимания точности, временности и вообще любых материалистических форм познания – сведено к нулю. Но использование веры при государственном строительстве, отправлении правосудия, долгосрочном планировании – лучшее из всего арсенала проектирования социальных систем (сложный, но действенный инструментарий). Без веры существование человека ограничено импульсами и аффектами необходимости, при этом неважно, чем они продиктованы. В вере любой, приобщающийся к религии, становится телом Господа, передавая свою жизнь и свой разум Богу, становясь по своим внутренним убеждениям (а это и есть самое главное) частью процесса, бытия, определяющего смысл абсолютного бытия этого мира вне пределов времени и пространства. Бог как необходимое продолжение предельности познания, как то, что наступает лишь там, где силы человека, в области действительного и духовного совершенно недостаточны для безболезненного существования. Бог на сегодняшний момент является единственным средством структурирования идеальной социальной системы.

Но мы предлагаем пойти чуть дальше любезному читателю… при этом полностью настаиваем на отсутствии какого-либо сомнения в Боге. Но предмет нашей работы не должен ни оскорбить чувств верующего, ни тем более умалить воли Бога. Мы просто не будем говорить, что нам известно нечто, что исходит от самого Бога, и тем самым является законом для верующего, мы сосредоточим свои усилия познания на том, что любой религией воспринимается как исключительное испытание перед жизнью после смерти – на самой жизни, сопровождаемой сознанием и возможностью руководства своими действиями, как в отношении себя лично, так и в отношении неопределенного круга масс личностей и времен.

Ни в малейшей степени те вопросы, которые мы будем затрагивать, в том числе и вопросы религиозные, не могут причинить оскорбление чувствам верующих, ибо мы исходим из полного и абсолютного признания Бога и его власти над собой, и единственного, кто есть с нами, и потому не чувствуем себя одинокими в этой жизни. Но без воли божественного, без дозволения, не было бы и возможности подумать о том, чему посвящена эта работа – мир, в предельности его доступности как поле для эксперимента, социальная система, которую возможно проектировать, изменять, обладая необходимостью тех или иных ресурсов.

2

Каждый, кто человек, участвует в проектировании социальной системы. Уровень сложности проектирования социальных систем сегодня таков, что девиантное поведение, отрицающее в том числе, уже заложено в самой системе. И поэтому, сколь откровенны не были бы разговоры об индивидуальности судьбы каждого человека, его уникальности, все мы, по сути, являемся частью системы, которую мы либо поддерживаем, либо отрицаем (тем самым поддерживая косвенно). Многое из того, что нам кажется подлинно нашим и индивидуальным, было уже сотни раз описано, исследовано и многократно проверено. В наивысшей степени это проявляется при расследовании уголовных преступлений. Преступнику всегда кажется, что его преступление есть форма стечения «вихря обстоятельств», порожденных глубокими личными проблемами, что это уникальный акт отрицания общественного, неповторимый и уже точно индивидуальный. Следователь таких уникумов видит по несколько человек в день и за раскрытие преступления и привлечение к уголовной ответственности виновного получает деньги, что не мешает талантливым следователям, психотерапевтам, священникам и прочим использовать глубокую уверенность своих подопечных в своей неповторимости, равно и безвинности (в этом отношении Христианство, объявившее всех преступниками, грешниками, сделало гениальный ход). Вместе с тем, с течением времени все больше становится понятен и тот факт, что мир развивается личностями одиночного плана. Людьми, которые что-то придумывают, до кого-то доносят, что-то, где-то внедряют, проецируют, завоевывают и так далее. Успешные представители каждой социальной группы (страта) уверенны, что именно их стараниями мир расширяется, «круг человека» становится полнее, а они определяют, чему быть, а что придать безмолвию неизвестности. Политики уверены, что именно власть меняет мир; философы, что все это суета-сует, и их познание переживет любой политический режим, как это уже неоднократно бывало; киноактеры и публичные люди, что они управляют образом человека долженствующего; финансисты, что предельность любого вопроса упирается в деньги, и так далее. Именно для них неверие в Бога будет прижизненным адом. У каждого индивидуума есть определенный волевой порог, который и определяет суть его успешности и возможность успеха именно для него. Как правило, это степень признания тебя тебе подобными. Кто-то предпочитает ни во что не вмешиваться, следовать единожды воспринятым правилам и нормам, кто-то все отрицает, на все смотрит как на препятствие для жизни и от того все разрушает, кто-то сбегает в одиночество и там старается найти гармонию с самим собою. Но все стремятся к власти любой ценой, подчиняя все в себе и вокруг себя единственному – стремлению к власти. Они это называют желанием обустроить мир, они верят, что несут добро, но на самом деле для них важно только одно – захват власти.

