Туман

– Что? – не поняла Маринка.

– Соль говорю, забыл, – кивнул он на солонку, стоящую на столе.

– Ах, да… Ну, если сильно нужно, то опять зайдет, – отмахнулась Марина, словно вокруг нее летала какая-то навязчивая мысль или муха. – Кофе будешь?

– Наверно.

– Сварить или растворимый?

– Без разницы, – безразлично протянул он. Сергей все никак не мог понять грустно ему на душе или весело. Внутри него чувства плыли словно туман, сменяя друг друга одно за другим. Марина принялась насыпать и варить кофе. Все это время они молчали. Сергей смотрел в окно, и ему вновь хотелось оказаться там, среди тумана, а не здесь в этой сонной обстановке квартиры. Хотелось чистоты и прохлады свежего воздуха. Марина налила им кофе и поставила одну из чашек напротив Сергея.

– Спасибо, – сказал он, взяв чашку в руки и сделав небольшой глоток поставил ее обратно.

– Ну что ты? Решил?

– Я уже давно все решил.

– Значит остаешься?

Он молча кивнул.

– А я не могу здесь. Как ты не понимаешь этого?! Ты посмотри в окно, здесь все покрылось плесенью и мхом! Да еще этот непрекращающийся туман, он съест и этот город и всех нас. Одним словом – захолустье! Как тебе самому не противно здесь жить?! Здесь же нет никакой перспективы! Дом – работа, дом – работа, и если не водка, то диван и телевизор. И все! Ты этого разве не видишь и не понимаешь?

– А в Москве, ты думаешь лучше?

– Там хоть люди живут, а не существуют!

– Насколько я знаю, там тоже люди живут по-разному. И на вокзалах тоже живут… Знаешь, я однажды видел на Курском вокзале страшную картину, она навсегда поразила мое воображение какой-то страшной безысходной тоской. Там как раз происходила реконструкция, и вокруг вокзала сновало несколько бомжей со страшно опухшими опившимися лицами. И вот никогда не забуду одного из них! На входе стояла охрана из двух человек, а рядом с ними стояли и два полицейских. Тогда их еще, наверное, звали милиционерами. И вот этот несчастный бездомный пытался все проникнуть в здание вокзала. Конечно, и охрана и полиция имели от начальства распоряжения не допускать этого, чтобы эти несчастные и оборванные люди не смущали добропорядочных граждан своим видом. А может еще и для того, чтобы они ничего там не натворили и не совершили какого-нибудь правонарушения. Но эта страшная и жестокая картина до сих пор стоит перед моими глазами! Этот бомж пытается пройти, его прогоняют, вначале пытаясь вразумить словами, но он все равно твердо решил прорваться в здание вокзала. Тогда один из охранников не выдержал и пнул его ногой, потом еще раз, бомж упал и заскулил как раненый звереныш и, встав, машинально стал отряхаться и плакать. Так случилось, что ближе всего к нему оказался я. Он смотрел на меня таким обиженным взглядом и плакал как совершенное дитя, при этом причитая:

– Люди посмотрите, что они делают! Я просто хочу погреться! Я очень сильно замерз! Кто-нибудь заступитесь за меня! Вызовите милицию!

Вся суть заключалось в том, что полиция стояла прямо за его спиной, и вместе с охранниками зубоскалила и смеялась и, этот бродяга просто не мог этого не знать и не видеть. Ну почему тогда он звал именно милицию? Может потому что воспоминания из прошлой жизни ему говорили о том, что именно милиция должна защищать слабого и беззащитного. Быть может, это знание в нем укоренилось и сохранилось из далекого и глубокого детства. Неизвестно сколько лет к тому времени он вел такой падший образ жизни. Может быть он уже давно ни во что и ни в кого уже и не верил и именно поэтому единственное, что он мог вспомнить о безопасности и защите, это образ милиционера. Может быть того самого, который всплывал в его памяти вместе с образом матери читающей ему книжку о добром милиционере дяде Степе. Веришь или нет, но этот случай стал одним из самых ярких и поразивших мое воображение происшествий моей жизни. Ни армия, никакие злоключения и приключения моей жизни не оставили во мне столь глубокого эмоционального потрясения. У меня до сих пор, при воспоминании об этом случае сердце от жалости сжимается и кровью обливается!

Сергей замолчал и отхлебнул кофе. Марина тяжело вздохнула, потом помолчав, спросила:

– К чему ты мне все это сейчас рассказываешь?

– Не знаю…, – ухмыльнувшись, как бы извиняясь, ответил он.

– Ты хочешь сказать, что Москва это страшный и жестокий город? А у нас в городе бомжей, что ли нет? Или полиция на улицах цветы раздает и бомжей подкармливает?

– Нет, я не о том… Честно, я даже не знаю почему тебе сейчас это рассказал… Может, я просто хотел сказать, что везде есть свои темные стороны и Москва здесь отнюдь не исключение. И там есть горе и трагедии человеческой жизни.

