Звездные облака. Часть вторая. Система Рыжего карлика

– Прекрасный Искусственный Повар. Это был робот, выполняющий, кроме всего прочего, функции повара. В первое космическое путешествие мы с ним летали вместе в составе прославленного экипажа.

– Расскажите, расскажите, – зашумели лицеисты.

– Хорошо. После перемены.

Приключения космолета «Аврал»

2082 год, утро 9 ноября

Рано утром 9 ноября 2082 года весь мир потрясло трагическое известие. На краю Солнечной системы при пересечении орбиты планеты Нептун взорвался межпланетный корабль дальнего действия, управляемый восемью профессиональными космонавтами. В восемь часов утра все средства массовой информации объявили о трагедии, последовавшей в результате аварии, возникшей на корабле. Все увеселительные программы были отменены. Объемное телевидение показывало героев, погибших при выполнении своего профессионального долга. Рядом со зрителями в парках, театрах, в жилых секторах прогуливались веселые парни и девушки, которым посчастливилось стать участниками первой экспедиции на самый край Солнечной системы. Увы, это были лишь голограммы тех, кто погиб несколько часов тому назад там, на расстоянии более четырех миллиардов километров от Земли, там, где Солнце светит, как маленький шарик размером в мячик от настольного тенниса, согревая своими лучами в тысячу раз слабее, чем на Земле.

Люди узнавали космонавтов. Ведь совсем недавно, всего год назад, эти веселые молодые ребята приветственно махали им с экранов телевизоров и заверяли о том, что порученные им задачи они обязательно выполнят. Командир корабля, восьмидесятилетний «космический волк», избороздивший на своем веку множество космических дорог, участник строительства первых обитаемых станций на Луне и Марсе Арсений Георгиевич Василенко обращался тогда к зрителям: «Земляне, мы гордимся доверием, которое вы оказали нам. Эта экспедиция будет важным шагом освоения человеком всей нашей Солнечной системы. Для меня это главная, но, к сожалению, последняя экспедиция. Имейте в виду – я везунчик. А это значит, что мы свою задачу выполним и благополучно вернемся».

По телевидению делились своими впечатлениями люди, которые в семь часов утра наблюдали, как вспыхнула и погасла яркая звездочка в космической бездне. В десять часов председатель Совета по космическим исследованиям доложил в средствах массовой информации обстоятельства трагедии: «В два часа десять минут на корабле произошло нарушение системы дозирования дейтерия в камеру синтеза водорода. В рабочем режиме движущей силой корабля является дейтерий, который поступает в камеру синтеза дозами в миллиграммы. Причиной сбоя системы дозирования могло послужить столкновение корабля с метеоритом. За счет резкого увеличения объема рабочего вещества, поступающего в камеру синтеза, корабль получил резкое ускорение. Одновременно вышла из строя система контроля работы атомного реактора, выполняющего функцию энергетического жизнеобеспечения корабля. Резкое повышение температуры реактора грозило взрывом радиоактивных компонентов, что, в свою очередь, могло привести к неуправляемой реакции синтеза водородных запасов для двигателя корабля. Робот остановить процесс дестабилизации системы работы реактора не смог. В нашу сторону электромагнитным способом была направлена информация о случившемся. Эта информация поступила к нам только в шесть часов тридцать минут за счет большого расстояния между кораблем и Землей. Командир корабля передал управление одному из своих помощников и дал команду экипажу покинуть корабль, а сам двинулся в ядерный реактор. Этот несовместимый с жизнью поступок позволил остальным семерым космонавтам оставить корабль на тактическом аварийном космолете. Через полчаса произошел взрыв, который был зафиксирован нашими средствами наблюдения космоса в семь часов по Гринвичу. Информации по безынерционной и по электромагнитной связи с аварийного космолета не поступало. Предположительно космолет погиб в лучах взрыва корабля. Этот взрыв, подобный взрыву сверхмощной водородной бомбы, можно оценить в пятьдесят гигатонн тротила, то есть в тысячу раз мощнее взрыва водородной бомбы, взорванной сто двадцать лет тому назад на Земле. Тем не менее, все средства наблюдения, в том числе и безынерционная связь, включаются в поиск аварийного космолета».

