Как Пётр Первый усмирил Европу и Украину, или Швед под Полтавой

В ретроспективе историческим аналогом битвы под Лесной является битва под Люценом (L?tzen) 16 ноября 1632 года, где шведская армия короля Густава Адольфа II Ваза (швед. Gustav Adolf II Wasa) атаковала занявшие оборонительные позиции союзные войска Священной Римской Империи под командованием генералиссимуса Альбрехта Валленштейна (нем. Albrecht Wenzel Eusebius von Wallenstein (Waldstein)). Несмотря на то что в ходе битвы имперские войска оставили часть своих позиций и были окружены с левого фланга, где неприятель захватил их артиллерию, им удалось удержать оборону и нанести элитным соединениям противника – четырем бригадам шведской пехоты – крупные потери, превышающие собственный урон. Во многих частях имперской армии даже появилась уверенность, что достигнута общая победа над шведами, и некоторые военные историки разделяют это убеждение, оценивая результаты битвы как тактический успех армии Валленштейна. Однако сам раненный в битве Валленштейн оказался деморализован решительностью вражеских атак и психологически не нашел в себе сил продолжать боевые действия на следующий день. Историки объясняют это тем, что уже тогда Валленштейн сомневался в необходимости лично для себя идти на риск катастрофического поражения ради выгоды Священной Римской Империи. В ночь с 16 на 17 ноября имперская армия отступила к Лейпцигу (Leipzig), а затем и дальше на юг в Богемию, бросив почти всю артиллерию и часть обоза, после чего достигнутый ею в битве сомнительный тактический успех обратился в несомненное стратегическое поражение.

Как видно, генерал Левенгаупт, также пострадавший в битве, аналогично Валленштейну не нашел в себе уверенности продолжать бой, хотя теоретически имел возможность упредить прибытие подкреплений к неприятелю, если бы в течение ночи с 28 на 29 сентября или на рассвете первым атаковал русских. В битве под Люценом немецкими кирасирами был убит шведский король Густав Адольф. В битве под Лесной шведам удалось убить ландграфа Фридриха Гессен-Дармштадтского и тяжело ранить генерала Бауэра. В случае продолжения битвы существовала вероятность, что удастся убить или ранить царя Петра, что стало бы триумфом шведского оружия и, вероятно, позволило Швеции победоносно окончить Северную войну либо кардинально изменило оперативно-стратегическую ситуацию в пользу шведской армии. Однако в силу своих внутренних качеств – пониженных спонтанности и агрессивности, сопровождающихся высокой тревожностью (объективно обусловленных, по-видимому, тем, что в детстве он рано остался без родителей[181 - Энглунд П. Указ. соч. С. 62.]), Левенгаупт выказал депрессивность и нерешительность и оказался не способен не только воодушевить солдат на продолжение борьбы, но даже поддерживать в войсках боевой дух и дисциплину, поскольку солдаты интуитивно чувствовали слабость полководца. Он сам лично был сильно деморализован после битвы под Лесной, и, прибыв в лагерь шведской армии, неоднократно в беседах с офицерами уверял их, что русская армия сильнее шведской и представляет: «войско непреодолимое, ибо он чрез целый день непрерывный имел огонь, а из линии фронта не мог выбить, хотя ружье в огне сколько крат от многой пальбы разгоралось, так что невозможно было держать в руках…»[182 - В кн.: Тарле Е. В. Указ. соч. С. 504.]. Кроме того, как показывает заглавие мемуаров Левенгаупта, под влиянием военных неудач генерал стал задумывался о несовершенстве политического устройства Швеции, имея крайне либеральные и революционные для своего времени взгляды по поводу вреда самодержавия. Такие мысли, несомненно, только мешали ему твердо управлять королевскими войсками в бою и операции.

В итоге присоединение остатков курляндского корпуса к главным силам шведской армии не только не решило проблемы шведов с дефицитом предметов снабжения, но скорее обострило недостаток продовольствия и фуража. В связи с этим, В. Молтусов приводит сведения, что русское командование получало от пленных и из перехваченных документов данные о планах шведов отступить из Северской земли в направлении на Чернигов и дальше через Днепр в район Львова, где остановиться на зимние квартиры[183 - В кн.: Молтусов В. А. Указ. соч. С. 145–146.]. Отказаться от этого разумного решения короля Карла побудили только ложные уверения со стороны гетмана Мазепы, который обещал шведам широкую поддержку казацкого войска и надежное обеспечение шведской армии всеми основными предметами снабжения, включая боеприпасы, продовольствие и фураж. Однако развитие событий показало, что, вторгнувшись в Украину, шведы существенно не улучшили свое стратегическое положение, но при этом оказались отрезаны от Литвы, Белоруссии и Польши. Со своей стороны русское военно-политическое руководство умело нейтрализовало административное влияние гетмана Мазепы, отменив ряд ранее наложенных им на казаков налогов и пошлин.

