Самый лучший комсомолец. Том 2

– Что-то всегда лучше, чем ничего! – согласился я. – Но почему-то диссидентура нихрена мозги не хочет включать – в их глазах за Занавесом цветущий сад со светлоликими перворожденными эльфами, а у нас…

– Мордор! – закончила за меня Виталина.

– Он самый! – поддакнул я. – Притом что профессор Толкиен сам прямо заявлял, что никаких исторических параллелей в свою книгу не вкладывал. Это мы в предисловии к Советскому изданию «Властелина колец» и напишем, во избежание. Но у меня пока нету столько денег, а баба Катя жмётся, – пожаловался на несправедливость Системы и жадность Толкиеновского потомка, нынешнего обладателя прав. – Пофигу, все еще не торопимся – я же, по сути, только-только на рабочие мощности начал выходить. Пройдет некоторое время, наши зарубежные партнеры подобьют доходы и будут скупать у меня вообще всё. Вот тогда и заживем!

Добрались до МИДа, обменяли у дежурной бабушки мой автограф на разъяснение дальнейшего пути, в лифте доехали до седьмого этажа и зашли в нужный кабинет, по обстановке очень похожий на школьный класс. Даже доска есть! А еще здесь нашлись немного нервничающие (кроме младшего лейтенанта, она не из «ловушек», но таки из органов, поэтому психологическую устойчивость имеет) девушки из «Boney M». Эдуард Анатольевич у нас бывалый гастролер, поэтому его от дополнительного инструктажа освободили. Вот они, мои любимые поцелуи в щечку! Особо ценен поцелуй от кубинки, потому что редкость.

– Как настроение перед первыми гастролями? – спросил я.

Сначала выступят в «нашем» кусочке Берлина, потом – в ФРГ, а оттуда двинут по остальной Европе. Контракт сразу на полтора десятка концертов, альбом поступил в магазины три дня назад, и теперь продюсеры, все в мыле, выкупают свободные производственные мощности для его допечатывания. А я говорил, что двести тысяч пластинок это ничто, но разве англичане будут школьника слушать?

Дамы высказались в духе «волнуемся, но готовы блистать», и в комнату вошел МИДовский работник. Поздоровались, расселись.

– Меня зовут Леонид Матвеевич Тихонов, во время поездки я буду вашим куратором по линии Министерства Иностранных дел, – представился он, вынимая из портфеля пугающего размера стопку бумаг. – Сейчас я ознакомлю вас со спецификой работы граждан СССР за границей… – прервавшись, он обратился к кубинке. – Гермоза Гастильевна, вам тоже стоит послушать – в Европе вы не бывали, а там, увы, не так здорово, как на Кубе.

– Разумеется, Леонид Матвеевич, – без малейшего акцента выразила согласие наша «шоколадка».

Второе поколение Советских кубинцев потому что. Но на исторической родине бывала, раз Леонид Матвеевич оговорку сделал.

– Итак, в первую очередь… – начал инструктаж МИДовец, чтобы закончить его через два с половиной часа.

Судя по мордашкам, целиком уловить его посылы удалось только мне и Виталине.

– Вопросы? – без особой надежды на последние спросил куратор.

– А почему нельзя держать руки в карманах? – спросил я. – Я видел немало фото- и видеоматериалов, на которых аборигены так делали, а окружающие не спешили придавать их общественному порицанию.

МИДовец подвис, откашлялся и пошел вредному мальчику навстречу:

– Не держать руки в карманах – это рекомендация, и, если сильно хочется, или, например, холодно, можно так делать.

Люблю Вилочку веселить.

– Спасибо! – поблагодарил я. – А у меня еще вопрос есть, не совсем по теме – к кому я могу обратиться по поводу организации экскурсии в ГДР для моей школьной параллели на летних каникулах? Без меня в составе, но за мои средства.

– Это потом, а сейчас, товарищи, если вопросов не осталось, уважаемые дамы могут быть свободны, – отпустил он девушек из группы, пожевал губами на оставшуюся рядом со мной Вилку.

– Виталина Петровна крайне для меня важна, – пояснил я.

– Да, до меня доводили, – опомнился функционер. – Теперь нам нужно согласовать твою персональную программу, Сережа.

– Сразу внесу дополнительный пункт, если можно – перед посещением Германии мы заедем в Аушвиц, посетить одноименный концентрационный лагерь в целях расширения кругозора.

– Наши партнеры могут принять это за сигнал, – поморщился он.

– А нам какая разница? Обещаю за все время пребывания на территории ГДР ни одного немца не упрекать в том, что они пришли и убили два десятка миллионов моих соотечественников – часто совершенно чудовищными способами, – пожал я плечами. – Более того – конфигурации двух совершенно ублюдочных мировых войн выстраивали англосаксы, они же, кстати, саму концепцию концлагеря и придумали, не говоря уже о национализме.

Лицо Леонида Матвеевича приняло жалобное выражение.

