Ветер выметает прочь тепло.
Нет ни зла и ни добра в природе.
Каждый человек добро и зло.
Потерявший старые святыни,
собирая дух и веру в горсть…
Но не он пока король пустыни.
Даже не хозяин. Просто гость.
Чуждый, вредный, как в ноге заноза,
горестно судьбу свою кляня,
поджигает горсточку навоза
и спасает душу у огня.
Гнилью пахнет полотно на ране.
Путь един, но все желанья врозь.
Что же вам здесь нужно, христиане?
Почему ж вам дома не жилось?
Раны душ уже неисцелимы.
Благодать не взвесить, врёт безмен.
Крестоносцы шли к Йерусалиму.
Мир дрожал от жажды перемен.
Ррричард!!!
(1157 – 1199 г.)
Он был добрый охотник: сливаясь с конем
мог неделю идти по следам.
И готов был сражаться и ночью, и днем
ради чести, и славы, и дам.
Он сгорал, все вокруг опаляя огнем,
словно солнце в полуденный зной.
И сто тысяч баллад сочинили о нем,
а о братце его ни одной.
Пусть он шкуру с народа содрал не одну,
пусть кругом разоренье и боль,
пусть ушел на войну, обезглавив страну,
но прославлен, как добрый король.
А братишка его, принц по имени Джон,
остальным королям не в пример,
чтил порядок, закон. Но запомнился он
как хвастун, интриган, лицемер.
Подмастерье не пух с голодухи едва,
но, собрав три медяшки на эль,
повторял он слова про отважного льва,
что заезжий напел менестрель.
И английский крестьянин, простая душа,
представлял, наяву ли, во сне,
будто сам он несется, неверных круша,
по пустыне на ратном коне.
А узнав, что захвачен предателем в плен
тот, кто сек сарацин, как лозу,
возмущался йомен и ругался йомен,
в эль роняя густую слезу.
Ни один менестрель и не вспомнил о том