Синдром Деточкина

– Если бы бедность языка не воспрепятствовала мне описать красоты невероятных скал на острове Ла Диг…

Я упоенно «развешивал лапшу» для поведшихся на экзотику слушателей. Вчера читал про эти острова, так почему бы для эффекта не присочинить, что видел все это лично? Разве это ложь? Скорее – описанная в реальных красках мечта. Сказка. А любая сказка, как известно из классики, – ложь, в которой заложен намек… на что-то. Дети, правда, все равно не понимают на что. Они же дети. Сказки они слушают не для этого.

– …Где ночные пляжи шевелятся от шествия белых крабов… Где можно отведать знаменитый салат миллионеров с мякотью пальмы… Кстати, любопытный факт: три четверти детей на архипелаге – внебрачные, по воскресеньям в церквах крестят детей «обычных», а по пятницам – внебрачных.

Меня слушали затаив дыхание. Сейчас, в эйфории только что произошедшего, в терпком послевкусии невероятной авантюры, плавая в океане счастья, я готов был расцеловать всех и каждого. Возлюбить ближнего. Возлюбить врагов своих. В общем, возлюбить всех. Даже гаишников.

– А произрастающие исключительно на Сейшелах кокосовые орехи с пальмы Коко де Мер? Они весят каждый за двадцать кило, а формой напоминают… гм, тыл наклонившейся женщины.

Леонид ухмылялся, Нюта завороженно внимала. Оксана…

Она продолжала оставаться серьезной и непробиваемой. Наглухо закрытой от всех. Постоянно думающей о чем-то таком, о чем забыть невозможно.

У меня в сердце неожиданно проросла, разветвилась и налилась тяжелыми плодами ненависть к жирному подонку, который использовал меня в качестве щита. Он думал защититься мной. Моими возможностями. Дудки! Натворил – отвечай. По всей строгости закона. А если закон почему-то молчит – по всей суровости людской справедливости.

Девочка, этого старого жирдяя я сотру в порошок. Я его целиком изжарю и по кусочкам съем. Больше никогда он не сможет изгаляться ни над тобой, глупой и обремененной тяжкой наследственностью, ни над другими. Такими, как, к примеру, твоя очаровательная подружка, еще не знающая жути порядков, что установились на рынке человеческих чувств. Она не знает невообразимой подлости, не видела выпавших на твою долю чудовищных гнусностей, не встречалась с бесчеловечными уродами, которые кичатся своей неуязвимостью и наслаждаются вседозволенностью…

Я спасу ее, чистую, светлую, почти святую, не знающую греха, от мрака безнаказанного всевластия, а в ее лице – всех остальных. Но начну – с нее. Прямо сейчас. Я уже решил. Злодейство будет наказано, старающийся выпутаться злодей будет повержен. Справедливость восторжествует.

Оксана вдруг высказалась, ни на кого не глядя, но вроде бы обращаясь к Анюте:

– Глянь, с каким челом познакомились: везде был, все знает, сильный, красивый, умный…

Нюта негромко произнесла, вогнав напарницу в краску:

– Говоря о мужчине, что он умный, обычно имеют в виду, что второго такого дурака не найти.

– Умница! – Леонид в восторге захлопал в ладоши.

– И наоборот, – грустно подытожила Нюта и вновь уткнулась в вазочку, где никак не заканчивался растянутый надолго шарик мороженого.

Но перед этим ее взгляд на миг скакнул в мою сторону.

Ура, кажется, я сумел разбудить интерес. Теперь нужно вывести Анюту из игры.

– Тебя потом отвезти? – поинтересовался я как бы между прочим.

Освобождаемый от лишних персонажей театр военных действий давал Леониду возможность вызвать Оксану на откровенность и, если понадобится, додавить.

– Спасибо, – мягко улыбнулась Нюта.

– А какая у тебя тачка? – одновременно с этим загорелись глаза синеволосой подружки.

Я кивнул за окошко на сверкавшее после мойки детище международного автопрома.

– Эта?! – костер в ее зрачках вырос до категории вселенского пожара. – Подвези и меня!

Леонид заметался:

– Ты же сказала, что живешь рядом?

– Мало ли что сказала, – недовольно вильнула плечиком Оксана. – Сказала, что близко, а на самом деле далеко. Вам палец в рот не клади, знаю, чем кончается откровенность…

Напористая девочка. Даже слишком, для своих лет.

Я успокоил напарника взглядом: не переживай, беру твою задачу на себя, приступай к следующей.

11

Из кафе оставленный расплачиваться Леонид тоскливо глядел, как я помогаю обеим девушкам разместиться.

В салоне Оксана забросила сумочку назад и расположилась рядом со мной. Стеснительная тихая Нюта села позади, практически утонув в мягком диване.

– Я живу на окраине, – проговорила она негромко, назвав затем более точный адрес.

– Нет проблем. —Я посмотрел на Оксану. – А тебе куда?

– Меня – потом, – отмахнулась она.

Закинув ногу на ногу (размеры проема и ног позволили это сделать, совпав почти идеально), она поправила на груди кофточку, специально открыв чуть больше, чем дозволяли приличия, в меня уперся дерзкий взгляд: «Нравится?»

Нет, уважаемая, не нравится. И не может нравиться. Я не прыщавый парнишка с соседней парты, которого можно купить таким не очень большой мысли финтом. Я давно питаюсь не подачками, а в лучшем ресторане.

В прежние времена говорили: «Ни поцелуя без любви». Теперь: «Лучше износиться, чем заржаветь». Моя начинающая кокетка была из этих новых, мне неприятных и неинтересных. Но долг требовал «продолжать банкет» до получения результата.

– Пристегнитесь, – скомандовал я.

Нюта, хотя и сидела сзади, выполнила просьбу без разговоров, а Оксана даже не подумала слушаться.

– А если нет – то что? – ехидно спросила она. – Боишься налететь на штраф? Или собираешься гнать под триста?

– Не собираюсь. Но вожу резко. Советую пристегнуться.

Кажется, подействовало. С явным неудовольствием Оксана натянула ремень на ворот кофты, вновь укрывший ее не по возрасту спелую грудь.

Машина прыгнула вперед, будто ее запустили из катапульты, седоков вжало в сиденья. Это я демонстрировал, что значит водить резко.

– Ого, – уважительно сказала Оксана. – Круто.

Нюта, как всегда, промолчала. Но ее небесные глаза, которые я видел в салонном зеркале, напряглись.

Ладно, не будем лихачить, девочка не привыкла к опасностям.

Зато Оксана чувствовала себя в родной стихии.

– Давайте махнем в клуб! – предложила она.

Ага, как же. Сначала я буду обязан купить им входные билеты, потом угощать коктейлями и прочим, что дамы соизволят попросить (а они непременно соизволят), а затем они встретят там компанию друзей или просто сверстников и попрощаются с продинамленым благодетелем, ехидно поблагодарив на прощание за прекрасно проведенное время.