Артефакт острее бритвы

Дарьян и вовсе был молочно-белым, его физиономия слегка даже отдавала зеленью. Но книжник не жаловался и не роптал на судьбу. Лишь охал, когда начинало мотать из-за боковых порывов ветра, да берёг правую руку.

– Море! – крикнул вдруг глазевший в иллюминатор Ёрш.

– Ну-ка дай! – Вьюн оттёр его в сторону и зачастил: – Побережье! Порт! Южноморск!

– Скажешь тоже – Южноморск!

– А вот и скажу!

Парни обступили иллюминатор и принялись толкаться локтями, а пару минут спустя до нас донёсся звон корабельного колокола, следом послышались быстрые шаги.

– Идём на посадку! – прокричал пробежавший мимо двери кубрика матросик. – Всем держаться!

Я уселся на койке и ухватился за стойку, босяки тоже оставили в покое иллюминатор, там задержался один только Огнич.

– На воду садимся! – объявил он, прежде чем метнуться на своё место.

Миг ничего не происходило, а потом меня мотнуло, послышались плеск и скрип обшивки, но сели чище некуда. На волнах после и того сильнее закачало.

Я поднялся с койки и первым подступил к иллюминатору. Успел через толстое мутное стекло разглядеть гавань с портовыми постройками и силуэты кораблей, а потом наша шхуна легла на новый курс и поплыла в открытое море.

Стой! Куда?!

11-3

На место мы прибыли на закате, но к этому времени всем было плевать, куда именно нас везут; не волновало это даже меня. Хотелось лишь одного – поскорее ощутить под ногами земную твердь.

Качка! Нельзя сказать, будто на море наблюдалось волнение, и всё же нас откровенно мутило, лежмя лежали не только я и Дарьян, но и наши спутники. Беляна и та за весь день не наведалась ни разу. О работе с небесной силой и речи даже не шло.

Тошно, тошно, тошно… И вроде не душно, а будто воздуха не хватает. Дурнота и слабость не отпускали ни на мгновение, потом так и обливался.

Один лишь Огнич время от времени поднимался с койки, подбирался к иллюминатору и обозревал водную гладь, вот именно он нас и оповестил:

– Остров по курсу! Вроде к нему плывём…

Так оно и оказалось. Когда шхуна вошла в небольшую прикрытую фортом гавань качка стихла, но облегчения никто не испытал. Я – так уж точно. По трапу спустился, ощущая себя куском отварного мяса, и, судя по кислым физиономиям, остальным приходилось ничуть не легче. Зато матросики знай себе посмеивались. Аж зубы кулаком пересчитать захотелось.

Но нет, нет и нет. Конечно же – нет.

Я отыскал Беляну и забрал у барышни дорожный саквояж, та немедленно вцепилась в мою руку и едва на ней не повисла.

– Худо мне, – созналась девчонка.

Тогда-то я и заподозрил неладное. Вспомнил вдруг, как ломало ехавших со мной из приюта в Черноводск выпускников, обратился к небесной силе, и – ничего! Ничегошеньки!

От напряжения едва глаза не лопнули, голова и вовсе почти что взорвалась, а даже малой толики энергии в себя втянуть не сумел!

Что за напасть?!

Захотелось вдохнуть небесную силу полной грудью, но сразу опомнился и взял себя в руки.

И способностей лишился отнюдь не один я. Тут и там раздавались обеспокоенные и даже испуганные возгласы, при этом запаниковали только отсеянные абитуриенты, а вот ученики хоть и не выглядели особо довольными жизнью, но тревоги не выказывали. Что-то они такое знали…

Но что?

В этот момент на причал выехала коляска, кучер остановил жеребца в паре саженей от нас, и с сиденья поднялся пузатый дядька с окладистой бородой, одетый под стать средней руки купчишке.

– Добро пожаловать на остров Южный! – объявил он, перекрыв хорошо поставленным густым басом все разговоры, плеск волн и крики чаек разом. – Не волнуйтесь о своём колдовском таланте, никуда он не делся – вы просто покинули благословенное Поднебесье! Всё вернётся на круги своя, дайте срок!

Дарьян шумно втянул через зубы воздух.

– Ну конечно! – хрипло выдохнул он. – Сюда не докатываются небесные приливы! Нет энергии, совсем нет!