Власть как механизм, гарантирующий воплощение в действительном замысла организации той или иной социальной системы – вот задача таких людей. Кто они? Люди, преодолевшие высшие болевые и социально зависимые пороги, что стоит им восхождение к данной вершине? Что стоит им выносить тщетность жертвы пустых хлопот, когда многолетний труд бывает не только не полезным, но признается ими самими чистейшим заблуждением и ошибкой? Это трудно представить себе с позиции жизни обывателя, погруженной в систему потребления и вечных «поглаживаний». Но в большинстве своем именно для этих индивидуумов написана данная книга. Где бы и в какой бы области своего развития они не находились, именно в помощь тем, кто преобразовывает свою жизнь в целях преобразования мира посвящена эта работа.

3

Чем же может быть полезно наше знание тем, кто задумал изменить мир? Или точнее тем, кто, раз вступив на путь изменения, уже пленен упоительностью чувства безграничной власти знания истины, знания пути преобразования, точного знания о том, что именно он то и есть помазанник и посланник, именно ему то и выпало счастье управлять теми процессами, которые по нашей вере простого человека составляют исключительную компетенцию Бога? Спаситель истиной, но только собою как истиной, только своей истиной знания того, каким должен быть мир. Эта работа есть, прежде всего, руководство для тех, кто может слышать, и кто может не слушать там, где он не согласен, приписывая автору именно то, что и должно только согласовываться с его внутренним убеждением. Но, мы смеем надеяться, что знание, которое здесь сообщается, поможет избежать всякому правителю самого страшного на своем пути, того, что убивает любого быстрее, чем оружие его заклятых врагов. Саморазочарование. Именно в тот момент, когда лицо, достигшее высшей власти, обнаруживает, что ему по большому счету и поговорить не с кем, когда всякий превращается в эхо его собственных мыслей, и он может сделать все, что угодно, и все будет одобрено и принято искренне как совершеннейшее благо, наступает ужас разочарования. Кто-то сходит с ума, кто-то сжирается алкоголем и наркотиками, кто-то топит свои страхи в убийствах и лютых оргиях, кто-то прячется от голоса своего сомнения, но все они разочаровываются в себе, все они становятся параноиками, и никогда не узнают себя в зеркалах. Все они стремятся избавиться от своей сущности человека и начинают ненавидеть свое тело и все, что с ним связано, все они начинают приписывать себе и требовать от других свидетельств своего иного состояния и отношения, сверхчеловеческого человеческого.

Помимо этого, ни у кого, кто занят тренировкой своей воли нет времени на то, чтобы пребывать в рефлексии относительно правильности своего пути. И если не сделать правителя философом – то, по-крайней мере, дать ему знание о том, что есть основа организации мира, основа социальной системы. Своего рода ноты и ключи социальной химии. Ибо мы знаем, что еще не один раз уроки прошлого и уже множества раз сказанного забудутся, и еще сотни раз те, кто встанет у власти, начнут видеть врагов своих опять же в других, и реки крови еще будут течь на этой земле, только потому, что сила всегда невежественна, а знание всегда обезличенно и потому бессильно. Но люди не часто ищут причины всего только в том, что неизменно и всепоглощающе, они очень часто приписывают то, что им не принадлежит, себе подобным, и поэтому страдания неизбежные решают методами простыми и примитивными. Наши властители тоже люди и над ними тоже есть порок и грех. Таков мир.

Чтобы жертва человеческая не была напрасной, убийства не были культом, страхи не были причиной войн, глупость власти мудростью нищих духом, создана была эта книга. И если она сбережет от напрасного смертного приговора, воздержит от убийства невинного, кражи чужого, то оправдает себя.

4

Социальная система, что это?

