Черный марш. Воспоминания офицера СС. 1938-1945

Незаметно для себя мы заходим глубоко в лес Хинделанга. Над нами поют птицы. Мы присели на мшистый ствол дерева. Я вынул пачку сигарет и предложил ему одну.

– С этого момента французы потерпели поражение. – Он усмехнулся, беря сигарету. – И все же в то время умы, оглушенные войной, были почти готовы принять эволюционную политику франко-германской дружбы.

Он наклонился прикурить, затем выпрямился, выпустив облако дыма.

– Но старая вражда возобновилась. Еще сильнее, чем прежде. Потому что наш народ не мог принять унижение в связи с передачей Рейнской области под власть чернокожих войск (французские части, набранные из африканцев. – Ред.). Хуже того. На этот раз французы, которые никогда не упускали случая обвинить нас в вероломстве, преднамеренно нарушили различные договоры и соглашения. Даже их бывшие союзники осудили действия Пуанкаре – американцы, англичане и канадцы. Не говоря уже о том, что выразили протест Швейцария и Ватикан.

В подлеске дул прохладный ветер с гор. Мы поднялись и пошли дальше.

– Мне известно окончание этой истории, – пробурчал я. – Нищета, а для ее преодоления печатание огромной массы бумажных денег. Словом, инфляция. Со всеми последствиями, внутренними, социальными и экономическими угрозами. Германия неумолимо двигалась теперь к пропасти.

– И Пуанкаре мог праздновать победу!

Мы дошли до тройного ряда заграждений из колючей проволоки, который окружал Орденсбург. Перед нами лежала вся горная цепь за городом Оберстдорф, под ногами мелькали красные крыши городка Зонтхофен. Далее в лучах заходящего солнца сверкала изумрудно-зеленая, длинная полоса озера западнее городка Имменштадт-им-Алльгой.

Франц умолк. Казалось, унесся в мечтах вдаль.

Внезапно он повернулся ко мне:

– Я балаболил, словно воспроизводил урок, который прослушал. Но это правда, Петер. Помнишь разговоры, которые мы, бывало, вели в школе? Ты говорил, что человек должен обладать силой для достижения цели в жизни, что у него должна быть какая бы то ни было задача. Для того чтобы понять это, мне понадобилось много времени. Я много читал. И теперь понимаю, почему мы должны безоглядно следовать за фюрером. Он один нашел в себе мужество подняться над хаосом в Германии. Именно в то время он реально вступил на путь борьбы, которая должна была привести его к власти. Благодаря этому времени и этому хаосу он достиг того, чем сейчас является.

Я слегка улыбнулся:

– Итак, ты думаешь, что оккупация Рейнской области французами стала реальным исходным пунктом развития национал-социализма? Именно они создали нацистское движение? Мы должны их вечно благодарить за это, так?

– Я не захожу так далеко, – возразил он с улыбкой. – Но уверяю тебя, что здесь больше, чем крупица правды.

Инструкторы НСКК учат нас вождению бронетранспортеров «Бенц» на любой местности, а также их содержанию и ремонту (НСКК – National Sozialistische Kraftfahr Korps (Нацистское объединение автомобильных водителей и инженеров). – Ред.).

Огромные машины, ревущие и грохочущие, продвигались по лесным дорогам. Часто встречаются болота, и нам нужно использовать весь свой ограниченный опыт, чтобы не увязнуть в трясине.

Инструкторы НСКК учат нас также вождению танков на любой местности. Сидя в броневой махине весом почти в 15 тонн (скорее всего, это были устаревшие Pz I весом несколько более 5 тонн. – Ред.), мы пробиваемся через лес по едва заметным лесным дорогам, которые ведут к перевалу почти в 1200 метров над уровнем моря. Сначала берем склоны под тридцать градусов на полной мощности двигателя.

Из Берлина поступили, должно быть, новые указания. Обучение становится все более и более жестким, даже жестоким.

С сентября число смертей в результате несчастных случаев увеличилось до тридцати двух.

Как и в Фогельзанге, кладбище Зонтхофена постепенно заполняется могилами, усыпанными цветами.

Слабые здесь обречены. Лишь те, которые выживают, смогут образовать часть национал-социалистической элиты.