– Касательно того, что тебе нельзя говорить… – он полистал свои бумажки, попытавшись найти в них успокоение. – Во-первых…

– Леонид Матвеевич, я не дегенерат и прекрасно понимаю чем чревато неосторожно брошенное мной слово, – перебил я его. – Давайте не будем тратить время на чушь и позволим вполне разумному молодому человеку, который, во-первых, мир за Занавесом посещать не хочет от слова «совсем», а во-вторых долго и последовательно доказывал реальными делами, что ему доверять можно, спокойно работать на благо Родины. Пойдемте за экскурсию для ребят договоримся, и я пойду погуляю по Москве – хоть и на время, а с Родиной попрощаться нужно.

– Мне нужно позвонить, – принял совершенно правильное решение МИДовец.

– Само собой, Леонид Матвеевич, – светло улыбнулся я ему.

Он сходил позвонить, и, конечно же, вернулся с широченной улыбкой, с которой нас и направил на этаж ниже. Там мы договорились об экскурсии для ребят и поехали на Воробьевы горы – просто погулять, как почти нормальная пара.

Поезд отходил от Белорусского вокзала в два часа дня. Провожали меня папа Толя и Таня с Надей Рушевой, Хиля – его жена и сын, а девушек – их родственники, коих оказалось великое множество. Погрузились в выделенный нам вагон вместе с Леонидом Матвеевичем, и, к немалой моей радости, дядей Витей, который будет нашим куратором от КГБ. Справедливо – дядя Петя сопровождал нас в прошлой командировке, и плевать, что там была Колыма, а тут ГДР. Раньше думать надо было!

Мы с Виталиной заняли купе в середине вагона, слева от нас расселили девушек, справа – Хиль и дядя Витя. МИДовец будет путешествовать с охраной, которая заняла места возле выходов. Еще из КГБшников у нас проводница, начальник поезда, машинист и повара с официантами из вагона-ресторана. Вот это я понимаю «обеспечивать охрану»!

Громкоговорители прохрипели положенное, и поезд тронулся, потихоньку набирая ход. Ехать нам день, ночь и еще день. В Берлин прибудем чуть позже запланированного – из-за похода в Аушвиц. Зачем это мне? А просто так – ну не был в прошлой жизни, почему бы не побывать в этой? Хуже от этого точно никому не станет, разве что настроение испортится, но с ним я уж как-нибудь справлюсь.

Немножко поваляв Виталину по полке, оделся, вынул из чемодана колоду карт с рубашкой с изображением Сталина – из Одессы трофей, недавно типографию с такими «хлопнули» – и ироничным басом веско заявил одевающейся девушке:

– Пойду с мужиками посижу.

– А я тогда к подружкам! – изобразила она предельно легкомысленный тон.

Поржали и покинули купе. Пойду к Хилю и дяде Вите – давненько не виделись, чтобы вот так, в нормальных условиях, когда можно просто спокойно поговорить ни о чем. Виталина отправилась в противоположную часть вагона, откуда, из приоткрытой двери купе, доносился очень вкусный и мелодичный смех – не скучают дамы, радуются гастролям. Постучав в нужную мне дверь, получил разрешение войти и умилился – будущая звезда мирового масштаба лущила вареные яички, пока дядя Витя разбирал на запчасти вареную курочку. Ну наконец-то хоть что-то по-настоящему «поездатое!».

– А кому чаю? – очень в тему нарисовалась проводница.

Что ж, иногда немного попутешествовать по земле тоже прикольно! Все будет хорошо – не можем же мы с Вилкой сдохнуть спустя жалкий год моей активной попаданческой деятельности?

Ведь не можем?

Глава 4

– Пожа-а-ар!!! – разбудил меня среди ночи панический вопль, и почти сразу раздался визг колес, а инерция попыталась сбросить меня с верхней полки – тщетно, потому что если где-то есть ремень безопасности, Сережа обязательно пристегнется.

Зато с третьей, предназначенной для багажа полки посыпались вещи.

– К стене! – услышал я Вилкину команду и послушно подвинулся.

Девушка запрыгнула ко мне, вжав в стену, и, получается, прикрыв собой от потенциальных штурмующих палату нехороших людей – вон, в полумраке видно, как она дверь в купе выцеливает.

Вот стоило в Польшу въехать и сразу началось! Лежать было скучно, а трогать Вилочку за мягкие места и отвлекать разговорами в такой ситуации не стоит, поэтому простаивающий мозг сам по себе начал вспоминать об особенностях нашего вагона – он не советский, а международного стандарта сообщения RIC.

Отличается повышенной шириной полок, наличием в купе розеток – непонятно зачем они во времена отсутствующих мобильных телефонов, разве что фен или утюг подключать – умывальника – для доступа к нему нужно сложить столик – и вешалки, а в самом вагоне имеется простенький, но от этого не менее эффективный душ. Вешалка для полотенца в этом самом душе находится снаружи – после помывки приходится за ним вылезать, и мне вчера повезло увидеть не самый важный, но очень приятный кусочек нашей кубинки. Хороший вагон, в общем, мне нравится. А в вагоне-ресторане нас кормили вкуснейшим цыпленком табака.

Спустя пару минут, в течение которых я косился на задернутое шторкой окно – если пожар настоящий, придется в него вылезать – а поезд окончательно остановился, в дверь постучали «КГБшным» ритмом. Виталина и не подумала расслабиться!

– Верни колбасу, я все прощу, – через дверь процитировал ночной гость дяди Витиным голосом.

Вилочка щелкнула предохранителем: