Верит – не верит?

Коллега-преподаватель отнюдь не принадлежал к категории мужчин, способных вызвать подобное «таяние», и мог бы стать, вне всякого сомнения, безупречным мужем и заботливым отцом, но он не был одарен магической способностью утолить томительный и по-женски неясный голод души и сердца, неудержимо влекущий Крисси к такому мужчине, который сможет очаровать ее и вскружить ей голову, к мужчине, встреча с которым станет вызовом судьбе, мужчине, который будет ей идеальной парой, – словом, к Мужчине с большой буквы;

Впрочем, одно для Крисси совершенно ясно – встреча с героем грез в Хэслвиче ее не ожидает, поскольку Хэслвич сонный городок, главным событием в жизни которого бывала проходившая раз в неделю ярмарка, – словом, это настоящая тихая заводь, где никогда ничего не случается.

ГЛАВА ВТОРАЯ

– Как я понимаю, грабители, вломившиеся в Квинсмид, до сих пор не пойманы? – спросил Гай Кук у Дженни Крайтон, когда та вошла в тесную антикварную лавочку, совладельцами которой они были.

– Нет, – ответила Дженни, покачав головой. Речь шла о недавнем взломе и ограблении в доме ее свекра.

Дженни улыбнулась, глядя на Гая. Он на редкость красивый мужчина, и, не будь Дженни счастлива со своим мужем, она бы легко потеряла голову, пополнив ряды женщин, безответно вздыхающих по Гаю. В нем привлекало все: и мужественно-властная красота, и безупречно сложенное, мускулистое тело. С такой фигурой он вполне мог бы стать фотомоделью и рекламировать самый вызывающий фасон джинсов «в обтяжку» в модных журналах. И загадочно-бездонные глаза в густых ресницах, способные метнуть в женщину неотразимый, исполненный неясных намеков взгляд. А если добавить к этому пьянящему коктейлю ярко выраженное обаяние, унаследованное Гаем от не столь далеких предков-цыган, то легко понять, почему не только Дженни, но и любая другая представительница прекрасного пола могла бы охарактеризовать Гая весьма лаконично: «Не мужчина – мечта!», подкрепив это описание полным обожания взглядом.

Нельзя сказать, что Дженни была совсем уж неподвластна чарам Гая, его привлекательной наружности или неожиданной и потому еще более опасной щедрости и теплоты. Однако Дженни любила Джона, а потому лишь про себя сетовала, что Гай до сих пор не предложил ни одной женщине все, чем природе было угодно так щедро одарить его.

– Благодарение Богу, что хоть Бен не пострадал, – добавила она, – хотя пережил настоящее потрясение. Ты же знаешь, какой он упрямый и с каким трудом мы с Джоном уговорили его поселить в доме хоть кого-нибудь, чтобы не жить одному.

– Расскажи подробнее, – попросил Гай. – Я делал опись антиквариата в доме по поручению его страховой компании, и Бен разъярился не на шутку, когда я посоветовал ему установить сигнализацию. Судя по тому, что произошло, он так и не собрался это сделать?

– Ну, ты же знаешь Бена, – ответила Дженни. – Ему еще повезло, ведь воры унесли не так много. Полиция полагает, что их что-то спугнуло: или телефонный звонок, или чье-то появление возле дома.

– Трудно поверить, что у кого-то хватило наглости вломиться в дом среди бела дня и спокойно вынести не только ценные безделушки, но и кое-что из мебели.

– Полиция нас предупредила, что шансы отыскать что-либо из украденных вещей практически равны нулю. В последнее время совершено несколько краж такого рода, и следователь полагает, что это дело рук мелких банд, наезжающих из соседнего города в надежде раздобыть денег на наркотики. Разумеется, им ничего не стоит быстренько смотаться, а потому найти их самих и украденное почти не представляется возможным.

– Но ты убедила старика не оставаться в доме одному? – поинтересовался Гай, начиная просматривать содержимое большой картонной коробки, приобретенной на распродаже. Он подозревал, что там, скорее всего, окажется всякая ерунда, но кто знает…

– Нет, к сожалению, – вздохнула Дженни. – Однако в конце недели должна приехать Мэдди. Ты же знаешь, она каждое лето приезжает сюда из Лондона на несколько недель.

