штаны на коленях протерты до дыр
словно бы в церкви стою, вижу мир
свисая над бездной.
Свет, продолженье, как бы поверить
ринуться вниз, не разбиться
похерить
тревоги нутра, вонявшего луком
я из таверны с рыгающим звуком
вышел в семь двадцать
машины бежали
яркие леди говнищем дышали
топали ножкой, сипя в телефоны
давали понюхать собакам флаконы
парфюм из Парижа
коробка оттуда
сами духи плод Китая – валюта
очень нужна наследникам Мао
красное знамя, вершение Дао
робкое, скорбное – что остается
крикнули, слышал, гибель колодца.
Он пересох
высох, как роза
у бодрой старухи, летящей с откоса
хлопотной жизни
поисков чувства
над головой замигавшая люстра
ночь бесконечна.
Холодные руки покойников гладят
распухший живот пивного святоши
хлеб зачерствел, свинина протухла
вся радость в джазе
опьяневшему мало
кого из нас ждет после смерти Вальхалла
козел не проблеет, пророк утаит
признавшись хозяйке
где сколько болит
встанет под солнце с ручной обезьяной
посадит ее к себе на плечо
все это наше
взирай
наполняйся
сшибающим вихрем открытых путей
ты меня знаешь, я пленник костей
вырваться можно. На миг, на минуту
полета в бурьян
ходьбы к абсолюту
добрая, верю, ты добрая
проснись, обезьяна беззлобная
времени мало для правильной
постановки вопроса создателю