Добро. Вторая часть

Находясь рядом с домом, а абстрактно, рядом с землей. Я любил поболтать. Разгоняя одну букву до алфавита, а потом, до множества книг всего человечества.

Было ясно, что я создал дом, как портал. Но, как ленивый программист, не стал заморачиваться с детализацией. Что послужило разумным крахом. – Несоответствием земной реальности. А при первом знакомстве земного разума с разумом нового мира, получилась одна только жестикуляция. Без знания языков.

– Хотя, ты знаешь, – сказал я, – хорошо, что все так неловко! Если все свершиться в один миг, и этот миг раскроет, что он вечность, то любой разум, любых миров растворится в этой вечности. – Все свершиться в один миг! Так что, находясь в новом мире, я немного завидую людям, ведь они могут долго считать то, что, по сути, одно целое, и очень быстрое.

Мы рассмеялись. В новом мире не было сурового осознания неизбежности малого, как большого. Мир был новым, волшебным. И там все творилось просто так. И разуму не зачем было убегать от того ужаса, который он сам же придумал.

– Привет, – прозвучал голос вдали.

– И ты здесь! – Ответил я. – Рад тебя слышать родной.

Я увидел волшебный песок, он неистово сверкал невидимыми глазами. Которые, по мере его приближения к дому, стали визуально проявляться. И даже моргать.

– Конечно! – Кричал радостно песок. – Как я не встречу лучшего друга?

На этот раз, по прибытию в новый мир, я настолько ликовал, что передо мной открылись новые возможности. Как и на земле, мое восприятие разродилось множеством. Теперь я мог видеть, не только одного из своих друзей, но и всех сразу. В пустыне уныния стояли три собеседника, новый мир, волшебный песок, ну, и я.

Глубинный новый мир, – само восприятие, делал меня единым существом. Я являлся и песком, и миром, и собой. Порождая творения, я отдавал им авторство внутри себя.

Здесь же, недалеко с домом – порталом в иные миры, я мог видеть их, практически материально. Не голоса исходили из меня. А именно, реальные существа общались со мной.

– А где твой дружище, маленькая копия тебя, что постоянно перебивает наши беседы? – Спросил я у песка, изображая наигранную ревность.

– Он творит! – Ответил песок. – Кто-то же должен созидать новый мир, пока мы здесь болтаем.

Это напомнило мне ситуацию на земле. Мы были бизнесменами первопроходцами, которые подняли бизнес с нуля. Даже ремонт помещения, изначально, делая своими руками. А теперь, мы находились в переговорной, где собирается только высшее руководство, уже разросшейся фирмы.

– Ты его всему научил? – Спросил я.

– Ты же знаешь, – ответил песок, – Сын отцовскому делу учиться быстро.

– И кто здесь папочка? – Обходя его, я пытался указать на себя.

– Я конечно! – Гордо ответил волшебный песок.

– Ну все, хорош! – Вмешался новый мир. – Я не могу это больше слушать. Папочки нашлись. Один ищет отца, прыгая по мирам. Другой скучает без своего, пока тот ищет отца. Заколдованный круг отцов и детей. А я, кто всех вас приютил, как главный папа, молчу и слушаю. Так, кто здесь папочка?

– Ты вообще молчи. – Возмутился песок. – А то запишем тебя в деды.

– Дедушка! – С улыбкой съязвил я.

– Да. – Продолжил волшебный песок. – Где же твой тогда правнук? Почему его не навещаешь. Маленькая медузка целыми днями строит твой быт. А ты там, где-то прохлаждаешься. Наверно, караулишь у дома нас, чтобы языками почесать.

– Ну конечно! – Ответил мир, раскрывая себя оправданием. – Вы таракашки перерыли меня с головы до ног, пока главный художник шарится по черным комнатам, не зная, где выход.

– Так, – возмутился я, будто меня застукали в моей профнепригодности. – Я изучал структуру. Познавал то, что нам всем в дальнейшем пригодиться.

– Кому это нам? – Спросил песок. – Нам и здесь хорошо. Мы не собираемся летать по мирам, где неизвестно, что может случиться.

– Вот, вот! – Крикнул мир, как будто совсем перешел на человеческие эмоции. – Вам и здесь хорошо! Им тут хорошо. А папой меня признавать не хотят. Сейчас вам с бабочкой-медузкой, с разнообразными ручками, я выпишу билет в другой мир. И тогда вам потребуются навыки перемещения. Будете, все втроем шкрябаться в черной комнате, пока щель не поглотит вас.

– И вовсе я не шкрябался. – Обиделся я, возможно полюбив обиду, отпуская юмористическую составляющую нашей беседы. – Я же поясняю, я изучал сложные алгоритмы перемещения. Которые вам, болтунам, никогда не понять.

– Кому, это вам? – Крикнули они оба. – Процесс мироздания, уже несет в себе абсолютно все алгоритмы, что только существуют.

Я отвернулся, и направился к дому.

– Давай, давай, – крикнул вдогонку мир, – поковыряй оконную щель. Может быть на этот раз окно откроется, и ты вывалишься из него, в него. Еще в какое-нибудь окно, не отличающееся от этого. Но не забудь, ты всегда будешь искать меня. С меня все началось. А соответственно, папу нужно искать, начиная с меня.