– А Макс приедет с ней? – спросил Гай, имея в виду старшего сына Джона и Дженни, мужа Мэдди.

Дженни закусила губу.

– Нет… нет, он не приедет. Похоже, сейчас он занят довольно запутанным делом, и ему, кажется придется лететь в Испанию встречаться с клиенткой. Она путешествует на яхте и должна зайти и один из испанских портов.

Макс был адвокатом по гражданским делам и работал в Лондоне, арендуя жутко дорогой офис в престижном районе. Он специализировался на бракоразводных делах, и Гай давно заметил, что большинство его клиентов – женщины. Макс любил женщин, вернее, ему нравилось водить их за нос, строя из себя неотразимого соблазнителя.

Гай был не слишком высокого мнения о Максе, но дружеские чувства к Дженни не позволяли ему высказывать все, что он думает о ее сыне.

В конце концов, хотя Дженни и ее муж, Джон, теперь счастливы, жизнь не всегда баловала их…

В отличие от Макса, Гай искренне любил женщин. Всех женщин вообще, но некоторых – особенно. Его тянуло к женщинам типа Дженни радушным, мягким, женственным, красивым неясной, внутренней красотой. Яркая, броская внешность, привлекающая взгляд, никогда не интересовала Гая. Сам он очень хорош собой и отлично знает, что внешняя красота – еще не главное. Мягкий характер, уступчивость и готовность любить – вот что неподвластно времени, вот что, по мнению Гая, достойно истинной любви и искренней привязанности.

Гай уже давно смирился с мыслью, что Дженни – не для него, что она любит мужа. Партнер по бизнесу навсегда останется для нее всего лишь другом. «Притом очень юным другом», – однажды заметила она, подчеркивая разницу в возрасте между ними. Впрочем, Гаю исполнилось тридцать девять лет, и он отнюдь не считал себя юнцом.

– Бена потряс сам факт ограбления, – говорила Дженни, – но больше всего его огорчила пропажа маленького столика из тиса. Насколько я помню, отец Бена изготовил точную копию столика французской работы, который принадлежал еще его бабушке. Столик очень хорошенький, но, поскольку это не оригинал, никакой реальной ценности не представляет.

– Однако дорог как память, – заметил Гай.

– Вот именно, – согласилась с ним Дженни. – На днях я рассказала Люку о наших событиях, и он сказал, что у той семьи, что живет в Чешире, до сих пор хранится подлинный столик – такой же, как тот, с которого была изготовлена копия, стоявшая у Бена. Два совершенно одинаковых столика некогда привез из Франции кто-то из рода Крайтонов в подарок своим дочерям-двойняшкам. Теперь один такой принадлежит отцу Люка, а второй хранится у его дяди.

– Ммм… Вероятно, воры не сообразили, что столик Бена всего лишь подделка.

– Возможно. Хотя полиция полагает, что они прихватили его просто потому, что он стоял в коридоре и его можно было легко унести, так же как и серебряные безделушки. Мы с Рут потратили целый день, чтобы осмотреть весь дом и составить список пропавших предметов. Ясное дело, Бен был не в состоянии и не в настроении помогать нам. Я более или менее помнила, где что находилось, но Рут, разумеется, была намного пунктуальнее – как-никак она ведь сестра Бена. Выходит, она уже вернулась из Штатов?

– Да, они с Грантом прилетели в субботу. – Дженни рассмеялась. – Просто чудо, как твердо они придерживаются давнего соглашения жить три месяца в его стране и столько же у нее на родине.

– Я буду рад повидаться с ними. Они так любят друг друга – просто удивительно!

– Надо думать! То, что им довелось пережить, заставляет их еще больше ценить счастье быть вместе.

– Согласен. Значит, чудеса все-таки случаются…

– Настоящая любовь всегда так сильна, что ничто не сможет уничтожить или омрачить ее, – мягко добавила Дженни. – За все время, что им пришлось провести в разлуке, ни у кого из них не возникало даже мысли об измене. Теперь наконец они вместе! Бобби недавно жаловалась мне, что, хотя их свадьбы были сыграны практически и одно и то же время, Рут и Грант остаются более романтичной парой, чем они с Люком.

