Чьи чары сильнее

Позже, когда слезы высохли, а нервы успокоились, молодой пират завернул тело Грота в парусину и скинул его за борт, как требовал кодекс. Отдав последнюю дань своему единственному другу, Барк свернулся калачом в лодке. Ему стало одиноко. Он часами лежал без движения и размышлял, что было бы, если Грот остался жив, и как им сейчас было бы весело. Он пытался вспомнить момент, когда они сблизились, но не смог, всё получилось как-то само собой, когда они ещё были сопливыми подростками. Потом Барк углубился ещё дальше в воспоминания, пытаясь вспомнить, что было до появления на «Твари». В памяти, как и всегда, всплывали, высокие деревья, их толстые стволы, прячущиеся в тумане. Дорогу, проложенную среди огромных валунов. Потом вспоминался порт, запахи тухлой рыбы и водорослей. Следом впечатления о первой качке, как его полоскало полдня. Вспомнилось, как он оттаскивал раненых в его первый абордаж. Тогда было ему сколько, пять или шесть лет? Он не смог вспомнить. Барку, вообще, было сложно сказать, сколько ему лет даже сейчас. Он никогда не праздновал своего дня рождения, и его никогда никто не поздравлял с ним. В какой-то момент все воспоминания завертелись в круговерть. День сменялся мыслями, ночь приходила взамен воспоминаний.

Сколько Барк провёл время в море, гонимый течением, он не считал. Потеряв счёт дням, он даже не сразу понял, что на борту шлюпки сидит чайка. Пират лежал на дне лодки и просто разглядывал её. А когда до него дошло, что чайка – это признак земли, он подскочил и жадно начал всматриваться в горизонт. В этот момент, он вспомнил про карту и компас, валявшиеся где-то за пустым мешком из-под провизии. Он выудил её из-за мешка и расправил на доске, рядом положил компас. Он видел несколько раз, как навигаторы на корабле сверяли ход корабля с картой, правда, там был ещё прибор со смешным названием астролябия. Но сейчас Барку думалось, что он справится, что он вычислит, куда сможет прибыть. Ему удалось, отчасти. Он смог, как ему казалось, определить, где он находится и в каком направлении идёт на шлюпке. И он определил, что он сможет высадиться на берег в тихом месте, через сутки, где его никто не сможет узнать.

Но Барк ошибся во всём. В месте своего расположения и в месте и время высадки. Только через пять дней его шлюпку прибило к берегу недалёко от порта Лорфакт. Этот порт имел дурную славу среди пиратов, здесь вешали их брата на каждом углу. В этих землях он точно не планировал ступить на берег. Обессиленный он выполз из лодки и укрылся под развалинами одной из хижин на берегу. Ему понадобилась неделя, чтобы освоиться. Барк раздобыл новую одежду, хоть и с чужого плеча. Обрезал пиратские косички и сбрил жиденькие усы. Благо хватало денег, да что там хватало, денег у юноши было с избытком. Деньги с размена всего одного серебряника представляли собой целое состояние. Питаясь в портовых тавернах, молодой пират восстановил силы. Он учился жить на земле, которая не убегала из-под ног, ходить, не расставляя широко ноги, учился говорить, не используя пиратского жаргона.

А вот когда Барк попытался разменять золотую монету, ему пришлось убегать от погони. Его посчитали вором и ему пришлось бегать от портовой охраны по узким вонючим закоулкам и отлеживаться под хижиной. После этого он решил убраться из Лорфакта и осуществить свои планы, добраться до Туманных земель и найти семью. Да и жить с золотыми монетами следовало в большом городе, чтобы не приходилось постоянно бегать при каждом размене.

Барк купил билет на ближайший дилижанс, уходящий из порта. Расположившись у окна в кабинке на шестерых пассажиров, он небрежно кинул суму с золотом под лавку, чтобы не привлекать к ней внимание. Дилижанс дёрнулся и покатил по мостовой. Кучер выкрикивал предостережения прохожим, чтобы никто не попал под лошадей или под кнут. Через пару кварталов под колёса дилижанса чуть не угодил мужчину в шляпе с очень уж широкими полями.