В то же время ситуация со снабжением шведской армии улучшилась только временно, после дислокации войск в Полтавской Украине, поскольку шведам удалось захватить запасы предметов снабжения в Гадяче и Ромнах, а также обеспечить закупки продовольствия у населения. Удерживая под своим контролем обширный район между Днепром, Пселом и Ворсклой, шведское командование фактически создало тыл армии, откуда можно было организованно получать продовольствие и фураж, так что на короткое время шведская армия даже наладила подобие регулярного тылового обеспечения, за счет чего были созданы магазины в Новых и Старых Сенжарах[184 - В кн.: Молтусов В. А. Указ. соч. С. 269–270.]. Однако уже со второй половины апреля, по истечении христианского Великого поста, местное население стало оставлять себе мясо и молоко, что привело к сокращению поставок данных продуктов, а также алкоголя. Соответственно возросли цены на хлеб, который стал чрезмерно дорогим для наименее обеспеченной части шведской армии – рядовых солдат (по показаниям некоторых перебежчиков, жалованья в армии не платили со времени остановки в районе Могилева летом 1708 года[185 - Молтусов В. А. Указ. соч. С. 275.]). Одновременно появление травы в апреле обеспечило подножный корм для лошадей, чем воспользовался противник для осуществления глубоких рейдов своей кавалерии и иррегулярной конницы, направленных на ограничение возможностей шведов по добыванию продовольствия и фуража и сужению их продовольственной базы.

§ 1.4. Оперативные планы и мероприятия русского командования под Полтавой

Учитывая истощение королевской армии, о котором говорили показания местных жителей, перебежчиков и пленных, в апреле-мае-июне 1709 года царские военачальники попытались превратить стратегическую блокаду шведов в оперативное окружение. Этим планам благоприятствовало то, что шведскую армию существенно ослабила, во-первых, убыль личного состава – осенью и зимой 1708–1709 гг. в шведской армии было около 8 тыс. больных (из которых до 2–3 тыс. умерли от обморожений или оказались искалечены, причем, для сравнения, из 3 тыс. солдат и офицеров в русском отряде генерала Алларта, занявшего в декабре 1708 года оставленный шведами город Ромны, умерли или пострадали от обморожения всего лишь около 200 человек[186 - В кн.: Гистория Свейской войны (Поденная записка Петра Великого). Выпуск 1. С. 295; Молтусов В. А. Указ. соч. С. 171–172.]), так что армия уменьшилась от 32 до 25 тыс. военнослужащих[187 - Григорьев Б. Н. Указ. соч. С. 275, 287, 291.]. Во-вторых, боевую мощь шведов ослабил дефицит боеприпасов, продовольствия и фуража, выражавшийся, по мнению В. Молтусова, прежде всего в недостаточном для ведения длительных боевых действий количестве ружейного пороха, а также острой нехватке хорошей питьевой воды, хлеба и соли, запасы которых не могли быть восполнены в том оперативном положении, которое сложилось для шведов в Полтавской Украине – в середине мая поставки хлеба составляли менее 3 тонн в день вместо 24 тонн, требуемых установленными нормами питания для одних только солдат, без учета союзников и гражданских лиц[188 - В кн.: Молтусов В. А. Указ. соч. С. 273–277.].

В то время, когда главные силы пехоты царской армии были сосредоточены под Харьковом, в районе Богодухов, Сенное, Ольшаны, откуда они постепенно перемещались в район восточнее Ворсклы, отдельные отряды русской кавалерии стали занимать позиции непосредственно на левом берегу Ворсклы и переходить на левый берег Псела, чтобы атаковать шведские обсервационные силы, вынуждая их стягиваться к главной армии в район Полтавы.