После этого выступления атмосфера Земли наполнилась траурной музыкой. По объемному телевидению показывали участников экспедиции, их детство, жизненный путь. Вот Арсений Георгиевич Василенко – участник первых шагов в строительстве подземной базы на Марсе, а затем подледной базы на спутнике Юпитера Ганимеде. В то время ему было всего сорок лет, но он уже обладал большим опытом пилотирования космических кораблей. А вот энергичный Николай Григорьевич Красовский, освоивший за свои сорок пять лет почти все профессии космонавта. Пилот, астроном, электромеханик, главный специалист по эксплуатации двигателей на базе синтеза водорода в гелий – вот далеко не полный перечень его специальностей. Рядом с ним улыбающийся Юрий Федорович Смирновский – космонавт, пилот высшего класса. А вот всегда улыбающийся молодой пилот тактических средств перемещения в космосе, в атмосфере, а также водитель средств передвижения по поверхности космических объектов, шутник и балагур, двадцатипятилетний Александр Андреевич Павлов или просто Шурик. Всегда серьезный радиофизик Вадим Аркадьевич Зорин и молодая девушка Машенька – Мария Ивановна Поплавская – химик, биолог и по совместительству бортовой врач, в свои двадцать три года уже заслуженный мастер спорта – авиатор. И, наконец, еще две женщины: убеленная сединами доктор наук, специалист-астроном Эсфирь Яковлевна Флаксман и Ольга Евгеньевна Соболева – агроном и животновод.

Картины жизни космонавтов сменяли одна другую, убеждая зрителей в том, что Совет по космическим исследованиям неслучайно выбрал именно их для участия в ответственной экспедиции.

Трагедия за орбитой планеты Нептун

Корабль «Система-1» успешно выполнял программу. К моменту его запуска со сборочной станции на Луне почти все планеты Солнечной системы и их наиболее интересные спутники уже избороздили различные ползающие по поверхности, летающие в атмосфере и вгрызающиеся в грунт механизмы. На основе накопленных материалов готовилась теоретическая база прямого освоения космических объектов Солнечной системы. Однако, принятие решений об освоении планет и их спутников принималось только после посещения их непосредственно людьми. С этой целью и была предпринята экспедиция на корабле «Система-1» к самой далекой планете Плутон.

Время старта корабля было рассчитано так, чтобы пересечь орбиты Юпитера и Сатурна в непосредственной близости от этих планет с высадкой группы космонавтов на самый крупный спутник Сатурна Титан. Далее предстоял полет по дуге к Нептуну с изменением направления движения почти в обратную сторону относительно стартового направления, с разгоном до скорости в десять тысяч километров в секунду. Затем перемещение по инерции и, наконец, торможение – с тем, чтобы, потеряв скорость, приблизиться к Плутону с его спутником Хароном, находящимися почти в самой удаленной точке эллиптической орбиты вокруг Солнца. На месте следовало принять решение о возможности и целесообразности посадки на эту планету тактического космолета с людьми с целью проверки данных, полученных автоматами при изучении поверхности, недр и газовой атмосферы планеты.

Космонавты успешно выполнили почти все запланированные задачи. Вышли на орбиту вокруг Юпитера и с помощью тактического беспилотного космолета отправили на спутник Юпитера Ганимед уникальное оборудование для строящейся подледной базы: семена растений с Земли для оранжерей, новейшее оборудование, медикаменты и многое другое.

Достигнув Сатурна, корабль вышел на орбиту вокруг Титана на высоте несколько тысяч километров и направил экипаж тактического космолета на его поверхность. Атмосфера красно-оранжевого цвета оказалась совершенно непрозрачной для видимого света. Наблюдение поверхности велось с помощью радиолокационных средств. Атмосфера оказалась значительно мощнее Земной. Обращаясь вокруг Титана, космолет постепенно приближался к поверхности, усеянной многочисленными морями и озерами жидкого метана и этана, над которыми возвышались горные образования из водяного льда, метана и других затвердевших газов.