Теории любого познания, общий анализ адекватности и прочее, все приводит со временем к тому, что анализ социальной системы вне связи с определенной базовостью ее идеального содержания не представляется возможным. Анализ социальной системы проходит в рамках людологической школы познания[2 - Людология (ludo- играю, Logos- знание) – системный метод познания, предметом которого является мир как универсум, а методом анализ любого явления с точки зрения игры, обладающей различной степенью алеантности. См. подробнее о методологии «LUDI & ЛЮДИ. Краткий курс людологии», Москва, 2007, изд. «ЛИГАЛ ЭКСПЕРТ».]. Социальная система возникает везде, где можно констатировать факт реализации бытия в возможности (бытия мысли), вплоть до факта его возникновения и восприятия индивидуальным образом. В общем же, социальные системы бывают совершенно разных типов и оснований, различие и моделирование которых будет во многом предметом нашей работы. Главное, что необходимо уяснить здесь, – социальная система в равной мере в части своего создания и проектирования доступна любому лицу, обладающему культурологическим наследием (надлежащим уровнем коммуницирования). В момент своей завершенности (не оцениваем как правильное или неправильное) она есть представление, дело остается за малым – волей. И здесь первая ошибка, смысл которой в том, что воля как форма реализации уже содержится в представлении и поэтому не является способной к осуществлению. Как правило, воли хватает лишь на то, чтобы сформировать представление и, максимум, его обнародовать. Поэтому классическая связка «Стагирит – Искандер», «Карл Маркс – Владимир Ленин» – социально приемлемые формы. Наша задача – позволить объединить в одном лице и проектировщика, и архитектора, и строителя социальной системы (что было фактически только однажды в истории). При этом, в рамках человеческой жизни, должен быть еще и запас на доработку и шлифовку полученного результата. Как это можно сделать? Прежде всего, необходимо разрушение мифа одиночества и индивидуальности. Как правило, личности, действительно добивающиеся уровня власти, позволяющего проектировать социальные системы, на своем первоначальном пути выступают подражателями великих деятелей прошлого, устанавливая связь подобия. Индивидуальность как черта, предполагающая неповторимость комплекса реагирования на унифицированные жизненные обстоятельства, устраняется сложнее, так как связана уже с определенной долей персонификации личностью в отношении себя до этого обезличенных и чужеродных ей ценностей. Но, именно понимание себя всего лишь средством и инструментом в общем процессе становления системы, порождает такие черты характера, которые подкупают в дальнейшем окружающих – аскетизм (форма экономии психологической энергии), кротость, очаровательность в общении (не реагирование на собеседников, как на равных, как на тех, кто может причинить обиду), естественная последовательность принятия решений в отсутствии наглядной внешней и внутренней рефлексии, желание постоянно усиливать свои позиции и прочее.

Во многом проектирование социальных систем зависит от типа личности – исполнителя. Наиболее близко к данной проблеме подобралась отрасль научного знания «Жизненная стратегия творческой личности», авторы которой[3 - Г. С. Альтшуллер и другие, смотрите, например, ресурс www.altshuller.ru] сделали попытку алгоритмировать ход развития обстоятельств (а точнее, постоянную в сопротивлении окружающей среды творческой личности). Любой правитель уровня проектирования социальной системы, безусловно, человек творческий. Но вот именно здесь надо провести грань между обычными властьимущими без великой идеи и такими правителями, как Цезарь, Чингисхан, Гитлер, Ленин, Сталин и другие. Не стоит так же забывать, что религия – это большая политика. Что же составляет отличие всех прочих от этих исторических фигур, чей характер и идеи преобразовали и преобразовывают мир? Коренное отличие заключается именно в содержании области мысли, бытия в возможности. Личность этих людей, их тело, их быт, были всего лишь придатком их идей, идеологии. В людологическом отношении формул можно сказать, что персонификация бытия в возможности, которым они обладали, доходила в их повседневной жизни до критического уровня. Это желание перенести в область действительного свою внутреннюю веру, при этом, где-то в глубине души понимая, что она неизменно проигрывает уже существующим типам организации социума – главная их черта и отличие. Ничто из того, что было ими сделано, не удовлетворяло их в достаточной степени (но такова черта любого творческого человека). Именно поэтому первоначальная разработка плана развития системы должна быть для них первейшим условием для начала движения, но, при этом необходимо знать, как эта система устроена. Что, в принципе, возможно лишь после того, как проверил свои знания опытным путем, оказавшись на вершине власти. Почти замкнутый круг.

