Черный марш. Воспоминания офицера СС. 1938-1945

Черный марш. Воспоминания офицера СС. 1938-1945
Петер Нойман

За линией фронта. Мемуары
Шокирующий рассказ Петера Ноймана, бывшего офицера СС, – типичный образец истории о том, как молодой человек из скромной немецкой семьи, оболваненный гитлеровской пропагандой, становится убежденным нацистом. С оружием в руках новоиспеченный офицер СС уверенно зашагал по чужой земле с целью восстановить «справедливость» в отношении великого немецкого народа! С чудовищной откровенностью он описывает, как войска СС грабили население, проводили карательные операции, допросы и казни партизан, убийства мирных жителей. Уверенный в своей правоте, Нойман возмущается решимостью «проклятых» русских отвоевать свою землю и их нежеланием служить рейху. А когда Германия проиграла войну, Петер Нойман, так и не осознав преступности своего пути, сожалеет только об одном – что его не убили.

Петер Нойман

Черный марш. Воспоминания офицера СС. 1938–1945

Часть первая

РАССВЕТ

Глава 1

Я ПРИСЯГАЮ…

Был чудный день, который я никогда не забуду.

Шесть сотен парней 27-го гитлеровского молодежного отряда города Виттенберге собрались в Хафельском лесу и выстроились в каре.

Отделения Клауса Ранке и Георга Бетевски построились по обеим сторонам просеки. Местная группа Людвига Зомстера, которой предстояло принять присягу, расположилась на ее дальнем конце, откуда начиналась лесная дорога.

Повсюду слышался глухой гул ожидания и нетерпения. Здесь собрались посланцы со всего Бранденбурга. Кажется, даже из Берлина, хотя он находился более чем в сотне километров от Виттенберге.

В сотне метров перед нами стоит высокая трибуна, ощетинившаяся микрофонами и региональными флагами гитлерюгенда. К земле величественно свешивается огромный флаг с черной свастикой в белом круге на красном фоне, покрывая всю переднюю часть подиума.

Мы ждем Шира (прозвище Бальдура фон Шираха, рейхсминистра и главы гитлерюгенда) с начала полудня. Он прибывает из Берлина специально для того, чтобы выступить перед нами. Никто не сомневается, что существует прямая связь между появлением представителя фюрера в Хафельском лесу и маршем на Вену, неизбежность которого предрекают все прусские и бранденбургские газеты.

Австрийский канцлер Курт фон Шушниг давно уже вознамерился определить при помощи плебисцита настроения австрийцев в пользу или против Германии. Но позавчера, 11 марта 1938 года, венское правительство получило ультиматум с требованием немедленно отменить этот фарс.

Пока никто не знает, каким будет ответ Шушнига.

Внезапно раздается рев толпы.

Вслед за эскортом мотоциклистов в черных защитных шлемах в конце просеки появляется везущий Шира серый «Опель-капитан» с золотистым флажком. Рейхсминистр, стоя в пассажирском отсеке машины с вытяжным верхом, улыбается и помахивает рукой. Другой рукой он держится за стеклянную перегородку. Шир выглядит удивительно молодым и лучезарным.

Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь ветви высоких сосен, играют некоторое время на полированной поверхности автомобиля, который замедляет ход и останавливается рядом с трибуной.

Фон Ширах проворно выходит из «Опеля», проходит несколько метров, быстро взбирается по деревянным ступенькам, поправляет один из микрофонов и поворачивается к нам лицом.

– Хайль Гитлер! Друзья, у меня для вас важные новости. Отныне Третий рейх приобретает семь новых провинций.

Буря аплодисментов встречает слова Шира, который заставляет ее умолкнуть взмахом руки.

– Вчера, 12 марта, Форарльберг, Тироль, Зальцбург и восточные территории вернулись в лоно великой Германской конфедерации! Зейс-Инкварт, рейхсминистр, занял место бывшего австрийского канцлера.

Сомкнутые ряды толпы вновь разражаются продолжительной овацией.

– Друзья, – продолжает Шир, вновь выставляя обе руки для сдерживания аплодисментов, – не будем забывать, что эта победа выбивает первое звено цепи – цепи, выкованной диктатом Версальского договора и призванной поработить нас!

Буря ликования приветствует эти слова.

Энтузиазм толпы бьет через край. Я чувствую необыкновенное возбуждение. Речь Шира туманит голову. Пальцы непроизвольно сжимают новый кинжал, только что выданный мне. Они лихорадочно ощупывают надпись готическим шрифтом, выгравированную на рукоятке: Treue bis auf dem Tod («Преданный до смерти»). Лезвие острое как бритва, но в данный момент я мог бы без колебаний обхватить его ладонью. Тогда бы первая капля крови, обагрившая чистую сталь, была бы моей собственной кровью.

