Республика

Миссия разворачивалась спокойно, без встрясок. Оказалось, комфорт для американских солдат создается не только на уровне одежды и обуви – помещения для отдыха, душевые, медицина, всё было на высоком уровне, хорошего качества.

Обязанности личного состава прописаны по буквам, кажется, служить смог бы даже слабоумный – везде стрелки, указатели, надписи, подписи, дорожные карты и должностные инструкции (естественно, с иллюстрациями). Поэтому языковой барьер создавал минимум дискомфорта – любой приказ штабс сержанта был понятен, потому что ты его уже выполнял вчера, позавчера и за два дня до этого.

Занять позицию, патрулировать маршрут, загрузить машину, разгрузить машину, чистим оружие, отдых, привести себя в порядок. Команды были простые понятные, никогда не приводили к недоумению. Были этапы обучения, нашему командиру взвода за сутки (!!!) выдавался печатный материал, он за час переводил текст и преподавал нам на занятии. Причем уроки были по своей сути примитивные – осваиваем пулемёт М249, разборка сборка, приведение в готовность, тактико-технические характеристики. Три часа мы мусолим пулемёт. Один разбирает, девять щщей наблюдают и так каждый по очереди.  Разумеется, такие тепличные условия участия в боевых действиях очень расслабляли личный состав американцев – было несколько забавных случаев, которые по умолчанию никогда не могли бы произойти в армии Украины. Расскажу.

На военной базе мы находились в жилых модулях – всё те же копии морских контейнеров, только из пластика, которые были соединены между собой переборками с антипожарной (!!!) системой запирания дверей. Знаете, такие двери герметичные с доводчиком и горизонтальной дверной ручкой «антипарика», причем дверь открывается в обе стороны.

И вот утром после завтрака я слышу шум в соседнем модуле, в нём живут американцы. Через стекло этой антипанической двери вижу молодого мускулистого и загорелого парня под два метра ростом, который разоряется так, словно у него любимый «мустанг» пакистанцы угнали! Двое пехотинцев с трудом сдерживают его приступ недовольства. Со мной на шум из своей каюты вышел Мишка, сержант, который хорошо говорил по английски.

? Миша, что случилось? Не всё понимаю, он уборкой недоволен? – спросил я Михаила.

? Погоди-погоди, я вникаю, – всё более расплывался в улыбке сослуживец. Через минуту он уже хохотал и слёзы струились у него по щекам.

Оказывается, бравый янки закрылся в туалете по своей большой нужде, а когда настал момент закончить процедуру – рулона туалетной бумаги на месте не оказалось. Совсем! Всё есть – вода в раковине, бумажное полотенце в мотке на стене, а вот туалетной бумаги не оказалось! Возмущению воина нет предела! Он целую тираду упрёков как ушат грязи вылил на голову дежурного – почему он, дежурный, как указано в инструкции, каждые 30 минут, не проверяет в туалетной комнате наличие принадлежностей? И как ему, бравому воину первой кавалерийской дивизии, побеждать врага с грязной задницей?! А что, если тревога? Боевое выдвижение? Где ему искать туалетную бумагу?!

Уже у меня текли слёзы из глаз после перевода Михаила (в основном сурдологического на грани драматургии и пантомимы) причины такого шума.

Позже выяснилось, что юноша написал рапорт, в штабе об этом вопиющем безобразии, халатном отношении дежурного к своим служебным обязанностям и заявил в рапорте, что имеет все законные основания отказаться (вдумайтесь!) от участия в боевых действиях пока проблема не будет устранена! Потребовал от командования сделать выводы дисциплинарного характера! В туалете. Закончилась. Бумажка. Скис америкашка!

Мы ещё долго шутили с ребятами по мотивам данного инцидента. Некоторые даже носили с собой рулоны туалетной бумаги, чтоб с немым восклицанием в глазах предложить Мэтью (так звали потерпевшего) её при встрече. Боец сначала хмурился и бормотал под нос что то типа «ступид рашн альошка», но потом оттаял и уже сам подыгрывал, улыбаясь и шутя.