Так, 11 апреля 1709 года отряд царского генерала Карла Ренне (Ронне, Karl Evald R?nne, потомок немецких рыцарей, курляндский барон, служил в шведской армии, поступил на русскую службу в 1702 году, один из ведущих командиров и командующих кавалерийскими частями, соединениями и объединениями в армии Петра I), в котором было не менее трех драгунских полков, а всего около 7000 регулярной и иррегулярной конницы, напал на левом берегу Ворсклы в районе села Соколки на сводный отряд шведов (по разным данным, от 2730 до 4000 драгун, до 3000 запорожских и около 500 гетманских казаков под общим командованием генерала Карла Крузе (Karl Gustaf Kruse af Kajbala))[189 - В кн.: Беспалов А. В. Указ. соч. С. 127; Широкорад А. Б. Указ. соч. С. 250.]. По утверждениям одних авторов, русские были разбиты и потеряли до 1400 человек, по другим – 500, а согласно Е. Тарле – всего 60 человек, причем уже русские заставили шведов и казаков, потерявших до 850 человек и 4 пушки, отступить за Ворсклу[190 - В кн.: Беспалов А. В. Указ. соч. С. 128; Тарле Е. В. Указ. соч. С. 408; Широкорад А. Б. Указ. соч. С. 251.]. Согласно свидетельству капитана английской армии Джеймса Джеффриса, потери группы Крузе составили около 200 солдат и офицеров, в том числе были убиты 8 капитанов[191 - В кн.: Игина Ю. Ф. Указ. соч. С. 67.] (Джеффрейс, James Jeffreys, Jeffereys, служил в Англии в пехотном полку гвардии королевы Анны, в 1707 году по контракту поступил добровольцем в шведскую армию с целью информирования о ходе военных действий против России главнокомандующего английскими войсками в Западной Европе Джона Черчилля, герцога Мальборо; брат Джеймса – Густав, погиб в битве с русскими под Нарвой).

Версия Е. Тарле кажется более вероятной, поскольку, когда 11 июня по указанию царя генерал Иоганн Гейнске (Хейнске, Генскин, Johann Cristian Heinsken, ранее состоял на военной службе в Саксонии, в русской армии с 1706 года) во главе отряда из 2500 драгун (шесть полков) и Астраханского пехотного полка, также следовавшего конным порядком, перешел на правый берег Ворсклы и 14 июня атаковал Старые Сенжары (Санжары), там находилось около 3500 шведов и казаков под командованием все того же генерала Крузе[192 - Беспалов А. В. Указ. соч. С. 133; Тарле Е. В. Указ. соч. С. 461.]. Шведы были выбиты из Старых Сенжар, однако русские, освободив от 900 до 1200 содержавшихся там пленных солдат и офицеров, взятых шведами после захвата крепости Веприк, снова ушли за реку, а шведы не только вновь заняли это село, но и расположили в Новых Сенжарах кавалерийский полк (~1000 немецких драгун[193 - Беспалов А. В. Указ. соч. С. 179; Энглунд П. Указ. соч. С. 215.]) генерала Юхана Мейерфельдта (Йохан Мейерфельт, Johan August Meijerfeldt). По этому поводу Даниел Крман упоминает, что генерал Крузе неоднократно получал донесения о готовящемся на него нападении московитов, но не принял никаких мер предосторожности и не позаботился усилить охрану пленных и обоза, вследствие чего потерял воинскую кассу – 20 тыс. талеров[194 - Крман Д. Указ. соч. С. 103.] (по другим данным, в Старых Сенжарах шведы оставили противнику 1270 русских пленных, две пушки, восемь знамен и 200 тыс. талеров полковой казны[195 - В кн.: Молтусов В. А. Указ. соч. С. 272.]). Согласно русским источникам, нападение на Старые Сенжары было организовано русским командованием по информации, поступившей от содержавшихся там русских военнопленных из гарнизона крепости Веприк – подполковника Семена Акимовича Юрлова[196 - В кн.: Гистория Свейской войны (Поденная записка Петра Великого). Выпуск 1. С. 300.]… После этих событий король Карл XII никаких ответственных поручений и командования более или менее крупными войсковыми группировками генералу Крузе не доверял.

С 28 апреля 1709 года основными районами дислокации шведской армии являлись Будищи (корпус лейб-драбантов, пехотный полк лейб-гвардии и кавалерия Лейб-регимента под командованием Карла XII), Опошня (2 пехотных и 2 кавалерийских полка генерала Карла Рооса (Руус, Carl Gustaf Roos), Жуки (6 пехотных и 4 кавалерийских полка генерала Гуго Гамильтона (Hugo Johan Hamilton), казаки гетмана Ивана Мазепы), Новые и Старые Сенжары (3 пехотных полка), а также лагерь под Полтавой (10 кавалерийских полков генерала Карла Крейца (Кройц, Carl Gustaf Creutz), запорожские казаки)[197 - Беспалов А. В. Указ. соч. С. 129–130; Тарле Е. В. Указ. соч. С. 441.]. К северу и югу от Полтавы шведы прикрыли места переправ через Ворсклу, заняв расположенные вблизи них местечки, а также выстроив на правом берегу ряд укреплений (ретраншементов, «транжементов»), обороняемых незначительными отрядами солдат и казаков.