Современное представление о социуме, насквозь зашоренное материально- диалектическими основами познания, не справляется с динамикой жизни и развития мира. Мир, как форма катастрофы, вполне устраивает современность. Но вечность мира, как и отсутствие смерти для человека, – вещи вполне очевидные с точки зрения именно конечного, не общественного познания (известно: ни одна вечность не длится дольше жизни человека; пока есть человек – нет смерти, когда наступает смерть – нет человека). Мир, как поле для форматирования социального, социума, будет всегда сохранять в себе свойство изменчивости того типа, который невозможно уложить ни в какие концепции и представления разумности политически выгодных действий.

Именно поэтому стоит попытаться. Но не для того, чтобы быть мечтою о самом себе, а попытаться изменить мир уже только потому, что это естественное право каждого человека, не требующее разрешения и одобрения. Мир развивается благодаря тем личностям, которые берут на себя право его проектировать и менять. И, если не убивать в себе силу веры в себя, если следовать одной только лишь возможности, идее того, что именно тебе-то и удастся изменить этот мир, то это вполне новый путь к совершенно другому мирозданию. Ведь уже сегодня в западной цивилизации не осталось ничего из того, чем она была, и чем собиралась быть для самой себя. По большому счету, ключ к успешному проектированию социальной системы лежит в основе сознания человека, в позволении себе быть тем, кто знает, как устроено бытие и то, каким оно должно быть. Государственная власть и прочее – всего лишь атрибуты и механизм. Любое высшее должностное лицо любой станы, без внутренней веры в свое знание о том, какой должна быть социальная система, больше похож на своевольную обезьяну, чем на того, кому стоит довериться.

Социальная система – это и результат, и поле для реализации собственности духа, поэтому надо быть легче. Ничто в этом мире не стоит собственности разочарования в самое себя. Удивительно то, что в основе всей той сложности, которая предстает перед человеком в момент познания мира, вся эта организованность, распутывание которой иногда занимает годы и приводит в совершеннейший трепет, в основе всего этого лежит простая способность человека быть носителем идеальных объектов в отрыве от их непосредственного восприятия. Человек, любой человек, несет в себе все свое прошлое, все то, что он уже в настоящий, текущий момент осознания не может связать с наличной действительностью, которая ограничивается часом, днем, временем пробуждения и сна. Ранее люди все то, что было им сопутствующим, символизировали в Богов, переживали жизнь путем ее символизации в мифе.[4 - См. об этом блестящее исследование А.Ф.Лосев «Диалектика мифа», изд. «Академический проспект», 2008г.] Так появлялось многобожие – как форма хранения множественности знания о множественном мире. При этом человеку свойственно осознавать свою ничтожность – именно поэтому так мало философов. Не все готовы быть тлей ради познания, и потому позор тем философам, которые превращают свои истины в гордость и знаки отличия. Человеку свойственно отдавать те образы, которые преследуют его и которым он подвержен. Все управляется Богами, которые приобретают образы. Запад потому так далеко продвинулся в области проектирования социальных систем, что его Боги были похожи на людей. Причина опять же проста: общественное устройство – полис. Человек, образ себе подобного в условиях возможности выживания за городской стеной, не был враждебным абсолютно. Вражда носила не сущностный характер, а волевой. Античные герои ненавидят и убивают друг друга не за то, что они разноплеменники, люди другой веры и прочее, а за свойства личности, которые они размещают в области именно волевого отношения. В то время как на Востоке истребляют по принципу принадлежности к другому племени, роду, и о личностных качествах речи вообще не идет. Воля как форма изменчивости, как область принятия решения, определяющего развитие события, родилась именно на Западе. Впервые именно в силу возможности причастности к политическому управлению не правителя, а любого, кто обладает личностным, а, следовательно, волевым (признается право на собственный мир). Сначала ограниченный имущественным цензом, затем политическими правами и предпочтениями. Но так рождается возможность одного, а значит и каждого влиять на ход истории. Так рождается механика проектирования социальных систем. Личность становится тем, благодаря чему многообразное в явлении (мир возможностей, предоставляемых формами быта общества) упорядочивается определенным образом (выбор профессии, социальной роли). Этим образом становятся личные предпочтения, личная форма уверенности, система доказательств, система доказывания самому себе. Но именно понимание того, как проектируется социум, именно знание о том, как это должно происходить – вот первостепеннейшая задача для Западной цивилизации. Она всецело игровая, построенная исключительно на том, чтобы привлечь зрителя, участника, и ее вырождение в форму безразличия и животности стада есть первое условие ее гибели, ибо Западный мир приходит к тому, с чего начинал Восток. Но Восток – это существование с единственной целью – пронести себя сквозь время и пространство только потому, что условия жизни на Востоке – это в первую очередь условия каждодневного выживания, где оно и есть жизнь. Запад как форма возможности преодолеть самое страшное (смерть) – это удел мирской жизни. Если где и стоит жить не богобоязненным, то на Западе, если где и стоит создать новую религию, то на Западе. И ужас не в том, что нет признания и какого-то диалектического линейного целеполагания, или чего-то, что давало бы возможность расслабиться и проживать жизнь, наблюдая за ней со стороны, изнутри своей уверенности в ее организованности; Запад – это форма возможности роста наших представлений о том, что есть человек, о том что мы есть сами по себе. Но путь Бога – это Восток. Это путь счастья и добродетели жизни. Это путь спокойствия. Не грех, что есть те, кто, веруя в Бога, позволяет себе безверие в отношении самого себя и уверенность тщетности эксперимента познания. Человек и Бог связаны, как создатель и творение, поэтому нет греха в том, кто умер при жизни. Запад либо погибнет, но в современности развития он погубит лучшее в человеке – Восток, либо постепенно потеряет себя в слабости и отсутствии личностей. Регулировать процессы таинства развития того, что очерчено как Западная цивилизация – вот наверное предельность задачи данной работы.