Однажды я увидел как он отплясывает хип-хоп перепоясавшись крест накрест связками туалетной бумаги, а наши «ступид альошки» воодушевлённо снимали его на кассетную видеокамеру.    Первую смерть на иракской войне мы увидели за день до моего дня рождения в конце марта. По приказу, нас отправили сопровождать колонну с продовольствием и боекомплектом для первого батальона пятого кавалерийского полка. И где-то в 20 км от Багдада мы настигли сгоревшую колонну войск Ирака – вдоль обочин догорали грузовики, в основном камазы и уралы, было несколько переоборудованных на колёсное шасси зенитных установок ЗУ-23-2 и основной причиной адова пожара, в котором сгорела вся колонна – ими были два топливозаправщика с цистернами на 40 тонн. При возгорании бензин взорвался, причудливо раскурочив металлические стенки цистерн, и взрывом расплескал пылающий бензин на сотни метров вокруг. Между скелетами догорающих машин полотно дороги было усеяно телами в позе богомола, ноги поджаты, руки подняты в небо, тело словно согнуто вперед. Все трупы были обуглены до смоляной черноты. Остатки кожи на лицах были натянуты, а рты раскрыты в безмолвных криках.

Жути этой картине добавляло освещение от пылающих нефтяных скважин, которые суниты намеренно поджигали, чтобы работающая нефтедобыча не доставалась легко американцам. Около десятка столбов пламени инфернальным светом озаряли ночную пустыню и останки разбитой иракской колонны. Мы стояли у своих грузовиков с автоматами наперевес, смотрели на все это широко раскрытыми глазами. Нам на головы сыпались жирные хлопья нефтяного пепла – неприятной черной маслянистой субстанции, похожей на сладкую вату только угольно чёрного цвета.  Маленькое облачко из тонких тонких, как паутина волокон. Но если прикоснуться к нему – облачко превращалось в лужицу жирного нефтяного масла.

? Не повезло им… – осматривая пейзаж, тихо сказал Любомир, украинский десантник, родом из Львовской области. Он стоял рядом со мной.

? Не повезло, – согласился я, – большинство живьём сгорели.

Чуть более одиннадцати лет оставалось до одесской трагедии в Доме профсоюзов….

На патрулирование в тот день нас отправили из штаба четвертого эскадрона. Иракский информатор доложил, что к западу от центра Багдада, в глинобитных лабиринтах жилых кварталов прячутся повстанцы. Численность до десяти человек. Задачи по выколачиванию из нор по священным пентагоновским инструкциям должны выполнять морские котики или подразделения морской пехоты. Нашим американским братьям с головой коня на шевроне из первой кавалерийской надлежало во время проведения таких операций только оцеплять район, в котором обнаружен противник, и держать периметр, чтобы враг не получил подкрепления извне.

На патрулирование мы отправились колонной из шести бронированных «хаммеров». Чем ближе мы были к цели – тем больше была скорость колонны. Риск получить заряд РПГ в борт увеличивался по мере удаления от нашей основной базы.  В какой-то момент колонна замедлилась, головной внедорожник остановился ближе к центру площади, из него тут же высыпались и рассредоточились наши братишки. После осмотра в рацию доложили, что сектор чист. Группы из других «хаммеров», включая наш, спешились. Автомобили тут же переместились в укрытие. Около часа мы наблюдали за ситуацией на своих позициях в разных концах площади. Перед заходом солнца уже, когда на Багдад опускались сумерки, командир объявил, что морские котики на подходе. Приготовиться к началу операции – поступил приказ.

И буквально через секунду приблизительно в двух кварталах от нас ухнул взрыв фугаса,  затем два сильных хлопка и тут же заработали крупнокалиберные пулемёты, к ним присоединилась трескотня большого количества автоматических винтовок.

? Группа «браво» атакована противником, сектор 24, у нас раненые!

? Дарк Хорс (позывной нашей группы), сохраняйте позиции, сохраняйте позиции.

? Принял! Дарк Хорс, мы сохраняем позиции, – доложил в рацию командир нашей группы.

Через несколько минут по стене дома, прям над нашими головами, выбивая пыль стали попадать пули и только потом послышался треск выстрелов с дальнего конца площади. Наша немногочисленная хохляцкая гвардия рассредоточилась, заняв позиции к бою, и мы начали работать в ответ по вспышкам выстрелов. На Багдад опускалась ночь. Когда происходит контакт с противником, страх сковывает тебя до первого выстрела. Страх, который сопровождается всеми признаками близкой паники, холодный пот катится по спине, становится тяжело дышать, движения сковываются, и время словно замедляет свой ход – восприятие всех движений происходит, словно в замедленной съёмке. Ты успеваешь рассмотреть детали, которые в обычном, безопасном режиме всегда ускользают от твоего внимания.