После очередного военного совета командования царской армии, 7–8 мая 1709 года генерал Меншиков произвел поиск в районе Опошни, небольшого городка, расположенного на правом берегу Ворсклы, в 30–35 километрах севернее Полтавы[198 - Серчик В. А. Указ. соч. С. 108.]. По решению Меншикова, в ночь с 7 на 8 мая корпус из 12 тыс. пехоты и кавалерии по трем понтонным мостам и вплавь (конница) перешел реку и выбил шведов (4 эскадрона конницы и около 300 пехотинцев) из их береговых укреплений[199 - Тарле Е. В. Указ. соч. С. 445.]. Шведы отступили к Опошне, где располагалась оперативно-тактическая группа войск генерала Карла Рооса – 2 пехотных и 2 кавалерийских полка общей численностью до 3,5–4 тыс. солдат и офицеров, а также вся армейская артиллерия[200 - Гилленкрок А. Указ. соч. С. 79.]. Роос попытался отбросить русских, однако потерпел неудачу – шведы отошли в город и заняли оборону. Кто-то из противников поджег предместье, что затруднило действия и шведов, и русских. В это время из Будищ, расположенных ниже по Ворскле, на помощь к Роосу подошел Карл XII с 4 кавалерийскими полками и 2 батальонами Лейб-гвардии пешего полка[201 - Беспалов А. В. Указ. соч. С. 131.]. Русские попытались отойти за реку, причем шведы настигли их арьергард и почти полностью его уничтожили. Потери убитыми, ранеными и пленными с обеих сторон доходили до 600 человек[202 - Беспалов А. В. Указ. соч. С. 131.] (по некоторым данным, шведы потеряли еще две пушки[203 - Молтусов В. А. Указ. соч. С. 271.]). После этого нападения шведы оставили сначала Опошню (Карл XII распорядился сжечь городок[204 - В кн.: Игина Ю. Ф. Указ. соч. С. 72.]), а затем и Будищи, передислоцировавшись к Жукам и Петровке.

Характерно, что в бою под Опошней с некоторыми отличиями повторилась та же ситуация, в которой оказались шведы под командованием все того же Рооса в августе 1708 года. Тогда 27 августа отдельная группа Рооса в составе четырех пехотных и одного кавалерийского полков общей численностью около 4,5–5 тыс. солдат и офицеров расположилась лагерем на краю болота, образовавшегося вдоль южного берега речки Черная Натопа (Черная Напа), впадавшей в реку Сож. При этом группа Рооса оказалась посередине между главными силами шведской армии, вставшими лагерем на удалении 3–4 км к юго-западу в районе деревни Малятичи (Молятичи), и русскими войсками, находившимися примерно на таком же расстоянии к северо-востоку в районе села Доброе, занимая рубеж вдоль восточного берега речки Белая Натопа (Белая Напа). Русское командование быстро обнаружило разрыв между группировками шведов, поэтому запланировало внезапно напасть на группу Рооса, хотя первое нападение, предпринятое 28 августа, не удалось из-за того, что шведам обо всем сообщил перебежчик[205 - Григорьев Б. Н. Указ. соч. С. 259.]. Несмотря на развитие событий, генерал Роос не принял никаких дополнительных мер по защите лагеря или изменению его расположения. Установив, что попытка нападения не имела никаких последствий в части реагирования противника, русские решили ее повторить. По приказу царя Петра, в ночь с 29 на 30 августа восемь батальонов из лучших пехотных полков (Астраханский, Гренадерский, Ингерманландский, Нарвский, Преображенский, Семеновский, Шлиссельбургский полки) общей численностью около 4,5 тыс. солдат и офицеров при шести полковых трехфунтовых орудиях выступили для атаки шведов. Батальоны этого сводного отряда под командованием генерала Михаила Голицына (князь Михаил Михайлович Голицын) скрытно перешли на западный берег Белой Натопы по мосту у Доброго, защищенному предмостным укреплением, повернули на юг и преодолели болото в междуречье Черной и Белой Натоп, после чего около 6 часов утра внезапно захватили мост через Черную Натопу, а частью сил вброд переправились на ее южный берег и атаковали лагерь Рооса. Шведы в лагере оказались зажаты между рекой, лесом и болотом и вынуждены были в крайне невыгодных условиях принять бой, который продолжался около двух часов. В начале боя главный натиск русских выдержали Скараборгский и Енчепингский пехотные полки шведов, а затем к ним на помощь подошли Нерке-Вермландский и Вестерботтенский полки. По утверждениям русской стороны, шведы потеряли 270 солдат и офицеров убитыми и 750 ранеными, 6 знамен и 3 пушки из имевшихся 8 орудий, то есть почти четверть группы Рооса, тогда как потери сводного отряда под командованием Голицына составили всего 89 убитыми и 267 ранеными[206 - В кн.: Беспалов А. В. Указ. соч. С. 66.]; шведская сторона говорит о потерях противника в количестве 700 убитых и около 2000 раненых[207 - В кн.: Григорьев Б. Н. Указ. соч. С. 259.]; по оценке Е. Тарле, русские потеряли 375 военнослужащих убитыми и около 1000 ранеными[208 - Тарле Е. В. Указ. соч. С. 211.] (один только Преображенский полк потерял убитыми, ранеными и пропавшими без вести 431 военнослужащего, а Семеновский полк – 256 человек[209 - В кн.: Молтусов В. А. Указ. соч. С. 246.]). Король Карл лично пришел на помощь к Роосу во главе нескольких кавалерийских полков, что спасло части генерала от полного уничтожения, потому что к месту боя уже двигались три драгунских полка кавалерийской бригады под командованием генерала Гебгарда Пфлуга (Флюк, Флук, Флюгель, Gebhard Carl Pflug), но их задержала болотистая местность. Под натиском шведской кавалерии русская пехота, построившись в каре, под прикрытием артиллерийского огня отошла за Черную Натопу, а затем беспрепятственно отступила к своим главным силам через то же болото.