Слоувотер прибыл в Лорфакт на лодке, под покровом ночи. Подходить на пиратском корабле к береговой линии порта не дерзнул даже капитан. Боцман надел одежду с длинными рукавами, чтобы спрятать наколки на руках, и шляпу с широкими полями, чтобы укрыть ухо, растянутое тяжестью золотого кольца. Выйдя на утренние улицы порта, он твёрдым шагом направился в отделение береговой охраны. Пройдя пару кварталов, Слоувотер пропустил проезжающий по мостовой дилижанс. Подмигнул портовой шлюхе, проходя мимо уличного фонтана, и собрав всю свою наглость в кулак, вошёл в отдельно стоящее здание с вывеской над дверью: «ОБОП».

– К кому? – спросил дежурный капрал из-за стойки, заваленной свитками бумаг даже, не подняв головы.

– Я хочу объявить в розыск вора, – произнёс Слоувотер.

– Что украл? – дежурный достал чистый бланк и приготовился к его заполнению, обмокнув перо в банку с чернилами, всё так же, не подняв головы.

– Имущество корабля.

– Астраляблю? – произнёс капрал и сам рассмеялся своей шутке. В этот момент, он поднял взгляд на боцмана и перестал смеяться, пристально посмотрев на посетителя. Годы работы в отряде «ОБОП» не прошли даром, он тут же выявил в боцмане пирата. Капрал сразу изменился в лице, и его рука легла на эфес короткого клинка, – а ну, не с места, тварь морская!

Слоувотер невозмутимо положил перед носом капрала золотую монету. Взгляд дежурного тут же примагнитило к золоту, рука с эфеса переместилась на монету, и в мгновение она исчезла со стойки. Капрал ещё какое-то время буравил боцмана, но затем произнёс:

– Имя и фамилия вора?

– Барк Неджер, – ответил Слоувотер и облегченно выдохнул.

Дилижанс, запряженный шестью лошадьми, выкатил из сухопутных ворот Лорфакта, и направились вглубь страны. С каждой секундой Барк всё дальше уезжал от моря, от своей прежней жизни. Молодой пират уставился в окно и не сводил глаз с мимо проносящегося городского пейзажа, пригорода, а потом и лесов, полей и речушек. Со временем, однообразие утомило Барка и он, как и все остальные пассажиры то проваливался в сон, то вновь таращился в окно. Путь, намеченный молодым пиратом, пролегал до города Шансгард, там он должен был пересесть до Пардокса, а оттуда семь дней до Туманных земель, в крайний город Смокгард. Так гласил информационный рисунок, висевший в кабинке дилижанса. Судя по временным расчётам, дорога в шестьсот тысяч пяток, до Шансгарда должна составлять тринадцать дней.

К исходу четвёртого дня пути, дилижанс резко остановился. Барк открыл заспанные глаза, и попытался рассмотреть через окно, из-за чего произошла остановка. По началу он подумал, что они приехали в очередной перевалочный пункт, для остановки на ночь, но услышав громкие голоса и отблески факелов Барк насторожился. Присмотревшись, он понял, что что-то идёт не так. Около дилижанса, на небольшой опушке, стояла дюжина всадников с высоко поднятыми факелами. Один из всадников что-то втолковывал кучеру, который не сильно сопротивляясь требованиям остановивших дилижанс, слез с козел, и прошёл внутрь к пассажирам.

– Уважаемые, пассажиры, – начал он, чуть взволнованным голосом, – нас остановил дорожный патруль. Они разыскивают беглеца. Вам требуется выйти из кабины и показать разрешительные грамоты. После проверки мы двинемся дальше. До таверны рукой подать.

– Что за произвол? Есть ли у них на это право? – зашумели люди.

– Да, – как можно спокойнее ответил кучер, – у патруля есть все необходимые бумаги. Прошу вас выйти и встать вдоль дилижанса.

Народ начал медленно выходить на улицу. Барка прошиб холодный пот. Он вцепился в суму с золотом и прижал её к себе. Лихорадочно думая, что делать и куда бежать.

– Всем открыть лица, – послышались приказы всадников, – снять шляпы и платки. Чем быстрее закончим, тем быстрее поедете дальше!

Люди выстроились в шеренгу. Двое всадников спрыгнули с лошадей и приготовились осматривать лица. Один из них развернул свёрток, с магическим рисунком разыскиваемого. Второй выше поднял факел. Барк встал на последнюю ступеньку и уже был готов спрыгнуть на землю, как вдруг один мужик из шеренги оттолкнул от себя патрульного и кинулся с дороги в лес.

– Лови его! – тут же раздались возгласы всадников, двое из них сорвались с места и погнались за беглецом, – хей-я!