Как только начинаешь давать противнику ответ, на уровне подсознания всплывают все навыки, которые получал на тренингах, та бесценная информация по выживанию в стрелковом бою, которая вроде бы ускользнула от тебя в процессе обучения. Но как оказалась – эта информация просто записалась тебе на уровне подкорки головного мозга. Сменить позицию, пригнуться, перезарядить оружие, проконтролировать фланги, голосом запросить «соседей» – всё ли у них нормально? Боец превращается в объект танца смерти, он сеет смерть вокруг себя и сам является её желанной добычей. Постоянные перемещения, краем глаза выбирать укрытия для следующей позиции, оценивать, откуда по тебе работает противник, успевать бегло оценивать своё состояние – не получил ли ты ранение? Нет ли кровотечения? Тут же снова менять позицию.

В том бою давление на нас продолжало нарастать, командир вызвал по рации подмогу – из переулков выкатились сначала один «хамви», затем на левом фланге второй. Гулко заработали крупнокалиберные «браунинги» на их крышах, я услышал как звонко сыпятся гильзы на крышу авто и с нее скатываются на твёрдую сухую землю.

Та часть площади, откуда по нам били повстанцы, окуталась облаком пыли. Калибр пулемётов хорошо покрошил стены зданий, наверняка сейчас бородатые бойцы давились этой пылью, отступая в укрытия. В облаке раздался хлопок и на нас полетел заряд РПГ, выписывая по траектории круги вокруг оси своего полёта.

? Rocket! Rocket! – закричал я, но водитель «хаммера» тоже вовремя увидел выстрел гранатомёта и внедорожник быстро сдал назад в переулок, все пригнулись. Ухнул взрыв гранаты, ударивший в стену неподалёку от того места, где только что стоял джип. Осколки и куски стены разлетелись вокруг.

Как только мы подняли головы, из переулка в пятидесяти метрах от нас на левом фланге выскочил пикап с крупнокалиберным пулемётом на станине в кузове и стал обстреливать наши позиции. Я и мой напарник отскочили назад в узкий переулок, рядом прогремел взрыв от попадания ещё одного РПГ. Ситуация становилась сложной.

? Оставайся тут, я сейчас вернусь, -рванул с места напарник и тут же скрылся за углом здания на краю площади. По стене где он только что находился, брызнули пули, осколки стены полетели мне в лица, рефлекторно я сместился в сторону, прижался спиной к двери в нише. Дверь предательски исчезла – очевидно была не заперта, и я покачнулся, стараясь поймать равновесие и не упасть внутрь. Ухватился свободной рукой за выступ стены. Устоял. Оглянулся.

В комнате было мало света, на столе тлела какая-то лампадка, неподалёку от нее на полу я увидел сгорбленную фигуру. Угрозы не было. Я тихо вошёл и притворил за собой дверь, нащупал засов, задвинул его, запирая вход. Глаза уже стали привыкать к темноте в помещении.

? Энэ лэст эля ду (я не враг), – по-арабски, сказал я заученную фразу, – ас салам аллейкум.

Фигура на полу выпрямилась, человек поднял голову и видимо посмотрел на меня.

? So, peace for you too, – ответил мужской голос.

Это уже было какое то начало. Я выдохнул, стараясь не делать это слишком шумно.

? Ну, дела… – пробормотал я едва слышно себе под нос.

? Как сажа бела, – ответил старик, – ты русский?

Я был удивлён.

? Да, я говорю по-русски. Но мы из Украины. С американцами.

Старик молчал. Протянул руку, что то прикрутил в лампадке на столе. Свет стал чуть ярче. Я увидел его седую клиновидную бородку, белую круглую вязаную шапочку на голове. Слышал, это дурной знак в моей ситуации, но она и так была не слишком хорошей. За дверью продолжался бой.

? Сегодня убили моего внука. Теперь я совсем один.

Я разглядел фигуру у ног мужчины, тело было укрыто с головой, голова лежала на его согнутых коленях. Я онемел. Всё тело онемело. Мне стало понятна причина, почему его слова были пустыми и бесцветными. Потеря близкого человека.

? Всего неделю назад погиб отец мальчика, мой сын, Азиз. Он был повстанцем. А через день не стало его мамы, упокой Аллах их души, иншалла.

Я не знал, что мне сказать в этот момент.

? Мне жаль. Мои соболезнования. – наверное мои слова были такие же бесцветные как и у него. Но старик кивнул.

? Моё имя Лихад. Лихад Аль-Халили.

? Вячеслав. Вячеслав Медведев.

Старик аккуратно положил голову мальчика на пол, упираясь руками привстал и выпрямился. Высокий, худощавый. Его лицо осветила лампада. Он осунулся. Пошевелил нижней челюстью, словно нащупывал зубами какие то слова.

? Будьте моим гостем, Вячеслав.

Я поклонился, опустил карабин стволом вниз.

? Благодарю, Лихад.