На одной из возвышенностей, рядом с ледниковым хребтом высотой в километр, космолет совершил посадку, и началась выгрузка рабочего оборудования будущей станции. Давление двухсоткилометровой атмосферы, состоящей в основном из азота с добавлением аргона и метана, составляло величину в полторы атмосферы. Поверхность на глубину в сотни километров состояла изо льда. Группа из трех космонавтов, несмотря на тяжелые скафандры, непривычно подпрыгивала в условиях силы тяжести, в семь раз меньше Земной. На поверхность выбрались два робота, которым предстояло посвятить себя строительству обитаемой станции. Выгрузили портативную атомную электростанцию, средства перемещения по поверхности спутника и в его атмосфере, средства связи. Заработала машина, вырубающая глубокую пещеру в вертикальном сколе горного хребта. Когда все оборудование оказалось под километровой крышей льда, космонавты вернулись на корабль. Дружная пара роботов, периодически подпитываясь от электрогенератора, приступила к долгосрочной работе по расширению своего обиталища. Высадка на Титан показала, что, несмотря на очень низкую температуру минус 180 градусов по Цельсию, на этом спутнике можно создавать базу, подобную базе на Ганимеде, о чем и были направлены материалы на Землю.

Затем путь корабля лежал сначала к Урану, расположенному под прямым углом к первоначальному движению корабля, и далее к орбите Нептуна с его замечательным спутником Тритоном. Корабль за две недели покрыл расстояние до Нептуна, догнав его по его орбите, разогнавшись при этом до скорости в десять тысяч километров в секунду. Экипаж сделал несколько снимков поверхности Тритона, состоящего из водяного льда и затвердевшего азота, после чего продолжался полет к последней планете Солнечной системы.

За орбитой планеты Нептун начинался пояс Койпера, состоящий из астероидов и большого количества малых тел.

Теперь целью экспедиции была самая малая планета Солнечной системы – Плутон, обращающийся по вытянутой эллиптической орбите вокруг Солнца за 248 лет. В настоящее время он перемещался в сорока годах полета от максимальной точки удаления (афелия), которая находилась в семи с половиной миллиардов километров от Солнца. Кораблю предстояло пролететь некоторое время по инерции с выключенным двигателем, затем в режиме торможения еще несколько миллиардов километров вдогонку за Плутоном. Конечно, можно было бы дождаться, когда Плутон окажется в ближайшей точке от Солнца (перигелии), но ждать пришлось бы 160—165 лет. Планета обращалась вокруг Солнца по орбите со скоростью всего около пяти километров в секунду.

После того, как корабль перешел на режим торможения, он неожиданно попал в зону разреженного облака мелкого льда. Лазерные пушки непрерывно расстреливали крупные ледяные метеориты. Электомагнитная защита расшвыривала мелкую взвесь в стороны. Скорость корабля была очень высока, и автоматизированные средства защиты, реагируя на крупные объекты, не успевали зафиксировать мелкие частицы. Командир корабля приказал включить максимально возможное для людей торможение. Каждый из космонавтов стал в три раза тяжелее. Через час опасность миновала, и корабль вновь перешел к обычному торможению с ускорением в десять метров в секунду за секунду, соответствующему силе тяготения на Земле. И в это время раздалось несколько щелчков. Корабль пронзили достаточно тяжелые метеориты. Индикаторы состояния основного двигателя показывали нарушение системы дозировки дейтерия с увеличением поставки его в камеру синтеза. Синхронизация пульсации лазерного поджига плазмы с подачей тяжелого водорода нарушилась. Сразу же возникло повышенное торможение корабля, сопровождающееся сильными толчками. Появилась угроза разноса, а потом и разрушения двигателя. Одновременно зазвучал сигнал опасности выхода из строя средств управления компенсирующими стержнями атомного реактора, предназначенного для жизнеобеспечения корабля. Температура в реакторе стала увеличиваться. После одного из толчков зазвучал предупреждающий сигнал утечки в первом трубопроводе жидкого металлотеплоносителя реактора, что, по-видимому, привело к разрушению его оболочки. Автомат-оператор попытался срочно опустить в рабочую зону реактора аварийные поглотители, чтобы заглушить его работу. Но автоматика не сработала. Для того, чтобы опустить замедляющие реакцию компенсационные и аварийные стержни, в рабочую зону был направлен робот по ремонту электромеханического оборудования. В условиях крайне повышенной радиации робот просуществовал полминуты и вышел из строя, не выполнив задания.