Они растворились в пространстве.

Я шел и думал, что насколько портал сквозит эмоциями миров. Именно, миров, а не только земли. Ведь на земле, я не вел себя так. Только в переходные моменты, когда разум начинал скучать по общению. А это было большой редкостью. Скорее всего, по внутреннему состоянию, я больше походил на новый мир. Где все, есть – любовь. Тишина и спокойствие.

– Хотя, кого я обманываю? – Подумал я, когда совсем близко подошел к дому. – Я, как и любой человек, да и наверно, как любое существо миров, постоянен в своем разнообразии. Иными словами, я хаос мироздания. А возможно, я все тот же фантазер, и валяюсь у себя на кровати в квартире, на земле, и спорю сам с собой. И спор вытек из дружеской беседы.

Странно, я все это говорил, но находился в своих мыслях абсолютно серьезно. Прогоняя их по многу раз, и обсасывая, каждую по отдельности. Мне даже и в мою полупрозрачную голову не приходило, что нужно относиться ко всему с юмором, без важности.

– Теперь я понимаю! – Сказал я. – Почему папы здесь нет. Он наверно понял, что, оставаясь в созданном, ты возвращаешься назад, в старое. И новый мир, впоследствии, стал еще одной его личностью. Как земля и люди, для тамошнего бога. Новый мир хорошо умеет успокоить человеческое сердце, показывая сквозь всех, что ты, и есть – все. Но ему, как и любому другому миру, неподвластно успокоить ум. Если только, на время.

Я шел, и нес философскую чушь. Которая не подходила ни мне земному, маленькому мальчику, ни мне новому миру, ни волшебному песку. Я настолько закружился в трубопроводе чувств, что породил новое существо.

– Благо, оно навечно останется в пустыне уныния! – Думал я, понимая о своем сотворении нового существа.

Я подошел к дому, и стал ковырять пальцем стену. Как предсказывал новый мир. У меня даже пальцы проявились так, что оказались твердыми, как на земле.

– Но новый мир прав! – Подумал я, остановив нервную привычку. И пальцы сразу же исчезли. – Искать папу нужно, начиная отсюда. И зачем весь этот диалог случился. Теперь и не поговорить ни с кем.

Я прислонился к дому. Абстрактная коробка стала трансформироваться, превращаясь в настоящий дом. От стен повеяло холодом бетона.

В тот момент я испытал самый глупый, но в тоже время, бесконечно серьезный ужас земли. По сравнению, с которым, страх в черной комнате был пустяком. Я испытал одиночество. То гадкое чувство, которое проецирует разум. Скрывая истинную правду, что унылая эмоция кормит его любовь к разнообразию.

Не то одиночество, к которому идет поэт, чтобы творить рифму. А одиночество, которое называется одиночеством. Лишь для того, чтобы его заметили, и по нему всплакнули.

Я стоял в абсолютной тишине. Мне посчастливилось успокоить все, что было внутри и снаружи меня. Мысли ушли, переживания улетучились. И для этого, я не сделал ничего. Просто стоял, и смотрел.

Небо нового мира превратилось в баночки с гуашью. Они случайно упали, и растеклись по всему небесному пространству. Эти ручейки красочной жизни стремительно двигались вперед, смешиваясь, и расширяясь в лужи радуг. Чувствовалась весенняя капель земли. Такая же праздная и живая.

Помимо того, что эти пятна разноцветья множились, они еще и расслаивались на фильтры слоев восприятия. Каждый цвет отражал еще один, но уже новый. Казалось, что можно заглянуть вглубь палитры. А в этой глубине, таилась еще одна. А внутри, еще. Еще. И так до бесконечного погружения, где даже восприятие нового мира не справлялось со своей задачей. Будто на это не хватало ресурсов операционной системы. И единственный способ увидеть этот сон поистине, был переход из сна в сон. Сравни знания, что за бесконечным отражением зеркала в зеркале, есть продолжение, в момент, когда визуальное восприятие перестает передавать эту информацию воочию.

Я и не мог себе представить, чтобы небо имело такую глубину. На первый взгляд, просто разноцветную.

Пустыня стала исчезать. Ее, словно пожирала неведомая сила. Менялся обозначенный верх нового мира, менялся и низ. В этот момент все перемешивалось, уничтожая границы сторон многогранного нового мира. Я словно вращался, не имея возможности остановиться. Как стоять, когда нет сторон? Как воспринимать себя, когда нет разделений, между тобой и миром?

Единственное место, где была дверь в другие миры, потихоньку растворялось в целом. Пустыня стала невидимой песчинкой нового мира. Именно так видно песчинку пустыни, в иллюминатор космического корабля. Бесконечная глубина палитры поглотила абсолютно все. Сон вошел в сон, бесконечно. Отражение замкнулось на отражении.

Я не ощущал себя, не чувствовал дом с окнами. Не осознавал новый мир, волшебный песок. Я забыл про поиски. Папа исчез.

Неспокойная мысль о том, что приближение портала – человеческого разума, разрушает меня, заставила новый мир самопоглотиться. Создав пустой вакуум.