Поскольку шведы упорно продолжали осаждать Полтаву, то после военного совета русского командования в Харькове, 25–26 апреля к Ворскле от Богодухова двинулись главные силы пехоты русской армии под общим командованием Меншикова – около 19 тыс. солдат и офицеров (21 пехотный полк в составе 42 батальонов), которые 2 мая были под Котельвой, а 12–13 мая сосредоточились на левом берегу реки почти напротив Полтавы, в районе, который шведские войска оставили без своего контроля из-за речного разлива (Ворскла разливалась здесь двумя рукавами и затоками на ширину до полукилометра болотистой речной местности)[210 - В кн.: Молтусов В. А. Указ. соч. С. 187, 244; Серчик В. А. Указ. соч. С. 107.]. 19 мая к ним присоединилась дивизия князя Меншикова из шести пехотных и двух драгунских полков (более 5 тыс. солдат и офицеров) под командованием бригадира Генриха Фрэзера (Фризен, Heinrich Friedrich Fraser). Русские быстро построили и заняли укрепления, опиравшиеся на деревни Крутой Берег, Рябиновка и Пискаревка[211 - Беспалов А. В. Указ. соч. С. 131.], откуда стали производить вылазки, стремясь через реку установить связь с гарнизоном Полтавы (местность была настолько низменной и болотистой, что для передвижения внутри укреплений приходилось прокладывать гати и деревянные настилы).

К югу от этого русского лагеря, за речкой Коломак, вниз по течению Ворсклы вплоть до Старых Сенжар расположились кавалерийские части корпуса генерала Ренне, а вверх по Ворскле, до Опошни, соединения кавалерии под командованием генералов Отто Шаумбурга и Александра Волконского (князь Александр Григорьевич Волконский, произведен из бригадиров в генерал-майоры в январе-феврале 1709 года). 27 мая к основным силам подошли еще пять пехотных и восемь драгунских полков (около 7 тыс. солдат и офицеров), вместе с которыми прибыл фельдмаршал Шереметев, а 4 июня к русской армии присоединились гвардейские части, вместе с которыми приехал царь Петр. Царь немедленно известил коменданта Полтавы о намерении русского командования оказать помощь осажденным (связь поддерживалась путем пересылки сообщений в холостых артиллерийских боеприпасах и с помощью почтовых голубей).