Громко щёлкнули затворы и прозвучали мушкетные выстрелы в след убегающего. Лошади шарахнулись, люди у дилижанса в панике присели. Барк уличил момент и, спрыгнув на землю со ступеньки, юркнул под дилижанс, забрался на кронштейн колесной пары и затих.

То, что произошло дальше, Барк пережил благодаря тому, что он был скрыт. Из леса раздался дикий, душераздирающий крик человека. Затем, прогремели два выстрела и жуткое ржание лошадей. После этого из леса на опушку выскочил всадник и, хлеща скакуна по бокам, проскакал прочь, мимо своих сослуживцев.

– Эй, Герх, ты куда? Что там произошло?

Герх даже не обернулся, он хлестал бока скакуна и явно не хотел останавливаться. Из леса выбежала вторая лошадь, она прихрамывала на заднюю ногу. Наездника на ней не было. Из леса донёсся второй жуткий предсмертный, человеческий крик, резко оборвавшийся. Стало тихо. Только легкий ветер играл с листвой в верхушках деревьев. Всадники выше подняли факелы, пытаясь осветить лес за краем опушки.

– Дорн? – крикнул один из всадников, – Дорн, выходи!

Вдруг ветер стих, вокруг стало ещё тише. Только треск веток, приближался к опушке. Всадники с поднятыми факелами и оголенными мечами, подъехали к кромке леса, не переставая звать товарища. Свет от факелов осветил человеческие фигуры, бегущие к опушке через лес. Их глаза, отражая пламя, светились на искаженных, мёртвых лицах. Мгновение, и из леса выбежали мёртвые. Лошади тут же встали на дыбы. Один всадник не удержался в седле и упал на землю. На него сразу навалилось четверо мертвецов. Наполовину сгнившие пальцы мёртвых вцепились в живую плоть всадника. Мёртвые начали раздирать мышцы человека, зубами вырывать куски мяса. Всадник кричал от нечеловеческой боли, кровь хлынула изо рта, он издал булькающий звук и затих. Остальные всадники попятились назад, но мертвецы последовали за ними, обступая сжираемого заживо человека. Протягивая мёртвые руки к людям, мертвецы появлялись из леса всё больше и больше. Всадники, не сговариваясь, кинули факелы на землю и начали рубить мечами напирающих мёртвых. Мёртвые, наступая на огонь факелов, возгорались. Их одежда легко сжиралась пламенем, а волосы с треском вспыхивали, прибавляя к запаху мертвечины запах жженых волос. Огонь начал переходить с одного мёртвого на другого. Но это их не останавливало, они тянули свои руки к живым, пытаясь вцепиться мёртвой хваткой, в желанную плоть.

Лошади вставали на дыбы и давили сильными копытами давно умершие тела. Всадники отсекали пальцы, кисти, руки, но это не сдерживало тех, кто не чувствует боль. Мёртвые бесстрашно шли вперёд, им удались вырвать мышцу из задней ноги одной из лошади, она тут же завалилась на землю, придавив крупом наездника. Человек даже не сразу понял, что произошло, как ему в шею вонзились чёрные зубы одного из мёртвых. Лошадь какое-то время брыкалась, ломая копытами бедренные кости, дробя коленные суставы нападающих, не перестающих напирать. Мёртвые ползли на руках, вонзая в ноги и корпус лошади зубы и костяные пальца.

Что начало происходить у края опушки пассажиры дилижанса поняли не сразу. Выстрелы, крики людей и ржание лошадей было обычным делом на дорогах, не человеческие фигуры, охваченные пламенем и бегущие к ним, теряющие части одежды и куски собственной плоти. Паника возникла, когда в сторону дилижанса побежали человеческие фигуры, охваченные пламенем и слабый ветер, донёс запах мёртвых тел, вперемешку с вонью тлеющих волос и обугленного мяса. Люди кинулись в дилижанс, ища укрытия. Создалось толчея у дверей. Мертвецы начали накидываться на спины живых, сдирая кожу с лиц, отрывая уши и прокусывая шеи. Запряженные лошади не двигались с места, они были приучены к шуму и запаху огня, а шоры не давали им видеть всего ужаса, творившегося рядом с ними. Когда запах крови дошёл до запряженных лошадей, тогда до них и дошли мёртвые.