– Допустим. Но там намного больше выбора для человека. А у нас кроме завода и работы почти нет. Мы можем найти там что-то по душе и, допустим, пойти учиться. А здесь нет никакого просвета в конце тоннеля. Один туман, который все съедает. Ну вот родится у нас ребенок и что? Какая у него будет перспектива? Сгинуть в тумане, на заводе или спиться и умереть от водки? Подумай!

– Там тоже пьют, спиваются и умирают. И здесь тоже живути радуются и…

– И красота в глазах смотрящего, – перебила она Сергея в нетерпении, – я это уже все слышала тысячу раз. В общем, если тебе хочется оставаться здесь и прозябать, то это твой выбор. Я здесь не останусь! Решай сам.

Сергей опять виновато ухмыльнулся и тихим спокойным голосом проговорил:

– Я уже все давно решил и сказал.

– Как знаешь…

Они сидели друг против друга и молчали. Каждый остался при своем мнении. Молчание затянулось и уже становилось в тягость. Сергей вздохнул.

– Ладно, я тогда пойду.

– Не останешься? – спросила Марина с некоторой надеждой.

– Нет, спасибо. У меня еще есть кое-какие дела.

Он встал из-за стола и прошел в прихожую, молча обулся и вышел из квартиры, не попрощавшись. Марина тоже не подошла проводить его, она обиженная, в негодовании осталась сидеть на кухне за чашкой уже совершенно остывшего кофе.

Сергей вышел из подъезда, и глубоко вдохнув туманного освежающего воздуха, направился в сторону своего дома. Он не поднял лица и не посмотрел на окна Марины. А она в надежде на это прильнула к стеклу, облокотившись об подоконник. Она видела, как его еле различимый силуэт поглотил туман.

– Ну и оставайся здесь, в этом проклятом городе, с этим проклятым туманом! – выдохнула она со злобой, рассердившись на него.

А Сергей брел сквозь туман без мыслей, чувств и эмоций. Он оставил их там позади себя, у Марины. Он шел не спеша, смотря себе под ноги на асфальт, иногда поднимая свое лицо, чтобы оглянуться вокруг и понять где он находится. Вот впереди показалась остановка, на ней стояло несколько силуэтов, а прямо за ней на клумбе толклись охая и ахая две женщины. Сергей подошел к ним. Они стояли возле открытого колодезного люка и смотрели вглубь.

– Что произошло? – спросил он их, озабоченно.

– Да вот собачонка провалилась! Как она туда попала, ума никак не приложим?! Слышите, как жалобно скулит?!

Сергей прислушался и действительно услышал жалобное скуление.

– Проклятый туман! – проговорила одна из женщин уже много раз слышанное сегодня за день Сергеем словосочетание. – Даже собачка бедная в таком тумане яму не заметила!

– Причем здесь туман? – недовольно буркнул Сергей. – За колодцами нужно следить и открытыми не оставлять. Так и человек упасть может или того хуже какой-нибудь ребенок туда может упасть.

– Тоже верно, – охотно, согласилась одна из женщин.

– Может вы, попробуете как-нибудь ее оттуда достать? – спросила его другая.

– Конечно, попробую.

И Сергей, увидев лестницу, стал спускаться вниз, осторожно нащупывая ногой ее ступени. Вскоре он увидал и собачонку, это была молодая дворняга, почти еще щенок со смешными завитушками шерсти на голове, которые все промокли и свалялись на лбу в жесткие клочья. Собачонка увидев Сергея, заскулила еще громче. Она почти по самую голову была в холодной воде, и лишь голова, да две лапы, которыми она держалась за железную трубу, торчали на поверхности. Сергей, держась одною рукою за лестницу, другой, нагнувшись, ухватил собачонку за шиворот. Она, взвизгнув испуганно замолчала. Он, быстро перехватываясь одной рукой, поднялся наверх и когда его голова, показалась из колодца, вслед за этим поднял и поставил на землю и собачонку. Которая, тут же хорошо и изрядно отряхнувшись, так что обдала женщин и голову Сергея холодными каплями воды, еще раз напоследок пару раз проскулив и пригибаясь к земле опасливо поглядывая на Сергея и женщин, вдруг ни с того ни сего кинулась от них прочь.

– Ой, глупая! Мы же тебя спасали?! – засмеялись женщины. – Спасибо вам, молодой человек, что выручили! Мы уж почти час здесь стоим и кого только не просили, никто не захотел помочь!

– Ничего. Делов-то!

– Ой, и не говорите, сейчас никого ни о чем просить нельзя! – заголосили они в один голос. – Спасибо, вам!

– Ничего, – повторил Сергей, – мне было не трудно.

И быстрее поспешил прочь, чтобы больше не слышать благодарных тирад и роптания на бессердечность окружающего мира. Вскоре он добрался до дома. Сняв с себя верхнюю одежду, лег на диван, и, утомившись от всего пережитого за день, крепко заснул. Сергей не знал, сколько он проспал, но когда зазвонил телефон, на улице было уже темно.