5

Прав был тысячу раз Артур Шопенгауэр – познать таинство человеческого в представлении невозможно, как нельзя увидеть свой глаз без чего-либо отражающего. Сама по себе простейшая позиция и успешность любой религии-сообщения (не основанной на ритуальности, а, следовательно, на чувственности) разбивает любую логику тем, что Бог – однозначно не человек. Познать человека невозможно. Знание о человеке, сообщенное самим человеком, мягко говоря, в его предельности бессмысленно, если, опять же, не является формой ритуальности и канонизированности (предмет управления и формализации человека как вещной атрибутики). Но вот слово Божие – форма удовлетворения самого лютого запроса самопознания, при том, что субъект высказывания однозначно не связывается с пониманием человека, но больше человека. Ведь тотемность проигрывает именно с ростом технических возможностей человека. Научившись покорять стихии и убивать любое животное, человек перестает верить в тотем, он перестает верить в многобожие, экспериментально проверив свою силу над тем, что кажется непреодолимым. Возведя себя в Бога, сделав себя Богом, самые жесткие правители понимают комедийность этого маскарада. Но появление Бога как того, что есть непознанное в такой же степени, как повелевающее, как то, что настолько далеко от человека, что и полет Гагарина не есть форма его отрицания – это серьезный шаг на пути познания человека. Это первое ценностное познание человека – через форму незнания. Это первый шаг на пути предписания дельфийского оракула – познай себя. Если ранее люди себя в основном испытывали, то с религиями-сообщениями они стали себя познавать. И пусть христианство не удержалось в лице своих последователей и предало гностицизм забвению, сотворив из Иисуса Христа фетиш, но в целом, это прорыв. Философскую ценность религии не осознают до сих пор. Какую только чушь не сказали в отношении религии. Но не надо забывать, человек – импульсное животное. Сохранять присутствие философского духа при течении жизненных обстоятельств – невозможно. Необходим modus vivеndi, который изолирует саму жизнь, делая знание философа безжизненным и отвлеченным. Карикатура философии была бы очевидной и до сих пор, если бы мы пользовались клинописью.

Человек познаваем через религию, и только. Это верно, как истина. Но отрешение через религию невозможно при наличии доблести познания. Это то обстоятельство, которое расширяет круг человека и дает возможность бытия науки. Обряды любой религии не уничтожают тех, кто не желает довольствоваться мерой и доходит до предельности познания, несмотря на гибель в области по ту сторону. Познать человека и историю человеков через себя самого, через предельность бытия самого себя – единственный выход, кроме смерти, которая всегда глупа и мало, что решает. Дихотомия, если не выражается в активной политической деятельности, то неизменно сводит к тому, что называется выбросом в неизменность смертности духа. Ницше более всех преуспел в этом. Какова же цена за знание о человеке? Сама собственность жизни. Как любой инфицированный наукой западный человек понимает, что один – это слишком мало для научной объективности, и поэтому он уходит в философию, не зная, как стать пророком. Наша задача – показать, как стать пророком в современности Западной цивилизации. Пусть рубленность фразы не смущает нашего читателя. Для восточного человека понимание слова Бога – уже высшая награда и творческая удача жизни, и дальше этого только безбожие, многобожие. Но нам не повезло родиться в этой культуре и впитать в себя ее предельность представления истинности. Мы живем в мире идей, пантеона миллиарда идей. Мы балансируем на грани социального отчаяния и, пребывая в нем, как истинные сыны своего племени, связываем свое горе только с самими собой. Но такова правда жизни, энергетику которой мы можем использовать. Ужас в том, что познание предела основ человечества через себя самого и сопричастности до тебя оставляет тебя наедине с природой, и в этом отношении мы подобны тем, кого ранее изгоняли из общин и племен, радуясь втайне его смерти. Человек в одиночестве, тем более без Бога, не выживает. Нам тяжело в одиночестве, и мы сбегаем к людям, цепляемся за то, что не может уже принадлежать нам. И потому каждый из нас обречен. В своем успехе мы обречены на политическое управление, на эту иллюзию обустройства и служения людям вместо Бога. И это тягчайшее из наказаний – тысячью смертей соотечественников доказать свою несостоятельность перед лицом собственности запросов. Есть конечно и театралы, которым политическое влияние и связанные с ним почести дороже всего, но им больше подходит карьера лицедеев. Настоящий правитель поймет – тяжесть разочарования и воля, как форма продолжающего – единственная наша награда.

Что же есть человек, как не то, что должно превозмочь? Путь преодоления всегда начинается с изживания в себе окружения. Всего того, что есть заданного в тебе твоим подобием и встречностью окружающим людям. Но этот путь ведет только к политической власти и Восток в этом отношении первым открыл ничтожность правителя по отношению к самому себе в момент восхождения к власти. Софистика. Но не только. Жить познанием так, как жить религией, отвернуться от Бога, чтобы увидеть его. Это как ругательства величайшего царя современности – Сталина, православной церковью. Они ругали его за то, что он их не уважал. Но как мог человек, достигший предельности испытания жизни, познания жизни, человека, обращаться с ряженными от Бога? Он, перенесший все испытания Бога, возведенный Богом, и прощенный Богом, как он мог к ним относиться? Неужели нет технологии? Мы ведь так привыкли к технологиям! Не пора ли создать технологию именно для демонов, для тех людей, которые есть рожденные демоном, бесом, представителем Бога в крови и плоти на земле. Что был бы Бог в теле? – Человеком. Таково христианство. Но для тех, у кого божественности, демонического при жизни столько, что Боги завидуют ему, почему же его, этого двигателя нашей западной цивилизации, мы обрекаем на одиночество познания?

Неужели непонятно, что результатом такого одиночества будет террор социального плана, в котором погибнут совершенно безвинные животные? Террор, необузданный и дикий, единственной целью которого будет возможно найти, или взрастить себе подобного для того, чтобы было с кем поговорить в этой вечности одиночества? И все вопросы будут так же по кругу. Вопросник предельного познания настолько клиширован и стереотипен, что странно, что за последние 5 000 лет его никто не систематизировал. Воистину, человеку свойственно быть мистиком – все от нас, от вышестоящего, другого, иного… К храбрости ли познания я призываю? Да, пожалуй. К тому, чтобы все-таки жить, но жить за гранью жизни, прижизненно умершим, по правилам и образам сотен тех, кто преодолевал эту черту. В этом смысле проектирование социальных систем в некотором роде – упорядочивание жизни избранных. Технология к тому, чтобы создать носителей знания, переживущего само знание об избранных. Пусть отрицание и безверие ваше не пугает вас, ибо это не есть вы, но некоторое орудие для вас, и то, что может помочь вам. Любой аффект бытия есть услуга Богам, ибо Боги есть смыслы ваши, такова вера любых избранных. И пусть не пугают вас свидетельства и не заронят в вашей душе сомнения, ибо так должно быть с вами. Кто не человек?