Ситуация назревала катастрофическая. И командир включил сигнал экстренного сбора. Во всем корабле по радиосвязи прозвучал его голос:

– Внимание! Аварийная ситуация! Всем срочно покинуть корабль на аварийном космолете «Аврал». Командиром назначаю вас, Николай Григорьевич. Если все будет в порядке, вернетесь. Срок пять минут. Набирайте максимальную скорость удаления от корабля.

– Арсений Георгиевич! А вы? – прозвучал голос Николая Григорьевича.

– Прощайте, ребята. Время пошло.

Через пять минут, преодолевая возросшую искусственную тяжесть, космонавты разместились в аварийном космолете, и он ушел в сторону от корабля, набирая скорость. Командир выверил направленность пучка электромагнитного сигнала в сторону Земли и передал срочную радиограмму о происшествии. Включать безынерционную связь для прямого разговора с диспетчером на Земле было уже некогда. Командир разблокировал вход в помещение реактора и вошел в смертельно опасную зону. Рядом лежал робот. Его электронная система управления вышла из строя от мощной радиации.

«Вот когда нужен живой человек, – подумал Арсений Георгиевич. А потом сказал себе: – Пока он живой». Обнаружив разрушение в системе реактора, он попытался разобраться в нарушении системы управления перемещением стержней, но было уже поздно. Механизмы, обеспечивающие перемещение компенсационных и аварийных стержней, не поддавались механическим усилиям.

«Все ясно, – подумал командир, – ТВЭЛы расплавились, пространственную решетку повело. Выброс неизбежен. А может быть еще и хуже – взрыв». Очередной рывок корабля бросил Арсения Георгиевича на раскаленную стенку оболочки реактора. Встать он уже не мог. Радиация была запредельная. Последняя мысль, которая мелькнула в голове: «Только бы ребята успели, а я все, уже отлетался».

На аварийном космолете «Аврал» (Из Солнечной системы без средств управления)

Приказ есть приказ. Экипаж корабля в количестве семи человек разместился в аварийном космолете. Космолет стал удаляться от корабля. Все дальше и дальше.

– Всем, кроме пилота Смирновского, сосредоточиться в непосред-ственной близости от поглощающего экрана ядерного реактора, – приказал Николай Григорьевич, – Смирновскому включить четырехкратную нагрузку двигателя.

Группа во главе с и. о. командира укрепилась поясами безопасности у толстостенного поглощающего экрана, уперев в него спинки кресел. Пилот включил ускоренный режим разгона, и космонавты почувствовали, как их все сильней и сильней вжимает в кресла. Когда вес каждого достиг учетверенной величины привычного веса на Земле, дышать стало тяжело, руки с трудом отрывались от подлокотников, кровь отлила от лица, веки с трудом смыкались. Космолет наращивал скорость, чтобы как можно дальше удалиться от корабля. Юрий Смирновский, не доверяя своим способностям выдерживать длительные гравитационные перегрузки, включил систему автоматического отключения двигателя. Двигатель должен был в течение двух часов разогнать космолет и затем медленно уменьшить ускорение.

Прошло десять минут, и на пульте управления зажегся красный тревожный глазок опасной ситуации. Кому-то из экипажа стало плохо. Юрий уменьшил тягу двигателя, и частота подачи микроскопических порций дейтерия в камеру синтеза водорода автоматически снизилась до величины, обеспечивающей искусственную гравитацию, равную земной. Космонавты вздохнули с облегчением. Выяснилось, что Эсфирь Яковлевна потеряла сознание. Сработал сигнал опасного состояния ее организма с передачей информации на пульт управления. Маша сделала ей тонизирующий укол. Эсфирь Яковлевна очнулась.

– Продолжайте разгон, – сказала она, – я справлюсь. Сделайте мне двойную дозу тонизирующего.

И снова нагрузка увеличилась. Только теперь не в четыре, а в три раза. Через десять минут пилот сбавил на минуту ускорение и затем снова включил двигатель на тройную нагрузку. Прошло уже двадцать семь минут. Космолет уходил от корабля, увеличивая скорость на тридцать метров в секунду за каждую секунду. Надежды на то, что командир корабля выжил, не было. Всем было ясно, что он погиб. Но у космонавтов теплилась надежда, что ему удалось заглушить работу реактора и двигателя, и тогда один из участников экспедиции приблизится на дисколете к кораблю, войдет в него, и, в случае безопасности, начнется работа по восстановлению системы управления двигателем.