Бальдур фон Ширах продолжает говорить. В адресованной нам продолжительной речи он затрагивает расовую проблему, и прежде всего в вопросах, касающихся немцев.

– Все вы, – говорит он, – представляете Германию на марше, являетесь символом нашего будущего, прочным фундаментом, на котором будет покоиться судьба Третьего рейха Великой Германии. В основе тотальной реорганизации нации лежат глубоко укоренившиеся и мощные мотивы. Вспомните, что Земля находится в состоянии вечной эволюции. На наших глазах происходят биологические и психологические метаморфозы в человеке. Они прямо влияют на еще не родившиеся поколения.

Шир делает паузу. Когда возобновляет речь, то чеканит каждое слово.

– Мы, немцы, не готовы подвергаться таким мутациям, подобно низшим животным, подобно бессловесному скоту. Наоборот, мы должны контролировать и определять такие перемены. Должны способствовать им. Мы должны достичь статуса самого совершенного человеческого существа – сверхчеловека! – опередив другие народы и расы, находящиеся в состоянии упадка или даже полной деградации.

Рейхсминистр медленно формулирует каждую фразу, в то время как лес погрузился в глубокую тишину.

– Достижение этой цели, – заключает он, – достижение победы, полной победы, которая вознаградит нас за жертвы, является императивом, противиться которому на нашем пути нельзя позволить никому и ничему. Одна из наших первоочередных целей состоит в достижении всеми силами ментальной и физической чистоты германского народа. Вы, молодежь, – будущая элита нашей расы. Важно, чтобы вы берегли ваши тела, вашу кровь, ваши мышцы, а ваши умы должны особенно тщательно избегать порочащих контактов! Так чтобы однажды вы смогли предложить себя своему Отечеству чистыми и незапятнанными. Задача наших воспитателей заключается в том, чтобы сделать вас правителями завтрашней Европы. Вы должны сохранять в сердце верность миссии, которую доверяет вам наш фюрер, – беспрекословно соблюдать дисциплину и выполнять приказы, какими бы они ни были. Хайль Гитлер!

Последовал громоподобный взрыв горячего энтузиазма, оглушающий и непрерывный.

Шир улыбается, помахивает рукой, затем поворачивается к группе официальных лиц, стоящих позади него. Словно повинуясь какому-то импульсу, он неожиданно сбегает по ступенькам с трибуны.

Хотя это не предусмотрено программой мероприятия, он направляется в нашу сторону и начинает инспектировать нас. Во время прохода между рядами у него для каждого находится ободряющее слово. Он расспрашивает гефольгшафтфюрера[1 - Gefolgschaftf?hrer – командир дружины. Относительно этого и других званий, принятых в нацистской молодежной организации и рядах СС, см. приложение. – Примеч. ред.] о его спортивных успехах или дружески треплет щеку какого-нибудь парнишки, который становится от смущения пунцово-красным. Мы преисполнены гордости и счастья.

Час спустя начинается церемония посвящения новичков в члены гитлерюгенда.

По резкому свистку шесть шарфюреров (Scharf?rer) местной группы Зомстера выступают вперед и образуют полукруг у подножия трибуны.

Затем от фланговых формирований отделяются по шесть знаменосцев и движутся в направлении парней из группы Зомстера. Когда они становятся лицом к лицу, резкая команда приводит их в стойку «смирно».

Берлми, дирижер оркестра, подает знак.

Волнующая, величественная и раскатистая мелодия песни о Хорсте Весселе сопровождает медленное склонение знамен.

Посерьезневший Шир, глядя прямо перед собой, произносит соответственные слова клятвы.

Все шарфюреры, положив указательный и средний пальцы на древка знамен, повторяют за ним:

– Клянетесь ли вы в том, что, подобно своим предкам, рыцарям священной Германской империи, будете всегда помогать другим немцам, которые являются вашими братьями? Будете ли вы бесстрашно защищать женщин и детей? Готовы ли помогать другим в беде? Готовы ли целиком посвятить себя идеям немецкого дела?

– Клянемся!

Рев голосов заполняет просеку, несется ввысь среди темных сосен, заглушая птичий щебет и жужжание насекомых. Клятва хранить верность четыре года несется эхом от дерева к дереву, от долины к долине, постепенно затихая на берегах текущей вдали реки Хафель.

– Клянетесь ли вы в любых условиях и даже при угрозе смерти сохранять верность клятве, которую дали своим руководителям, стране и фюреру – канцлеру Адольфу Гитлеру?

– Клянемся!

Берлми снова поворачивается к оркестру.