Всадники продержались не долго, мёртвые не смогли пробиться через заслон мечей в руках обученных солдат, но смогли атаковать беззащитных лошадей. Падали лошади, падали и всадники. Потеря превосходства тут же приводила к смерти. Один всадник имел при себе два мушкета и только с помощью выстрелов мёртвым в головы, он смог отсрочить свою смерть. Один выстрел, второй выстрел. Всадника разорвали на куски, растащив тело в стороны. Барк всё видел через щель в фальшборте, прикрывавший колёса дилижанса. Он вцепился в кронштейн и не мог расцепить пальцы ещё долго. На его глазах были убиты все пассажиры дилижанса и выпотрошены лошади. Одну женщину убили совсем рядом с ним. Мертвец, как заправский повар, достающий мягкую плоть из устрицы, выцарапал ей глаза, и с чавкающим звуком раздавил их беззубыми челюстями. Барк еле сдержал в себе скудное содержание своего желудка. Через пол дилижанса потекли ручьи крови убитых внутри, кровавая лужа начала скапливаться между колёс. Даже когда мертвецы ушли, обглодав лица, распотрошив тела людей и лошадей, Барк продолжал прятаться с бледным лицом и дикими глазами от ужаса глазами, смотря в узкую щель фальшборта.

С предрассветными лучами солнца, над землёй начал появляться туман, скрывая под собой останки ночного пиршества. Вокруг начал толи просыпаться, толи отходить от ужаса лес. Защебетали птицы. Лучи солнца осветили верхушки деревьев. К дороге вышла лиса, она настороженно принюхалась. Не притронувшихся к останкам тел, она ушла в лес.

Барк, наконец, разжал пальцы, свалился на землю и вылез из-под дилижанса, на сторону где не было трупов. Его забила дрожь и скудное содержимое желудка вывернуло в траву. Глубоко дыша и оглядываясь по сторонам, Барк кинулся прочь от дилижанса. Пробираясь через лес, проламывая кусты и огибая заросли, молодой пират постепенно успокаивался, тело перестало трясти, он почувствовал, как сума с золотом приятно давила на плечо. Солнце уже поднялось выше, стало душно, живот затребовал пищи. Барк привел одежду в порядок, заправился и убрал вывалившийся кулон, висевший на шее, обратно за пазуху. На ходу перекусил, доев остатки еды, взятой с последней остановки в придорожной таверне. Откуда появился мертвец, он не заметил. Мёртвый накинулся на него и повалил в траву. Барк умудрился защититься сумой с золотом, выставив её между собой и мертвецом. Гнилые зубы щёлкнули рядом с носом парня. Лицо обдало зловонием тухлого мяса. Молодой пират закричал от страха, пользуясь сумой как щитом, отжал ею от себя мёртвого, всячески пытающегося укусить его. Мушкет появился в руке парня, неожиданно для него самого. Барк упёр ствол в костлявый бок мертвеца и нажал на курок. Выстрел откинул истлевшее тело мёртвого на ствол дерева. Мертвеца пронзило несколько сучьев, один из которых заставил мертвеца дёрнуться и затихнуть, пробив ему череп. Но Барк этого уже не заметил, вскочив на ноги, он кинулся изо всех сил через кусты. Пират пробежал несколько тысяч пяток, прежде чем оказался на тракте. Озираясь по сторонам, Барк шарахался от любого звука и движения в лесу. Ему, стало спокойнее, когда он увидел безмятежно проезжавших навстречу крестьян на повозке, а когда мимо него промчался конный отряд с боевым магом, он успокоился окончательно.

Пройдя по тракту две тысячи пяток, Барк вышел к трактиру «Пивной медвежонок». Около него было оживленно. Люди стояли, явно ожидая очереди войти внутрь, но, когда парень попытался пройти в трактир, его никто не остановил. Только несколько мужиков проводили его насмешливыми взглядами, в предвкушении, что паренька вышвырнут взашей. Осмотревшись и выдохнув, Барк проверил ремешки на суме и вошёл в трактир, с мыслью, что внутри будет безопасней, чем снаружи.

Глава III.

Проливной дождь лил весь дождь, превратив улицы селения в сплошной слой грязи. Не спасали даже проложенные по земле доски. Чародей Кей Цельт, промокший до нитки, измазанный по колено грязью, четвертый час ходил по селению, Подхвостье, и выслушивал жалобы селян. За последние двое суток в округе произошло много необъяснимого и странного: пропала корова, с десяток коз, ребёнок пяти лет от роду и старуха.