В свою очередь комендант города Полтава полковник Алексей Келен (Келин, потомственный русский военный, участник военных кампаний царской армии в Прибалтике, с 1702 года командовал Тверским драгунским полком, с 1708 года – Тверским пехотным полком, участник битвы под Лесной, направлен в Полтаву комендантом по приказу царя Петра в ноябре 1708 года с пятью пехотными батальонами[212 - В кн.: Гистория Свейской войны (Поденная записка Петра Великого). Выпуск 1. С. 294.]) пытался расширить сектор обороны к Ворскле, строя отдельные шанцы и редуты с целью обеспечить ими проход к реке и установить связь с царской армией, однако заболоченная местность и активное противодействие шведов, которые к югу, северу и северо-востоку от Полтавы также возводили вдоль берега земляные укрепления, помешали установить надежное сообщение с осажденными.

Тем не менее, активные действия русских, которые в период с конца апреля и до начала июня 1709 года постепенно наращивали свои силы под Полтавой, не позволили шведам взять под контроль линию Ворсклы. Царская армия прочно заняла левый берег реки, обеспечив свои коммуникации. При этом уже 8 июня царь решил присоединить к главным силам отряды Григория Долгорукова (его основные силы составляли части под командованием генерала Григория Волконского) и казаков гетмана Ивана Скоропадского, которые до этого времени занимали позиции на правом берегу реки Псел в ее нижнем течении и в районе устья Псела на Днепре. Долгорукову и Скоропадскому было приказано строить через Псел мосты и укреплять их ретраншементами в целях обеспечения быстрого выдвижения в район Полтавы[213 - В кн.: Письма и бумаги императора Петра Великого. Т. IX (январь-декабрь 1709 года). С. 204, 205 (вып. 1).].

Начиная с 27 мая, после прибытия фельдмаршала Шереметева, русское командование обсуждало планы дальнейших действий. В итоге обсуждения к приезду царя Петра было выработано почти единодушное решение, согласно которому следовало выделить крупный корпус, преимущественно кавалерийского состава, силами которого закрепиться в полевом лагере на правом берегу Ворсклы выше Полтавы, чтобы оттуда постоянно тревожить шведскую армию внезапными нападениями кавалерии, а также препятствовать противнику в его мероприятиях по сбору фуража и продовольствия[214 - Молтусов В. А. Указ. соч. С. 200–205.]. Царь вначале колебался, опасался приближаться к шведской армии и до 11 июня продолжал советоваться с наиболее опытными высшими офицерами – Аллартом, Беллингом, Верденом, Ренне, Ренцелем, но затем, в связи с бесперспективностью попыток установить связь с Полтавой через Ворсклу, решил последовать мнению армейского командования и закрепиться севернее Полтавы, одновременно произведя отвлекающую переправу через Ворсклу южнее города (подготовка плацдарма севернее Полтавы планировалась в связи с тем, что южнее города, в районе села Нижние Млыны, сильно пересеченный характер местности и ее заболоченность препятствовали сосредоточению больших масс войск и строительству укреплений). Дополнительными аргументами послужили рекомендации фельдмаршала Шереметева строго придерживаться наступательно-оборонительного способа действий, чтобы постепенно приближаться к противнику, опираясь на широкое применение средств фортификации и артиллерии.

В ночь с 15 на 16 июня 12 драгунских и 3 пехотных полка с полковой артиллерией под командованием генерала Ренне, усиленные крупным отрядом иррегулярной кавалерии, переправились на правый берег Ворсклы возле деревни Петровки (10–11 км севернее Полтавы), где в течение 16 и 17 июня построили предмостное укрепление (франц. «tete d’pont», три редута, сведенные в замкнутое укрепление), прикрытое семью редутами и шестью реданами, образовавшими позицию протяженностью до 800 метров (для обороны редутов были выделены солдаты и офицеры Тобольского пехотного полка под командованием полковника Ивана Воейкова)[215 - Беспалов А. В. Указ. соч. С. 133; Молтусов В. А. Указ. соч. С. 193, 195, 196.]. 18 июня эти укрепления заняла дивизия генерала Людвига Алларта (Халларт, Галларт, Ludvig Nikolaus Hallart) с приданной ей средней полевой артиллерией – три 8-фн пушки со всем снаряжением, и позиция была усилена возведением еще пяти редутов, а 19–21 июня вся русская армия перешла Ворсклу через мост-плотину у Петровки, понтонный мост и три брода (Локошин, Тищенков и Семенов, расположенные на участке до 2,5 км выше по Ворскле от деревни Семеновка), после чего выстроила полевой укрепленный лагерь в том же районе, возле Семеновки, всего в 8 километрах к северу от Полтавы (лагерь имел неправильную прямоугольную форму размером приблизительно 750 на 1200 метров и был защищен ретраншементом реданно-бастионного типа)[216 - Буганов В. И., Буганов А. В. Указ. соч. С. 79; Прочко И. С. История развития артиллерии / С древнейших времен и до конца XIX века. – СПб.: Изд. ПОЛИГОН, 1994. – 496 с. – С. 95; Молтусов В. А. Указ. соч. С. 195, 198–199; Тарле Е. В. Указ. соч. С. 467.]. Одним из главных этапов операции стал перевод через Ворсклу всей армейской тяжелой артиллерии, что было осуществлено по мосту в районе села Гавронцы, в шести километрах выше Петровки по течению реки (армейский артиллерийский полк находился под командованием обер-комиссара Ефима Зыбина, который управлял не только четырьмя канонирскими и одной бомбардирской ротами (по штату – 726 солдат и офицеров), но имел под своим началом еще транспортный парк и мастерские, где служили 34 фурмейстера и 1032 фурлейта, а также 106 мастеровых)[217 - В кн.: Молтусов В. А. Указ. соч. С. 196, 251–253.]. С целью отвлечь шведов от переправы главной армии, генерал Александр Волконский с отрядом из 6 тыс. драгун регулярной кавалерии, не считая казаков, произвел поиск, который был отбит шведской кавалерией[218 - Тарле Е. В. Указ. соч. С. 467–468.].

Результатом всех этих действий стало уменьшение контролируемой шведами территории и потеря ими маневренности, так что длительное сосредоточение шведской армии вокруг Полтавы привело к сокращению возможностей добывания провианта и фуража. Голод, который шведские солдаты испытывали почти во все время русского похода, усилился (согласно регламенту, ежедневный рацион питания солдата королевской армии должен был включать 1,5 фунта сухарей или 2 фунта мягкого хлеба (1 фунт равен 409,5 грамм), 0,5 фунта мяса или масла, 1 фунт сушеного мяса, 1,5 фунта крупы, 0,5 фунта соли, 2,5 литра пива; для сравнения – дневной рацион русского солдата в 1707–1711 годах включал 2 фунта мягкого хлеба, 1 фунт мяса или масла, 0,5 литра вина и 3 литра пива, 1 фунт соли на неделю, 16 литров крупы и столько же гороха на месяц[219 - В кн.: Григорьев Б. Н. Указ. соч. С. 253; Молтусов В. А. Указ. соч. С. 275–276.]). Это способствовало деморализации, снижению боеспособности и дезертирству, пока еще в основном среди вспомогательных и наемных отрядов – саксонцев, валахов, поляков, гетманских казаков и запорожцев.

Отсутствие обеспеченного тыла также привело и к тому, что в королевской армии уже не хватало боеприпасов, особенно для ручного огнестрельного оружия (король даже издал приказ, запрещающий солдатам и офицерам разговоры о недостатке пороха, хотя, по мнению В. Молтусова, отчасти это было дезинформацией, призванной убедить русское командование в слабости шведской армии и тем спровоцировать русских на вступление в битву своими основными силами[220 - Молтусов В. А. Указ. соч. С. 207.]). Солдаты вынуждены были сами изготавливать порох низкого качества и лить пули[221 - Тарле Е. В. Указ. соч. С. 443; Энглунд П. Указ. соч. С. 64.]. Как отмечает Даниел Крман, можно было не сомневаться в неизбежности солдатского мятежа, когда из-за этого недостатка (всех предметов снабжения. – П. Б.) солдаты, обученные различным ремеслам, вынуждены были строить мельницы, оковывать повозки железом, ремонтировать колеса, одни – с напряжением обеспечивать доставку кормов, другие – нести тяжелую караульную службу, так что вряд ли у них за целый день оставался час свободного времени, необходимый для очистки конюшен, ухода за лошадьми и наполнения своего желудка[222 - Крман Д. Указ. соч. С. 106.].

Таким образом, к началу лета 1709 года положение шведской армии требовало немедленных действий командования по изменению ситуации в благоприятную сторону.

§ 1.5. Оперативные возможности шведского и русского командования под Полтавой

Анализ альтернативных вариантов дальнейших действий для шведской стороны показывает, что при условии неизменности стратегического способа ведения войны со стороны русских, в сложившейся обстановке оставались только три реальных оперативных решения (не рассматривая гипотетическую возможность наступления в глубь России).

