Синдром Деточкина

Оксана ошеломленно приняла теперь и ей самой показавшуюся опасной игрушку.

Мне пришлось объясниться. Машина шла на большой скорости по кочкам и ухабам, и некоторые слова проглатывались при каждом жестком приземлении или ударе о выбоину:

– Девчонки, сзади – не мои приятели. Мне самому интересно кто это, и скоро мы все узнаем.

Оксана откинула голову на подголовник. Нож – на всякий случай – остался в ее руках.

Преследователи вели себя странно. Они не скрывались, но догонять не собирались. Хотя, как я уже понял, могли бы. Со всеми возможностями машины и взятыми у профессионалов мастер-классами я проигрывал в умении, которое приходит только с годами.

Не жалеемый мной стальной помощник гремел и стонал, лязгающие внутренности надрывались, а я продолжал без устали жать педаль в пол, зная, что где-то впереди ведутся те самые обозначенные на въезде ремонтные работы. Они должны быть давно закончены, и тогда мы прорвемся и уедем через поле – у преследователей явно нет полного привода и пневмоподвески. Если же дорога по-прежнему перепахана экскаваторами и бульдозерами, да еще перегорожена кранами, укладывающими поперек бетонные трубы для слива…

Тогда мы познакомимся. Девчонок оставлю в машине за бетонным укрытием, а гости на открытой местности будут как на ладони. И на мушке. Пусть у меня всего лишь травмат, но выглядит и грохочет как настоящий. До стрельбы, как мне кажется, не дойдет, иначе со мной давно поравнялись бы и расстреляли. Возможностей хватало. Получается – что? Такая открытая слежка – сообщение, что кто-то мной серьезно заинтересовался и хочет это показать. Мне на что-то намекали. Понять бы, на что.

А если я не прав, если все выкладки – чушь, и закончится погоня именно стрельбой?

Жаль, на ходу нельзя попросить помощи у своих. Но это можно сделать сразу, как окажемся за непроницаемой преградой и остановимся.

Дорога вильнула, повернув к той самой реке, куда ранее тянула настойчивая попутчица. Ремонтников впереди не было. Но и пути дальше – тоже.

– Ой! – взвизгнула Нюта.

– Осторожно! – вскрикнула Оксана.

Я тоже видел. Оставшийся из-под песка, вынутого для стройки, огромный котлован принимал в себя змеиный язык дороги, по которой мы неслись на несусветной скорости.

– Объезд! – показала Оксана на нелепое сооружение слева.

Практически перпендикулярно нашему движению в сторону вели хлипкие мостки из досок – по ним следовало осторожно выезжать на продолжение разрытой дороги, которая вела в одну из заброшенных деревень.

Если сейчас сбросить скорость, потыркаться вперед-назад на развороте и въехать на мостки нужным образом, то есть, так, чтобы не свалиться – меня не только догонят, но и подойдут поздороваться, да еще пару советов дать успеют.

Пришлось выбирать план «Б». Нужно ли было так рисковать? Не знаю. Но уйти от погони или самому поймать преследователей стало для меня делом чести. Взыграл кураж.

В котлован спускалась специальная насыпь, ширина позволяла без проблем съезжать и выбираться крупной технике, а при желании на ней могли разъехаться две легковушки. На полной скорости пропылив по снижавшемуся накату на самое дно, я резко вывернул руль и рванул ручник на себя. Машина выписала на укатанном песке фигуру, в кинематографе именуемую «полицейский разворот». Иными словами, развернулась на сто восемьдесят градусов.

На этот раз девчонки не издали ни звука, только побелевшие пальцы вцепились в едва не оторвавшиеся ручки.

Двигавшиеся сзади преследователи оказались прямо передо мной. Котлован они, как и мы, заметили поздно и отчаянно тормозили, но все же продолжали лететь вперед – на меня.

Я вновь выжал на газ. Взгляды девчонок остекленели в немом ужасе – они решили, что их сбрендивший водитель пошел на таран.

Нет, умирать без смысла – не мой стиль. Я взял чуть вправо и стукнул по кнопке стеклоподъемника, который услужливо открыл мне окошко до самого конца. Лицо ударилось о стену ворвавшегося воздуха. Я взял еще правее и, проезжая (точнее, пролетая) мимо, направил вынутый устрашающий резинострел в скрытого тонировкой водителя преследователей.