Корова и козы не занимали чародея, он даже не хотел тратить на скот своё время. Лесные звери часто заходят в селения и убивают домашних животных, это не редкость. А вот на поиски людей, Кей пустил все свои знания и умения. Опрос жителей не принёс результатов. Никто не смог назвать в какое время и в каком месте видели пропавших последний раз.

Родители пятилетнего Анфия, так звали пропавшего ребёнка, уложили его, как и остальных десятерых его братьев и сестёр, спать. В течение ночи, конкретно на него, внимания не обращали, спал он в общей массе детей, и заметить в тёмной комнате тощее тело спящего было проблематично, да и не столь необходимо. Его отсутствие стало явным только в обед, когда его место за столом осталось пустовать. Цельту, вообще, показалось, что родители не сильно расстроились, даже беременная мать пропавшего не уронила и слезинки, только обтерла грязной тряпкой руки, после дойки козы, и шлепнула этой же тряпкой пробегавшую рядом босоногую дочь. Отец мальчика грустно смотрел на чародея и ждал окончания потока вопросов, ему натерпелось вернуться к ремонту забора, завалившегося ночью.

Со старухой дело обстояло практически так же. Её бы никто не хватился, если бы она не должна была принести яйца в лавку на продажу. Общаться ни с кем она не общалась, а яйца приносила всегда грязные и маленькие, но в тот день яиц в лавке вообще не было, и хозяин лавки отправился к старухе узнать, есть ли у нее, что на продажу. Но он её не нашёл, как не нашёл и самих кур.

И вообще, чем дольше Кей находился в этом селении, тем устойчивее становилось ощущение, что люди здесь каждый за себя, и проблемы других никого не волнуют. Пропала корова – ну, бывает. Пропал ребёнок – да, кто их считает. Это поражало чародея. В местах, где он вырос, такого не было.

Чародей переходил от дома к дому, производя допрос населения. Задавая множество вопросов и выслушивая множество ответов, версий и предположений, Кей понял, что показания расходились в деталях и времени. И в итоге, расследование зашло в тупик. Сетуя, что не сделал это сразу, Кей после недолгих размышлений, решил применить заклинание поиска. Это простое, но эффективное действо, могло приоткрыть тайну исчезновения людей.

Вернувшись в дом пятилетнего Анфия, Кей прошёл в комнату, где ночуют дети. Взяв вещицу мальчика в руку, коня, вырезанного из дерева, он сосредоточился, насколько это было возможно в месте, где живут двенадцать человек. Цельт произнёс заклинание и топнул ногой. В тоже мгновение, воздух вокруг исказился, замерцал. Все контуры стен, углы скудной мебели, изломы занавесок, линии пола, единственное окно, окрасилась магическим, легким ярко—золотым свечением. Всё стало прозрачным. Исчезли стены. Стали видны соседние комнаты большого дома. На полу проявились силуэты детей, что спали в этой комнате. Одиннадцать детей, от шестнадцати до года, спали под жёсткими одеялами, прижимаясь друг к другу. Один силуэт был более чётким, это и был пропавший Анфий. Мальчик спал беспокойно, ёрзая ногами. Было видно, что мальчугана что-то беспокоит во сне. Анфий открыл глаза и ощупал пах, поняв, что он сухой, мальчик облегченно выдохнул и сел на лежанке. Ночного горшка в комнате не оказалось. Анфий поднялся и вышел из комнаты. Кей Цельт проследовал за магической проекцией. Мальчик, не найдя горшок и за дверью комнаты, остановился в коридоре, переминаясь с ноги на ногу, потёр глаза кулаками и пошёл из дома. Выйдя на двор, мальчик добежал до чахлого куста и не сходил какое-то время с места. Ливень пробивая каплями проекцию мальчугана, оставлял резкие прочерки в его образе. Кей подошёл ближе, чтобы не упустить детали. Возвращаясь в дом, внимание мальчика что-то привлекло, он остановился и посмотрел в сторону. Цельт проследил за взглядом Анфия, он смотрел в сторону забора, который сейчас восстанавливал отец мальчика. «Что его привлекло? Что он увидел тёмной ночью?». Вдруг лицо мальчика изменилось, появилась гримаса страха. Анфий сделал пару шагов назад, как вдруг его тело изогнулось, как будто его грудь пронзило копьё. Что-то подняло тело мальчика в воздух, на уровень колена и унесло со двора. Проекция потухла. Чародей остался стоять посредине двора, заливаемым ливнем, и смотрел в сторону, в которую странным образом унесло мальчика.