– Ну, не надо забывать, что у Бобби с Люком ребенок, к тому же оба они стремятся сделать карьеру, – заметил Гай, – а бабушка с дедушкой давно на пенсии и могут позволить себе думать лишь друг о друге.

– Верно, они на пенсии, – возразила Дженни, – но Рут до сих пор деятельно трудится в дюжине разных комитетов, да еще занимается родителями-одиночками. И у Гранта, насколько тебе известно, весьма и весьма разносторонние интересы, так что без дела никто из них не сидит. Иногда стоит мне только выслушать, чем они занимаются, как на меня накатывает усталость. Поневоле сравниваешь, насколько отличаются их энергия и готовность радоваться жизни от пассивной безучастности Бена. Жизнь все меньше интересует его.

Дженни нахмурилась, размышляя о своем свекре.

– А как операция по замене сустава бедра? – спросил Гай. – Он не раздумал?

– Надеюсь, и не раздумает, – рассеянно откликнулась Дженни. – Операция намечена на конец лета, и мы уже решили, что, когда Бена выпишут из больницы, Мэдди приедет ухаживать за ним на первых порах. Он намного свободнее чувствует себя с ней – вероятно, потому, что она жена Макса, а Макс, по мнению Бена, безгрешен, как ангел.

– Ты, похоже, не разделяешь его точку зрения, – догадался Гай.

Дженни кивнула.

– Бен всегда баловал Макса. Поэтому Макс убежден в своей исключительности. Когда он женился на Мэдди, я так надеялась… – Дженни умолкла и, тряхнув головой, резко изменила тему разговора: – Ну как, нашел что-нибудь стоящее?

– Пожалуй, ничего, – ответил Гай, понимая, что Дженни предпочитает не углубляться в тонкости семейных проблем. – Сегодня я договорился посмотреть вещи еще в одном старом доме, хотя сильно сомневаюсь, что попадется что-либо интересное. Это дом Чарли Плэтта, – мрачно добавил он.

– Чарли Плэтта? – эхом откликнулась Дженни и снова нахмурилась, но тут же кивнула. – Ну да, я вспомнила, кто это.

– Вот-вот, – подтвердил Гай. – Судя по всему, он спился.

– Ах, бедняга, – сочувственно вздохнула Дженни.

– Нашла кого жалеть! – фыркнул Гай. – Да он был первый пройдоха в городе! Его родители от него отреклись, и он не оставил своей родне ничего, кроме долгов.

По тону Гая Дженни решила, что Чарли задолжал и ему. Дженни понимала, что, если догадка ее верна, Гай ни за что не признается, что мошенник-выпивоха обвел его вокруг пальца.

Гай был человеком легким и мягким в общении, предпочитавшим думать о других скорее хорошо, нежели плохо. Впрочем, во всем, что касалось лично его, Гай был дьявольски горд. Дженни подозревала, что эта болезненная гордость напрямую связана с тем, что клан Куков, многочисленные представители которого жили в городке, произошел, если верить местным легендам и слухам, от грешной страсти наивной дочери школьного учителя к красавцу цыгану из табора, что кочевал когда-то в этих краях. Подобные россказни заставляли обывателей относиться ко всему семейству Куков со странной смесью презрения и благоговейного ужаса.

Дочь учителя, когда последствия ее увлечения перестали быть тайной, поспешно выдали замуж за овдовевшего содержателя трактира, который готов был жениться на ком угодно, лишь бы обеспечить должный присмотр за целым выводком малых детей.

С тех пор, в зависимости от того, какую ступень занимал в иерархии городка говорящий, о клане Куков отзывались или с неподдельной завистью, или же с подозрением.

Сменилось не одно поколение, однако, рассуждая об удачливости Куков, люди по-прежнему имели в виду не только процветающие таверны и пабы, принадлежавшие семье, но и иные, весьма отчаянные способы приумножить доход, как, например, мелкое и крупное браконьерство, незаконный отлов рыбы или что-нибудь вроде того. Некую долю авантюризма в ведении дел богобоязненные горожане склонны были приписывать цыганской предприимчивости, унаследованной от бесшабашного кочевника-цыгана.