Меня опередили. Их выстрел через щель приопустившегося заднего стекла по моему правому колесу был точен. Мне стало не до стрельбы, пришлось удерживать машину, чтобы не опрокинулась. Ее повело вбок, выволокло, чуть не опрокинув, наружу котлована и ткнуло ослепшими фарами и хрюкнувшим бампером в мягкую горку песка.

Если бы не ремни безопасности…

Медленно развернувшись, преследователи остановились метрах в двадцати.

– Вы кто? – крикнул я сквозь открытое окно, демонстративно пряча свой несостоятельный против огнестрела травмат и показывая, что воевать не намерен.

Ответа не последовало. Форсированный движок взревел, и странная машина скрылась вдали. Или непонятное мне дело было сделано, или ребята внутри получили новые инструкции.

13

Девчонки дрожали. Я знал, так бывает, когда нечто опасное уже позади.

Нюта тряслась вся. Оксана постепенно справилась с не поддающимся усилиям воли тремором коленей, подняла с пола упавший нож, сложила его и спрятала.

– Вот и речка по вашему заказу, – указал я за борт. – И, чуть дальше внизу, пустынный пляжик под соснами. Все, как вы хотели.

Метрах в сорока действительно плескалась вода. Из этих сорока тридцать восемь – вниз, под уклон, куда могла грохнуться наша машина, не воткнись в оставленную выезжавшим экскаватором случайную насыпь.

– Кто это был? – Слова у Нюты едва выдавливались из все еще сведенного испугом горла.

Один выстрел – и сколько страха. Надо потом сиденья проверить. Дети – они и есть дети, как бы из себя не строили взрослых. Взрослыми делает жизнь, а не косметика или громкие заявления на взрослые темы. А взрослые поступки – это совсем не то, что принимают за них рвущиеся во взрослость ранетки. Скорее, даже наоборот. Взрослого узнаешь по поступкам, которые для ребенка нелогичны.

– Кто был? – переспросил я с улыбкой. – К сожалению, догнать прямо сейчас, чтобы спросить, не могу. Но обязательно выясню.

Рука уже выудила из кармана телефон, пальцы автоматически набрали офис:

– Алекс. Диктую: темно-серая «Мазда», трешка-пятидверка позапрошлого поколения, левый руль, глухая тонировка по кругу, люк отсутствует, других примет нет. Использованные номерные знаки: Ель Семь Двенадцать Тополь Ольха, наш регион. Выяснить все, что можно. Срочно. На проводе.

Я убрал телефон и обернулся к застывшим с разинутыми ртами девицам.

– Алекс, ты где работаешь? – Оксана вновь стала наливаться опасливым уважением ко мне, перемешанным с… чем? Не знаю. Но явно чем-то неприятным, судя по ее бегающему взгляду.

– В фирме, у которой есть выходы на базы данных, – объяснил я услышанные ими переговоры.

– Базы данных есть у любого пользователя интернета, если он не лентяй и не абсолютный чайник, – сообщила Оксана.

– Вот пусть и слазят наши дармоеды в интернет, поищут, – не стал я говорить о разнице в методах работы.

Мы все вышли из автомобиля, обошли вокруг и оценили размер ущерба. Девчонки синхронно вздохнули.

– Теперь что же, пешкодралом до города? – полюбопытствовала Оксана в своем стиле. – Часа три, наверное, шлепать? Вот, угораздило…

– Всего лишь пробито колесо, – сказал я спокойно. – Минут через пятнадать-двадцать двинемся домой.

Нюта, наконец, улыбнулась. Оксана осмотрелась вокруг, на лице читалась некая невысказанная мысль.

«Ага, и она стесняется!» – обрадовано подумал я. Это очень хорошо, что стесняется. Мне казалось, что она утратила это чувство.

Я догадывался, чем объяснялась ее нервозность, и почему она стеснялась. После полетов по шоссе и бездорожью, погони, стрельбы по нам и внезапной посадки в пески, произошедших после обильного питья в кафе…

Спасибо, что сиденья мне не намочили. Я удостоверился.

– Двадцать минут… – протянула Оксана.