Когда инструктор издает резкий свисток, мы должны приступать к рытью окопов за определенный отрезок времени.

Нас около дюжины, у каждого лопата. Мы начинаем копать как угорелые. Ведь перед нами стоит в ожидании десяток бронетранспортеров «Бенц», их двигатели медленно работают на холостом ходу.

У нас двадцать минут на то, чтобы вырыть себе убежище, которое спасет жизнь. Здесь каждый за себя. Мы больше не товарищи.

Мой взгляд сосредоточен на лопате, которая кажется неимоверно тяжелой. Я отбрасываю огромные ломти земли. Яма медленно расширяется, слишком медленно, ужасно медленно. Начинают болеть ладони. От жесткой рукоятки лопаты сходит кожа на пальцах.

Не важно, я должен копать, копать и копать.

Слышу работу двигателя поодаль, зловещий и страшный рев.

Началось! Они пришли в движение, продвигаются прямо на меня. Водителям приказано не обращать внимания ни на кого, ни на тех, которые замешкались, ни на тех, которые оказались на пути по глупости. Они неумолимо с грохотом наползают на наши одиночные окопы.

Парни с дикими криками бросаются в вырытые ямы, зарываясь в землю, погружая лица в сырую глину. Передо мной «Бенц» громыхает, как какой-то монстр в кошмарном сне. Двигатель бронетранспортера, который качается из стороны в сторону, ревет. Машина растет, растет и растет…

Они проходят над нами.

Некоторые из парней, несомненно, погибли.

Но трусов нет.

Так мы учимся мужеству – с риском для жизни.

Нам сказали, что мы не будем учиться в Мариенбурге (современный Мальборк в Польше. В прошлом (с 1309 по 1456 г.) был столицей Тевтонского ордена. – Ред.).

Первоначальный замысел заключался в том, что на следующем этапе мы переедем в Мариенбург для инструктажа по широким политическим, экономическим и стратегическим проблемам, порожденным соседними территориями Польши и Белоруссии (Белорусской ССР в составе СССР. – Ред.).

Возможно, отмена занятий как-то связана с подписанием нами пакта с СССР.

Лишь «коричневые рыцари» из Зонтхофена будут заканчивать обучение в Восточной Пруссии. Таким скромным «слушателям», как мы, остается трудовая повинность.

И это не очень приятная мысль.

Месяц назад мы начали новый курс занятий по биологии и органической химии, с факультативным изучением патологии и анатомии.

На экспериментах на морских свинках нам показывают действие различных видов отравляющих веществ и их поражающий эффект.

Мы узнаем также об опасном воздействии выхлопных газов. Наблюдали за собакой, помещенной в стеклянный контейнер, который соединяется с выхлопной трубой автомобильного двигателя. Она сдохла в течение нескольких минут.

Мы видели эксперименты с различными барбитуратами, металлоидами, веществами паралитического действия и другими милыми ингредиентами, предназначенными для уничтожения ближнего.

Одна вещь нас особенно поразила. Речь идет о том, с какой легкостью убивает обычный пузырек воздуха. Инъекция в вену нескольких кубических сантиметров воздуха быстро отправила другого пса в собачий рай.

Сейчас для нас больше не является секретом, что внутрисердечная инъекция бензола, фенола, бензина или скипидара обладает замечательным свойством отправления живого существа на тот свет.

Странно, что они внедряют в нас всю эту информацию. Но я все же предпочитаю биологическую химию урокам анатомии, которые мы посещаем.

Трупы доставляются санитарной машиной из морга Брегенца (город на берегу Боденского озера. – Ред.).

Группами по шесть человек нас приводят в комнаты лазарета, которые временно отводят под кабинеты вскрытия трупов.

Пройдет много времени, прежде чем я забуду это мерзкое зрелище. Два мертвых тела, женщины и мужчины, лежали на столах, поставленных рядом.

Женщине было около пятидесяти лет, мужчина выглядел совсем молодым. Лежавшие в луже крови, они были вскрыты от подбородков до лобков. Их внутренности вылезли наружу. От трупов исходил отвратительный запах.

Профессор, молодой врач-эсэсовец, вероятно привыкший к такого рода вещам, весело погрузил руки в резиновых перчатках в этот несусветный ужас, перечисляя названия различных органов, один за другим.