Дождь упругими струями бил по плащу. Кей с укоризной посмотрел на небо, по всем признакам дождю ещё лить часа четыре не меньше. Произнеся одними губами несложное заклинание, чародей разжал и сжал кулак. Его одежда разом выдавали из себя всю воду, но через считанные секунды опять пропиталась дождём. Цельт оставил затею с сушкой, развернулся и отправился к сломанному забору. Отец семейства, в кожаной плотной накидке, забивал гвоздь в верхнюю жердь. Чародей, не проронив ни слова, под раздражённый взгляд мужика, пролез между жердями и оказался за двором семьи. Каких-либо следов, Цельт не обнаружил, только трава местами была примята. С таким дождём это было не удивительно, но нечто заставило присмотреться более внимательно, и чародей приметил, что от леса есть некая тропа, не выделяющаяся на общем фоне, но заметна под определенным углом зрения. Плюнув на хлюпающую воду в сапогах, Кей пошёл по траве к лесу. Под деревьями было сухо, плотные кроны защищали землю от дождя. Вновь применив нехитрое заклинание, он высушил одежду и осмотрелся. Здесь, под деревьями, Цельт и нашёл, то, что хотел найти. Вся поверхность земли, укрытая ветвями от струй воды, была исколота, как будто множество копий разом ударили в землю, тяжёлыми, острыми наконечниками. Это была единственная зацепка в этом странном деле.

Цельт, топнул ногой и провёл раскрытой ладонью параллельно земле, вызывая заклинание отображения. Между его пальцами пробежали всполохи магической энергии, но заклинание на удивление не сработало. Чародей не увидел того, что рассчитывал. Заклинание не показало людей, выполнившие это действо, оно вообще ничего не показало. Кей с недоумением посмотрел на руку, сжал кулак, как на сломанный механизм. Ещё раз повторил заклинание отображения, но снова ничего не вышло. Пространство вокруг не преобразилось, не окрасилось магическими красками и не показало проекции людей или действие магии. Цельт задумался, повертел головой, обследовав взглядом лес. Присев на корточки, он взял щепотку земли, поднёс к носу и перетёр её пальцами, принюхавшись. Запах листвы, сгнивших корней и мокрой земли. Ничего особенного или не объяснимого. Кей достал из-под плаща небольшую кожаную сумку, вынул бумажный сверток, с гипсовым порошок внутри. Смешав его с дождевой водой, он сделал слепок с отпечатка в земле. Дав время гипсу отвердеть, Цельт решил пройти по обнаруженному следу. Плотные кроны деревьев хорошо сохранили его, но он исчезал в поле под проливным дождём.

Вернувшись в поселение, чародей отправился к дому пропавшей старухи. Уже зная, что искать, он быстро нашёл искомые отпечатки. Дом старухи оказался полностью окружён исколотой землей, хотя уже часть была смыта водой. Зайдя в дом, чародей нашёл эти следы и внутри. Деревянный пол покрывали отпечатки чего-то острого. Часть мебели была разломана, не обнаружилась одна перегородка, как и одна стена. Чародей выглянул наружу и увидел сломанным курятник и снесенный дряхлый забор. Дальше след уходил в лес с другой стороны поселения. Заклинание поиска показало, что старуха спала в своём доме и то, что её что-то унесло вместе с собственной кроватью.

По всем признакам выходило, что нечто появилось не понятно откуда, проследовало от дома Анфия до дома старухи и забрало обоих в неизвестном направлении. То, что это были не люди, было ясно. То, что это было нечто чужое разумному, показывали факты. Перед убытием чародей нашёл главу поселения и обрисовал ему картину происшедшего.

– А как нам жить дальше? – спросил глава поселения.

– Я считаю, что вам надо обзавестись городским валом. В ночное время запретить ходить по улицам и укрепить или построить новые дома, взамен уже старых и обветшалых. В ночное время установить патрулирование по главной улице и наконец, взять на службу чародея, который сможет придумать, как в дальнейшем избежать подобные инциденты, – сухо, но твёрдо высказался Кей.

– Это потребует капиталовложения, мы не можем этого себе позволить, – на выдохе произнёс глава, – да и программа сноса верховой жилья, займёт не один сезон.