Самый лучший комсомолец. Том 1

– Ага, он! – «шпионским» шепотом подтвердил информатор, указав на курящего беломорину черноусого высокого пузатого мужика лет за тридцать в сером плаще и кепке, стоящего под расцветающей у подъезда рябинкой.

– Просто образец подозрительности! – оценил я. – Благодарю за прекрасную работу, агент Рыжий!

– Служу Советскому Союзу! – шепотом козырнул Рыжий и посмурнел.

– Да, в машину, – мягко кивнул я ему.

– Ладно, – буркнул он и пошел к транспорту.

– Видел? – спросила Вилка.

– Реакцию базового пионера на тебя?

– Да.

– По сути тоже самое! – хохотнул я. – Стой тут, а я пойду куплю фоточку. Можно?

– Иди, – разрешила она и погладила на прощание по щеке.

Вдохновляет!

– Здравствуйте, дяденька! – обратился я к советскому торговцу порнухой.

Бывает же!

Щурящийся на солнышко дяденька не обратил на меня внимания.

Тьфу ты!

Помахал руками, он перевел взгляд на меня, и я не без смущения проделал совершенно однозначные движения рукой.

Ухмыльнувшись, дяденька кивнул и пугающе распахнул плащ.

Фух – одет в брюки и свитер, а на плаще в прозрачных карманах развешаны открытки.

– «Пять?»

Он кивнул.

Достал полтора десятка разных «моделей», отсчитал офигевшему мужику деньги и показал:

«Люблю я это дело!».

Продавец порнухи несовершеннолетним беззвучно гоготнул и показал мне большой палец.

– На удивление приятный мужик, – доложил я обхохатывающейся у выхода из арки Вилке.

Утерев слезинку, она показала мне большой палец и снова сложилась пополам, закрыв рукой сдавленно хохочущий рот.

– Я очень рад, что тебе весело, – улыбнулся я ей.

– Угу, я знаю, – шмыгнула носом она.

– Однако ситуация на самом деле страшная: подозрительный глухонемой человек торгует порнографией у всех на глазах в любых объемах. Причем качество – потрогай, – выдал Вилке открытку. – Фабричное!

– Большая фотолаборатория или сразу типография, – задумчиво кивнула она. – Пойдем допрашивать инвалида?

– Пойдем допрашивать инвалида, – согласно кивнул я. – А что поделать? Нам он не интересен, нам нужны те, кто выше. Ты его немножко попугай, а я предложу пять тыщ – пусть в Сочи едет, например.

– Это много! – «открыла» она мне глаза.

– Если сможешь сторговаться на меньшее без членовредительства – разницу отдам тебе, на оперативные расходы.

– А давай! – не стала стесняться Вилка, и, на ходу вынимая красную корочку, пошла к глухонемому.

– Дай позырить! – тихонько простонал Вовка сквозь опущенное заднее стекло.

Отдал ему открытки – ребенку же интересно! – и двинулся за Вилкой, активно жестикулирующей на порнографа:

«…яйца отрежу».

Мощно!

Бледный мужик прожестикулировал:

«Я инвалид! В прокуратуру пойду!»

«Сто рублей!» – пожадничала Вилка.

«Триста!» – от души запросил глухонемой.

Сошлись на ста восьмидесяти, и «ни рублем больше!».

«Товар приходит из Одессы – больше ничего не знаю» – получив оплату, щедро наделил нас информацией глухонемой.

Виталина страшно на него посмотрела, и он разразился длинной «речью» с обилием имен, кличек и должностей – никого старше лейтенанта.

– Пошли, – развернулся я и пошел к выходу из арки, краем глаза глядя как глухонемой смывается через противоположную арку.

– Нужно вызывать БХСС, – предложила девушка разумный путь.

– Усиливаться надо, но по-другому! – одобрил я, выбрав слабоумие и отвагу, и пошел к телефону.

Набрав номер, назвал секретарю Щелокова четыре выданных мне министром цифры, и меня соединили.

– Николай Анисимович, здравствуйте, это Сергей Ткачев беспокоит! – бодро оттарабанил я в трубку. – Я тут целую мафию нашел, Всесоюзного масштаба.

– Что-о-о? – протянул он.