Наше знание даст только одно – знание уверенности. Вы же послужите истиной.

6

Как уже было неоднократно сказано, человек пребывает в вечном противоборстве противоположностей – идеального и реального. Это было отмечено с тех времен, как люди выдавали сны за реальность. Рано или поздно в человеке наступает противоборство действующего и мыслимого. Эта грань не сотрется в человеке уже никогда, пока он заново не обратится в животное. Совпадения мыслимого, воспринимаемого путем бесчувственным, образностью, и налично заданного сообразно мыслимому не произойдет никогда. Редкие моменты этого (победы на олимпийских играх, выигрыши в играх, оргии, оргазмы и прочее) – ничто в отношении вопросов знания. Жить в этом пределе нельзя, к нему можно только стремиться, и потому жалок каждый, радующийся счастью ужаса преодоления и достижения.

Нам уже никогда не вернуть эллинства, радости жизни в торжестве над смертью от голода, от рук врага, от любви. Мы уже никогда не вернемся в те времена, но мы можем создать нечто новое, столь же прекрасное, как преодоление мифов тотемности, путем замены собственности духа отношений с богами. Мы можем создать новую религию, создать ее не торопясь, не обращая внимания на соотечественников, постепенно, настолько уверенно, чтобы никуда не спешить. Но не наполнять ее собственными страхами и плодами своего размышления, которое в особенности теперь не имеет никакого значения в эпоху вечных великих перемен. Но сообщить главное – свой опыт преобразования, там, где смог один, там смогут и другие встречные и подобные ему. Такова идеология аристократии и всех тайных обществ, но они себя, увы, разбазарили и растранжирили, в том числе и на политической сцене. Но есть ли у нас, у таких людей содержание, которое было бы возможно передать не только личным примером? Этому шансу содержания и посвящаем мы нашу работу.

Переходы идеального, что в своей сущности и составляет бытие человека в реальном, преобразование этого мира, вне зависимости от источников познания прошлого сквозь содержание этих источников в современном. Как сделать такое государство, чтобы каждая кухарка в нем могла управлять? Лучше сделать такое содержание человека, чтобы каждая кухарка могла стать человеком и решила, стоит ли ей его превозмогать, и что в нем необходимо превозмогать, и ради чего превозмогать.

Я не говорю о критике, и никто не взывает к критике. И нет во мне морали ни на йоту, кроме того, о чем я договорился с людьми, но каждый из вас должен понимать, что это путь в одну сторону. И даже если вы со всем согласитесь в чтении, но ничто не затронет душу вашу в действии, и ни одно действие не принесет вам пользы, то надо искать свой путь и свою религию. Ибо имя нашей религии неизвестно, и кроме Бога, нет никого, но не с Богом, потому уже только, что известен он нам из самих себя и из Писания, которое есть для нас форма снятия сомнений. Ибо каждый из нас может пробыть монахом Бога, но не станет от этого меньше убиенных в мире, ибо Бог не разделяет нас, а говорит с нами, ожидая ответа. И поэтому источником Бога, познания Бога, мы выбираем прежде всего Писание, но истиной о Боге – самих себя. Фонарь для собирающегося в путь готовим мы, и об этом эта книга. Ибо мирская жизнь суета и потеха, но если встал ты на путь Бога, то нет тебе ни суеты, ни потехи, и потому такая жизнь есть такое же познание, как и соблюдение Писания, предписаний его. Мы не живем суетой и потехой, и ни Ему ли не знать об этом. Во славу Бога призываю я Вас в Путь.