– Наблюдаю через задний телескоп движение корабля, – сообщил пилот, с трудом выговаривая слова, – двигатель работает в предельном режиме торможения.

Надежды на возвращение на корабль рухнули. Теперь осталась одна надежда: лишь бы не рвануло. Через тридцать минут после того, как космолет покинул корабль и расстояние между ним и кораблем составляло порядка пятидесяти тысяч километров, массивную крышку атомного реактора корабля сорвало, освободив стержни радиоактивного материала от замедлителей реакции. Рабочая зона реактора превратилась в атомную бомбу. В адской температуре расплавились баллоны с жидким дейтерием, превратив корабль в водородную бомбу огромной мощности.

Произошел взрыв. Гигантский огненный шар осветил, кажется, всю Вселенную. Шар стремительно разрастался, сжигая все на своем пути. А за огненным фронтом распространялся фронт радиоактивного излучения, пронизывая все живое и неживое. Волна фотонов через доли секунды после взрыва достигла космолета, и, если бы он не успел уйти на достаточное расстояние, сожгла бы его, превратив в раскаленный газ. Мощный поток радиации ударил в космолет со стороны двигателя. Но основной состав экипажа был защищен от него мощной броней защитной стенки реактора, и только Альберт Смирновский получил значительную дозу радиации.

Раздались хлопки сгорающих предохранителей электронных систем управления космолетом. Сработали наиболее устойчивые к перегрузкам средства управления аварийными стержнями реактора. Реактор оказался в режиме охлаждения. Основной двигатель синтеза дейтерия в гелий перестал работать. Свет погас. Только что мучившая людей тройная весовая перегрузка перестала существовать, и они повисли в воздухе. Через несколько секунд сработала аварийная система электрообеспечения. В космолете стало снова светло.

Когда члены экипажа пришли в себя от пережитой физической и психической нагрузки, Николай Григорьевич распорядился:

– Маша, займитесь Юрием Федоровичем, организуйте восстановительные процедуры. Александр, замените Смирновского за пультом управления. Вадим Аркадьевич, срочно со мной в сектор управления и связи.

Необходимо было немедленно связаться по безынерционной связи с Советом по космическим исследованиям на Земле. В условиях отсутствия силы тяжести Вадим Аркадьевич беспомощно махал руками и ногами в воздухе. Николай Григорьевич оттолкнулся от плоскости, которая раньше называлась полом, уцепил на лету Вадима Аркадьевича, и они вместе, вращаясь, полетели в выбранном направлении.

В секторе управления космолетом их ожидало разочарование. Оказалось, что все системы управления вышли из строя из-за мощного радиоактивного излучения. Осталась действовать только резервная цепь освещения, питающаяся от аккумуляторов. Космолет двигался по инерции, с большой скоростью в десять тысяч километров в секунду, в направлении к Плутону и далее через опасную зону Койпера в открытый космос.

– Что будем делать? – спросил Вадим Аркадьевич.

– Необходимо в первую очередь детально обследовать космолет, – ответил Николай Григорьевич, – разобраться, что из элементов управления вышло из строя, а что осталось работоспособным. И как можно быстрее. В вашем распоряжении все, кроме пилота. Сможете?

– Я понял. В первую очередь надо оживить ядерный реактор. Если это удастся, сможем наладить электромагнитную защиту, связь, оранжерейное хозяйство, а потом и регенерацию воздуха и воды.

– Хорошо. Действуйте, а я пока займусь проверкой всего остального, в том числе состоянием элементов магнитной камеры основного двигателя.

На ревизию состояния космолета ушло полтора дня. Оказалось, что волна радиоактивных частиц, пройдя сквозь космолет, вырубила большинство полупроводниковых элементов управления системами космолета. Но не все. Часть элементов, защищенная мощными поглотителями, сохранилась, и Вадим Аркадьевич, используя свой огромный опыт конструирования ядерных реакторов малогабаритных электростанций, смог, наконец, доложить командиру:

– Все в порядке. Печка разгорается.

Это была первая победа над безысходностью. У экипажа появилась надежда.

– Жить будем? – спросил Шурик у командира.