Его поддержали:
– Ну и хуйня.
– Сколько раз были в Челике и ни разу тут не останавливались.
– В первый и в последний раз согласен с дефективными, – недовольно признал тренер. – Ты куда нас завез? – Степанчук обратился к водителю.
– Куда он сказал, – отмахнулся водитель, указывая на меня.
Мой растерянный взгляд встретился со взглядом разъяренным:
– Вот же, бумага из клуба. Черным по белому: город Челябинск, улица Комсомольская, дом 18, пятый этаж, гостиница.
– К твоему сведению, гостиница и общежитие – это небо и земля. А это, – показал пальцем Зленко, – общага!
– Смысл тот же. И чего ты куксишься, Зленко?! Скромнее нужно жить – ты не английская королева.
– Меня нет в этих списках, – заявил Степанчук, хотя ни к одной из бумажек даже не прикасался.
– Ну как же нет, когда вот.
– Нет!
– А вот и есть!
– А вот и нет!
– Как дети, в самом деле, – недовольно цыкнул позади Глыба.
– Хлебало завали! – рявкнул на него Степанчук.
– Вот же написано: «Степанчук», С-т-е-п-а-н-ч-у-к!
– Ишь подстава, вашу в душу! – заглянул в бумаги тренер и мигом переобулся. – Чего застыли?! Марш на выход, фигуристы! И чтоб ни слова! А кому не нравится и есть свободные деньги, пожалуйста – весь город к вашим услугам. Хоть на все четыре стороны. Поставим прогул.
Все принялись выгружаться.
– Деды ваши, – вещал я, – когда строили Магнитогорск, вообще в землянках жили.
– В XXI веке неуместно приводить такой пример, – недовольно отметил Волчин.
– Неуместно не уважать память ушедших, – буркнул Степанчук, растолкав хоккеистов на пути к багажному отделению автобуса.
Уже стемнело – ехали долго. Но даже в потемках все смогли узреть злачную, пошарпанную, блочную девятиэтажную общагу с деревянными окнами, решетчатым крыльцом, похожим на тюремный КПП, и с черной пожарной лестницей, что выделяется на фоне грязно-белых стен до самой плоской крыши.
Всюду неприветливые завалинки, стоянки, ржавые гаражи. И многоэтажки тут как тут. Позади пролегает улица Цвиллинга, освещенная оранжевыми огнями; по ней с грохотом пронесся трамвай. В глубине квартала сверкает бело-красная вывеска магазина «Пятерочка». В воздухе витает запах угля – рукой подать до вокзала. Из общаги вышла покурить какая-то шпана и уставилась на подъехавший автобус и хоккеистов.
– Все злачные места этого города уже собрали, – недовольно констатировал Чибриков.
– Ну и дыра-а-а, – протянул Абдуллин.
– Ты только такие дырки у нас собирать и умеешь. Они-то разные бывают, так что нечего вздыхать, Тема! – троллил Абдуллина Митяев. – Как насчет других дырочек, а?!
– Отставить разговоры! – громко скомандовал я.
– Кто-то хорошенько сэкономил на нас, – приговаривал Смурин.
– Не исключено, – поддержал Волчин.
Я подошел к водителю автобуса.
– Вы разве не с нами?
– Нет, родственники живут недалеко. Перекантуюсь у них, – ответил водила.
– Вот! Самый прошаренный из нас – это водила. Ни за что не будет ночевать в этой помойке, – заявил Бречкин.
– Хватит ныть! – обернулся я. – Вы мужики или кто?! Вам из зоны комфорта иногда полезно выйти, чтобы жизнь медом не казалась.
– Чего ты ему пытаешься доказать?! – обратился ко мне Степанчук. – Этот хер больше всех здесь охерел.
– Будто у нас есть выбор, парни, – трезво взглянул на ситуацию Малкин.
– Это понятно. Но я буду из принципа злить этого козла, чтобы больше на выезды не совался.
– Ха, удачи!
– Завтра к десяти часам подъезжайте, – договорился с водителем я.
– Заметано. Спокойной ночи, парни, – саркастично выдал тот, отгоняя неповоротливую махину.
– Проходим, проходим, – скомандовал хоккеистам Степанчук. Ему хотелось поскорее покончить со всем этим.
– Только после вас, – галантно выдал Абдуллин.
– Хм, словно там японку делают, – ответил я, проходя впереди. – Курам на смех.
Внутри хуже, чем снаружи. Окрашенные густой зеленой краской стены, тусклый свет, местами растрескавшийся бордовый кафель на полу. Потрепанный жизнью вахтер, сидящий за столом меж решеток, выполненных в виде распускающихся цветов. Впереди узкие коричневые двери лифта и лестницы по обе стороны от него. Обстановка – будто в морге.
– Я недавно играл в «S.T.A.L.K.E.R.». Чернобыль отдыхает по сравнению с этим местом.
– И как только люди здесь живут?
Разговорчики в рядах хоккеистов не могли пройти мимо меня:
– Радуйся, что тебе повезло родиться, вырасти и до сих пор проживать в отдельном доме. А кто-то и такой роскоши не видел. Так что захлопнись и иди.
От большого количества разом зашедших гостей охранник вскочил с нагретого места, чтобы лучше видеть. Баулы шумно грохотали; хоккеисты же гоготали о своем.