Абстрагируясь от текстовки как формы понимания того, что хочешь выразить, следует четко определяться в предмете исследования. Итак, человек. Как задан он нам в познании? Через религию как форму выхода за грань человека. Как еще? Опытность. Это то, что открыло естествознание. Когда совершенно необъяснимое и заданное тебе исключительно в опытности познания становится подчиненным понятому тобою из опытности, совершенно близок к тому, чтобы привить этому новому знанию форму управляющего начала исследованной опытности. Но знание как таковое, в том числе добытое экспериментальным путем, наукообразное знание, по сути своей представляется все тем же бытием в возможности, которое проживает свою жизнь и свои циклы согласно законам перехода возможного в действительное. Поэтому эксперименты в области человеческого, результатом которых была уверенность знания о том, что человек теперь сам в состоянии жить и управлять собою в отсутствии божественного, Бога, так же не увенчались на практике успехом. В итоге, сегодня человек может и знает о себе в несколько раз меньше, чем при управлении им религией. Творческие прозрения гения Великих реформаторов не удалось привить народу. Новая религия – психоанализ, так же не справилась с задачей познания человека. Но первым шагом на пути познания человека в отсутствии критики современного, является понимание различия между людьми в протяженности времени и их идентичности в той же протяженности. Безусловно, какие-то вещи нас в той же степени отвращают от людей прошлого, как и те вещи, которые позволяют нам устанавливать духовную связь и видеть подобие в героях Иллиады. Таким образом, начальная классификация представления о человеке по основанию встречности и подобия, протяженная во времени, может приоткрыть нам завесу над тем, что есть человек, как неотъемлемая часть любой социальной системы. Человек в социальной системе является как воспринимающим звеном, так и подчиненным звеном архитектуры социальной системы, воспринимаемым в своих проявлениях. Поэтому, как бы взаимоисключающи не были две эти общие позиции, без их форматного анализа обойтись нельзя.

7

Сложность задачи весьма часто компенсируется простотой ее решения. Встречность и подобие – основополагающие принципы бытия человеческого. Но они весьма просты, чтобы в них увидеть фундаментальность. С трудом можно предположить, что все то многообразие мира, которое застает исследователь в момент прозрения и познания, может быть уложено в прокрустово ложе двух этих оснований. Вместе с тем предельное познание может выделить только эти два основания для бытия человека как социального животного. Именно они формируют сходство и отличие, в основе которого затем подстраивается вся гамма человеческого. В самой предельности встречное отнесено к области действительного, в то время как подобное, сообразное – к области идейного, бытия в возможности. Мы с трудом можем представить себе что-то, не существующее в области образности. Даже те сферы научной деятельности, которые работают с материалом, который невозможно воспринимать с помощью органов чувств, прибегают к наглядной аналогии, не говоря уже о средствах выражения, заложенных непосредственно в языке. В русском языке есть хорошее выражение, подчеркивающее этот момент познания при выражении полного несогласия: «это что-то немыслимое, непостижимое». Мир идеи условно можно разделить на:

– Совокупность знания групп индивидуумов в течении их существования (профессии, народности, сферы деятельности, семья и подобное);

– Отдельное творческое, преобразованное представление индивидуумов;

– Область возможного для восприятия бытия в возможности вне временного континуума (все то знание, которое унаследовано из прошлого и хранится в различных носителях, начиная от музеев и библиотек и заканчивая сказками на ночь).

Третья группа однозначно шире первых двух в любом случае. Она есть результат взаимодействия с объектом познания (бытием) любого представителя рода человеческого, любого, кто способен к перцепциям и ретрансляции их результатов. Это в предельности то знание, которое составляет круг подобия, в том числе и в форме знания о не знании. Как правило, заглянуть за этот круг может только творческая личность, которая сама создает то, что ранее не существовало, и вот тут то она и сталкивается с тем, что все, ею созданное, не встречно и не подобно ничему из того, что составляет подобие человеческого. Церберы третьей группы, например, в виде ученых, занимающих высокие должности в титульном знании той или иной области, так сказать, «не признают» новой формы подобия, что может стоить жизни их создателю. Но такова ситуация практически в любой области человеческого, просто в творческой среде, связанной с формированием полноценного носителя бытия в возможности, она более наглядна. Там, например, где носителем нового бытия в возможности является не результат деятельности самого человека, а сам человек (политика, отношения власти), антагонизм еще острее, как в области средств и орудий конфликта, так и в отношении предания анафеме нового бытия в возможности и его возможных последователей.