Простые фокусы

– Такой аппарат впору в музей сдавать. Слушай, может, ну его пока? Жрать охота, сил нет!

Павел бросил взгляд на часы, висящие рядом с Мьёльниром. Время и правда близилось к обеду.

– Тебе лишь бы не работать!

– Да задрало во всём этом колупаться! Надо что-то другое мутить.

– У тебя есть идеи? – нахмурился Павел.

– Пока не думал, но мы в жопе дальше некуда, а скоро в долги влезем. Да и ментам уже второй месяц не заносили.

– Коль! Выдохни! Не сезон.

– А сезон у нас колёса весной и осенью менять? Шикарный бизнес! Москвичи второй монтаж открывают, того и гляди нас подомнут. У них оборудование и все ништяки, а мы до сих пор дедовыми отвёртками колупаем. Год протянем, а дальше что?

– А дальше видно будет.

Павел покрутил в руках карбюратор и неожиданно для самого себя с остервенением швырнул его в угол. Потом подошёл к верстаку, отёр ветошью руки, взял сигареты и закурил. С плаката, пришпиленного к стене, призывно взирала пошлая брюнетка, стриженная под старомодное каре.

Повисла тяжёлая пауза.

Коля примирительно положил руку на плечо.

– Не замечал, кстати, что эта баба на мою Машку похожа?

Павел вздрогнул.

– Так что смотри, не вздумай на неё лысого гонять, – усмехнулся приятель и по-хозяйски запустил пальцы в Пашину пачку сигарет. – На воздух пошли, здесь и так дышать нечем.

Выйдя на улицу, Коля вздохнул полной грудью. Солнце скрылось за облаками, поднялся ветер, гнавший с запада синие тучи. Павел, затянувшись, молча пристроился рядом, окинув взглядом двор. Тот был непривычно пуст. Дети разбежались по домам, и лишь пара старух, словно на страже, сидела на скамейке, о чём-то негромко переговариваясь.

Из-за поворота показался Иваныч на своём скрипучем велосипеде. Подкатив к мастерской, он соскочил на землю, довольно потирая руки.

– Это я удачно на перекур успел. Паш, угостишь?

Тот протянул раскрытую пачку, и гость довольно закурил.

– Новости слыхали?

– Рассказывай, – отозвался Коля.

– Час назад какой-то чудила заявился в администрацию и из «Сайги» людей пострелял. Там сейчас полицаев, как у дурака махорки.

Коля криво усмехнулся.

– Ты не опохмелился?

– Да ну тебя! – беззлобно отмахнулся гость. – За что купил, за то и продаю. Четыре трупа, двое в больничке. Говорят, кто-то из своих же и отличился. Ещё вчера лучшими корешами были, а сегодня во как повернулось. Дуреет народ.

– Весело у нас! – мрачно ответил Коля.

– Да уж, обхохочешься! – проворчал Иваныч, шмыгнув носом, и продолжил: – Вчера знакомый рассказывал: у него сосед с женой душа в душу без малого двадцать лет прожили, а на днях он с работы пришёл и молча ей нос сломал да за дверь выставил. Иди, мол, куда хочешь.

– Не святая, видать, оказалась, – не удивившись, предположил Павел, – рога наставила, а мужику кто-то добренький нашептал.

– Может, и так, – согласился Иваныч, скребя плохо выбритые щёки. – Только что-то часто в последнее время скандал на скандале. Как послушаешь, кругом дурь из всех щелей прёт: недавно вон ребёнок сбежал – все с ног сбились, найти не могут. Да вообще люди как с цепи посрывались.

– Мы с тобой, Иваныч, будто в разных городах живём, – Павел затушил окурок о ворота.

– А ты больше торчи в своей мастерской с утра до ночи. Скоро совсем одичаешь!

– Куда мне до тебя!

– Погоди-погоди! Что там про ребёнка? – вмешался Коля.

– Вы оба как с луны свалились. Мальчишка пропал. Русые волосы, чёрный балахон, рыжие кроссовки. Его фотографию на каждом столбе налепили. Правда, что ли, не видели?

– Видел, – сглотнул Коля, – только не листовки, а этого дурака малолетнего. Он у меня на лестнице ночевал, пока я его не турнул. Правильно Машка говорила, в полицию надо было звонить.

В этот момент из дальнего подъезда, громко хлопнув дверью, показалась растрёпанная старуха с доверху наполненным мусорным ведром.

– Сама после инсульта, а всё туда же, – вполголоса сказала одна из бабулек, сидящая на скамейке, затем громко крикнула вслед: – Что-то тебя давно не видно! Глянь, и не здоровается! Ксанка!

Старуха замерла на полпути, развернулась и заторопилась к приятельницам, шаркая стоптанными тапками по асфальту.

– Ты чего, Ксан, у тебя ж внук приехал. Он бы и вынес.

– Вынес бы, да не туда! – доковыляв до подруг, старуха сходу вывалила содержимое на голову одной из соседок. Та взвизгнула, суетно отряхиваясь от картофельных очисток и яичной скорлупы, запутавшихся в редких кудрявых волосах.

– Совсем спятила?!

– Подруга называется! Позавидовала, значит, что нам квартиру дают, а не тебе? Пошла и накляузничала? А что получила-то? Нам шиш с маслом и самой шиш? Никому и ни себе. Довольна теперь? А Петька мой из-за тебя с инфарктом тогда слег! Гадина ты! Гадина такая! Как ты мне тридцать лет в глаза смотрела?!

Отбросив ведро, старуха попыталась вцепиться в седые космы соседки. Та взвыла от боли и неожиданности.

– Вы чего, клячи, с ума посходили? – выкрикнул Иваныч.

– Пошли, пока они там друг друга не поубивали, – Коля отбросил сигарету и поспешил к раздухарившимся старушкам.

Павел с Иванычем кинулись следом.

12

– Дуры старые! – Коля переступил порог мастерской, приложив к губам располосованный стеклом палец. Следом зашли Иваныч и Павел. Промыв рану, Коля вытащил из аптечки пластырь:

– Это ж надо было так на её мусоре навернуться! Охренеть, не встать!

– Совсем бабы очумели! Фух, аж в горле пересохло, – выдохнул Иваныч. – У вас попить есть?