«Воробьев и Леонтий»

Автор

Петр Альшевский

Жанр

Современная русская литература

Год написания книги

2023

<< 1 ... 33 34 35 36 37 38 39 40 41 ... 45 >>

На страницу:

Перейти

37 из 45

Настройки чтения

Размер шрифта

Высота строк

Поля

Альковных сплетен я не ловец, при мне попросил бы не распространяться… шуршание, как в гадюшнике. И оно, понятно, словесное.

Женщину терзает обида.

Она с неграми не гуляет, а он с узбечкой зажег.

С узбечкой!

Вы, Константинович, не кричите, Валентина услышит и прибежит.

Материнское счастье она до сих пор, по-моему, не испытала. Вслед за Камеруном у нее в программе Габон – и рожу я тебе, Игорь, рожу…

ОГРАНИЧУСЬ я работой,

прерываемой зевотой.

Ужимки Авдотьи Федоровны

колдуна Леонтия не впечатляют:

особу княжеской крови она тщится

изобразить.

Платит неплохо,

быстрых результатов не требует,

князю, говорит, она родственница?

Да с кем угодно ты в родстве находись,

у меня самого родной дядя

эмир Восточного Турбачара.

Сказать?

Не стоит,

дозволю я ей считать себя намного выше

меня.

88

Согнувшись в три погибели, с мешком цемента по лестнице он взлетел.

Не у вас нам ремонт, не в вашем кабинете подмазать?

Он запыхался, меня вопрошает обрывисто… непривычно долго человека без ответа я оставлял. Он в нетерпении, мешок, судя по глазам, в меня бросит… туловищем я отпряну, а ногу он мне отобьет. И никакой компенсации. Выбрать мне разрешаете? Стереосистема для коляски, больничный тур в Будапешт… мне отмолчаться, неприятный разговор на вечер перенести? Моя картина мира вторжения с мешком не включает. Идеальная картина. Не в курсе, я пробурчал, меня не оповещали… вам бы мешок положить, довольно с вас надрываться. Рязанский мастеровой Феофил от меньшего надломился, на девок даже смотреть перестал.

НЕПРОСТИТЕЛЬНО сглупил.

Зверство в бабе разбудит.

В ослеплении от скорби

из-за потери любимого брата

Ксенофанда ничего не ела,

ложиться в кровать не шла,

и к ней привели колдуна.

Поговорить с твоим мертвым

братом ты не желаешь? – спросил у нее Леонтий.

Ты на меня не иди,

драться не надо,

назад в бездеятельную скорбь

вернуться тебе, Ксенофанда,

приказываю!

89

Нагрянул крестьянин, сжимавший ладонью землю. Жирная, он вздыхал, плодородная. Но не моя.

Фигуру навеяло постижение, окидывание взором эпох…

Истории моды мне следовало себя отдавать – чоботы, зипуны, покрой, восприятие. Великолепное восприятие. Благородные господа, ходившие во всем иностранном, на простолюдина поглядят и одобрительно обменяются.

Русак!

Коренной, месье Зайцев, исконный!

НЕ ЖИЛЕЦ того чертога.

Разбираюсь я убого.

Леонтий не докричался.

Мертвым сном его служанка