Первое решение – продолжать осаду Полтавы до взятия города. Это означало новые жертвы среди солдат с целью овладения городом, в котором уже не было ни провианта, ни боеприпасов (когда 27 июня русская армия после победы деблокировала город, у гарнизона оставалось полторы бочки пороха, причем уже 7 мая имелось менее 1 тонны пушечного и мушкетного пороха, тогда как одна трехфунтовая пушка расходовала на выстрел 0,68 кг[223 - В кн.: Молтусов В. А. Указ. соч. С. 191–192; Тарле Е. В. Указ. соч. С. 507.]).

За время с начала осады и до Полтавской битвы шведы потеряли на штурмах около 5–6 тыс. человек убитыми и ранеными[224 - Серчик В. А. Указ. соч. С. 115.]. Это число следует из донесений коменданта Полтавы полковника Келена[225 - В кн.: Тарле Е. В. Указ. соч. С. 407–474, 508.], однако численность шведской пехоты согласно строевой записке от 3–4 марта 1709 года составляла 11 032 солдата (из них 8109 здоровых и 2923 больных), а 27 июня того же года в ходе Полтавской битвы в строю были 9270 пехотинцев[226 - В кн.: Беспалов А. В. Указ. соч. С. 125, 179.]. Отсюда остается только предположить, что в штурмах Полтавы принимали участие в основном шведская кавалерия и казаки, либо в своих донесениях полковник Келен преувеличил вражеские потери в два-три раза. С другой стороны, потери среди личного состава в гарнизоне Полтавы по информации Е. Тарле составили 1634 убитыми и умершими от болезней и 1195 ранеными и больными[227 - В кн.: Тарле Е. В. Указ. соч. С. 507.], хотя тот же автор указывает, что к 16 мая потери русских в Полтаве убитыми и ранеными составили до 2000 человек, а во время штурма города 21 и 22 июня – 1319 человек[228 - В кн.: Тарле Е. В. Указ. соч. С. 449, 464.] (по другим данным, за время осады Полтавы потери русских достигли 1186 убитыми и 1720 ранеными[229 - В кн.: Керсновский А. А. Указ. соч. С. 37.]).

Комендант Полтавы полковник Алексей Келен заблаговременно получил от царя приказ сжечь город в случае невозможности его дальнейшего удержания. К тому же русские, продолжая стягивать силы, были способны взять шведов уже в тактическое окружение, в свою очередь осадив королевскую армию в захваченной шведами Полтаве и ее ближайших окрестностях. Борясь за город, шведы рисковали попасть в положение 6-й полевой армии Вермахта в Сталинграде в 1942–1943 гг. В целом продолжение осады и взятие Полтавы вели для шведов лишь к ухудшению оперативной ситуации, притом, что возможность улучшить свое стратегическое положение была ими уже утрачена. После разгрома запорожцев, при невозможности получить помощь со стороны Польши и Крыма, занятие и удержание операционной линии вдоль Ворсклы стало бесперспективным.

Вторая возможность заключалась в том, чтобы, отступив к Днепру, попытаться переправиться на западный берег и через Правобережную Украину двигаться в Польшу. Поскольку переправочные средства вблизи от месторасположения шведской армии были уничтожены русскими во время их действий против опорных пунктов запорожских казаков, эта операция стала трудновыполнимой. При движении к подходящей переправе в районе Переяславля, подготовке переправочных средств и во время перевозки через Днепр шведы были бы, вероятнее всего, атакованы крупными русскими силами (так, получив сведения о возможном отходе шведов за Днепр, царь указывал Шереметеву: «… на переправе над задними неприятельскими войсками знатной промысел учинить»[230 - В кн.: Тарле Е. В. Указ. соч. С. 385.]). На время переправы людей, лошадей, артиллерии и обоза требовалось создать и упорно оборонять предмостный плацдарм, что представляло проблему, учитывая дефицит боеприпасов. Переправившись, шведам предстояло отступать в условиях преследования со стороны русской регулярной кавалерии, постоянных налетов легкой конницы, а также противодействия войск, располагавшихся в Украине и в Польше. Там находились корпус фельдмаршала Гольца (5800 пехотинцев и 3600 драгун[231 - Беспалов А. В. Указ. соч. С. 126.]) и войско гетмана Синявского (~15 000 человек[232 - Беспалов А. В. Указ. соч. С. 124.]), соединившиеся в начале мая 1709 года на Волыни, а также отряды, расквартированные в районе Киева (около 35 тыс. солдат и офицеров в гарнизонах Киева, Нежина, Чернигова, Белой Церкви, Переяславля и др. городов[233 - Бескровный Л. Г. Хрестоматия по русской военной истории. С. 143.]). Эти силы вполне могли преградить шведам путь к отступлению, заняв сильные позиции за естественными рубежами.