Нелегал. Том 2

– Уверены? – засомневался я. – Если Джон узнает, что я их на рубли не обменял, возникнут вопросы.

Городец покачал головой.

– Наши заокеанские гости об этом точно не узнают. Да и мало ли кому ты их сдать мог? А вот если сунешься с валютой в банк, об этом точно станет известно тем, кому знать этого определённо не стоит. У нас, чай, не столица – такие вещи отслеживаются в обязательном порядке.

Я пожал плечами, отсчитал сто пять рублей и добавил к ним стопочку двадцатидолларовых банкнот.

– Держите!

Георгий Иванович начал составлять расписку.

– Что ты смотришь? – усмехнулся он. – Ты хоть деньги и не под отчёт получал, а на оперативные надобности, лучше такими вот бумажками обложиться, чем потом коллегам свою правоту доказывать. Так?

Я кивнул.

– Так.

– Рассчитаться с иностранцами выданных средств тебе хватит, и ещё что-то около сотни сверху останется. Но если что – обращайся, добавлю, – предупредил Городец и предупредил: – Активных мер по вербовке этого Джона не предпринимай. Посмотрим сначала, что он за фрукт. – Городец хрустнул костяшками сцепленных пальцев и вдруг спросил: – Вечер как провёл?

По спине пробежал неприятный холодок, но я с показной беспечностью откинулся на спинку стула и заложил ногу за ногу.

– Замечательно провёл. Просто замечательно.

– Не высовываться не можешь, да?

– Неужто были жалобы?

Георгий Иванович покачал головой.

– Пока что лишь вопросы. Но хрен редьки не слаще: их ведь не только мне адресовали. Ты даже не представляешь, в какое количество оперативных разработок разом угодил!

Я покаянно вздохнул, и майор сменил гнев на милость.

– Ладно, – улыбнулся он, – я тебя не за этим позвал. Пора с твоим распределением определяться.

Меня так и подбросило.

– В смысле?! Я ещё только на третьем курсе!

– Ну а как ты хотел? Нормальных студентов по кафедрам на третьем курсе как раз и распределяют!

– Но я же на военной…

– Индивидуальный учебный план тебя не смущает, значит? – хмыкнул Георгий Иванович. – Ну хоть немножечко? Смущает? Так вот, Петя, перед тобой сейчас открыты решительно все дороги!

– Скажете тоже!

– Ну – почти, – поправился Городец. – В пределах разумного.

Я усилием воли задавил приступ нервозности и даже нашёл в себе силы пошутить:

– А что же Альберт Павлович от определения этих пределов самоустранился? Не похоже на него.

– Не в принципах Альберта брать в таких делах самоотвод, тут ты совершенно прав, – ухмыльнулся в прокуренные усы майор Городец. – Но в этом конкретном случае он решил положиться на твой здравый смысл. Твоя жизнь, тебе её жить. Ты уже большой мальчик, через колено ломать не станем.

– Слушаю вас, Георгий Иванович.

Тот упёрся руками в край столешницы и с силой откинулся на спинку жалобно скрипнувшего кресла, помолчал миг, потом сказал:

– Есть мнение, что тебя стоит выдвинуть в исполняющие обязанности руководителя дисциплинарного комитета.

– Даже так? – удивился я. – Неожиданно!

– Ну а почему нет? – развёл руками Городец. – Неплохой трамплин для политической карьеры. Перескочишь через годик в Февральский союз, а то и сразу в горком к Стройновичу под крылышко, а там и до столичного уровня дорастёшь. Плохо разве?

О партийной карьере я никогда не задумывался, к тому же в голосе куратора послышались скептические нотки, вот и спросил:

– И какие тут подводные камни? Думаете, не справлюсь?

Георгий Иванович пожал плечами.

– Ты как секретарь комитета чисто технической работой занимался, все принципиальные вопросы Стройнович решал, и он же острые углы сглаживал. А почему? Да просто он своему месту соответствовал. Аспирант с боевым опытом и обширными связями. Ты тоже не абы кто, но должность эта для тебя на вырост. И поначалу без поддержки будет никак не обойтись, а значит, придётся брать на себя некие встречные обязательства. Долгов на тебя навешают – будь здоров! Не веришь?

– Почему не верю? – буркнул я, припомнив своё недавнее общение с проректором по воспитательной работе и его многозначительную улыбку. – Даже знаю кто. Вопрос лишь в том, так ли это плохо.

– Тебе решать, – хмыкнул Городец. – Дальше будешь слушать?

– Конечно!

– Особый дивизион, – коротко сказал куратор и замолчал, с интересом изучая выражение моего лица.

Я прикинул, как такое назначение сочетается с моими приоритетами, и расценил его вполне уместным, но всё же счёл нужным отметить:

– Командир разведывательно-диверсионной группы в чине старшего лейтенанта как вершина карьеры?

– До капитана рано или поздно дослужишься, – уверил меня Георгий Иванович. – И потом, откуда такая меркантильность? Пользу стране ты о-го-го какую принесёшь!

– Если такая необходимость возникнет, меня на это направление с любого другого в пять минут мобилизуют. Хотелось бы, раз уж есть такая возможность, и мирную профессию освоить. А то комиссуют по ранению и останусь у разбитого корыта.

Городец наставил на меня указательный палец.

– Вот! Слова не мальчика, но мужа!

Я вздохнул.

– Давайте! Выкладывайте, что напоследок приберегли!

– Если не интересна политическая карьера и нет желания поступить на военную службу, остаётся научная деятельность, – заявил Георгий Иванович и встопорщил усы в ироничной улыбке. – Ну что ты смотришь на меня? Сам же хотел с профессором Чеканом поработать! Или перехотел уже?