– Тише ты! – шикнул я на приятеля.

Концы с концами не сходились. Начать с того, что в бульварных листках при описании сражений с антиподами неизменно отдавалось должное заслугам тайнознатцев. Да и неспроста же нас сюда привезли! Торгаши во всём свою выгоду блюдут, а выкупать за огромные деньжищи колдунов и отправлять их туда, где они не отобьют плату за обучение и за сто лет, глупость несусветная!

– Пристань не самое подходящее место для объяснений! Вы их получите в самое ближайшее время, но не здесь! – продолжил свою речь представитель Южноморского союза негоциантов и указал на стоявшие чуть поодаль повозки. – Прошу!

Иста увлекла за собой барышень, и они забрались в коляску. Молодых людей начали распределять по телегам. Пока суд да дело, я оглядел лес мачт, присмотрелся к махинам вставших на якорь в дальней части порта пароходов и вдруг как-то разом ощутил давление жаркого воздуха, плотного, влажного и солёного, переполненного ароматами гниющих водорослей и чего-то совсем уж незнакомого.

Море! Меня не просто занесло на море, но ещё и на какой-то драный остров за пределами Поднебесья!

Чёрт побери! Ну кто бы мог подумать?!

Под заинтересованными взглядами вахтенных матросов и портовых грузчиков, мы забрались на повозки. Дарьян совсем расклеился, да и у меня самого рубаха прилипла к спине от пота, но всё же не улёгся, а сел, свесив ноги и устроив на коленях пожитки. А там и поехали.

У меня внутри кололо, резало и припекало; запястья так и вовсе явственно опухли, а унять боль и привести в норму зачатки силовых узлов мешало полное отсутствие энергии. Понемногу начала идти кругом голова, но по сторонам я всё же поглядывать не забывал. Первое, на что обратил внимание, – это на всякое отсутствие построек из дерева. Здания контор и склады были сложены из грубо отёсанного камня, двухэтажные жилые дома, выстроившиеся вдоль засыпанной ракушками дороги, – тоже. Впрочем, там уже стало не до построек. За правой обочиной потянулись торговые ряды, и всем моим вниманием завладели покупатели и продавцы.

Кого на базаре только не было! Каких только оттенков кожи и одеяний не попадалось на глаза! Чёрные, жёлтые, красновато-медные и разной степени смуглости люди в обычной одежде и нарядах из газетных карикатур отчаянно торговались, сновали по своим делам, безучастно курили, спорили и хватали друг друга за грудки, толковали о чём-то под навесами пивных, разгружали телеги с товаром и закатывали на повозки бочонки. И всё это под неумолкаемый гвалт толпы. Тут же устраивали представление балаганщики, а дальше играли уличные музыканты, в самой толчее крутился карманник, неподалёку от ворот с нарочито скучающим видом прохаживались несомненные жулики, спешил куда-то базарный охранник.

И, несмотря на всю эту мешанину, я неожиданно ощутил себя дома. Осознал как-то вдруг, что могу соскочить с повозки и раствориться в торговых рядах, только меня и видели. Не сыщут! Прибьюсь к какой шайке или даже балаганщикам, начну картишки раскидывать…

Но нет, конечно же – нет. Растворюсь и прибьюсь – это запросто, дурное дело нехитрое, только сыщут. Сыщут непременно. Да и не нужно оно мне.

Судя по вспыхнувшим и сразу погасшим глазам Вьюна и Ерша, босяков посетили ровно те же мысли, а вот Лба заинтересовало совсем другое.

– Гля! Антиподы! Живые! Обалдеть!

– Да прям! – со смешком отозвался наш возница. – Аборигены – факт! Но все присягнули Царю небесному. Антиподам на берег сходить запрещено, их и в команды особо не берут.

– Вот так дела! – присвистнул босяк и вздохнул. – Эх, мне б туда хотя б на полчасика…

– Не балуй! – предупредил его возница и похлопал по лежавшей рядом плётке. – У нас с этим строго!

Разумеется, дядьку в потёртой шляпе с обвислыми полями Лоб не испугался, но вот что у них тут всё строго, поверил. Тут и там мелькали бело-голубые мундиры стрельцов, да и портовый городок был не столь уж и велик – такой можно хоть раз в седмицу облавами перетряхивать.

Дарьян прикрыл ладонью глаза от лучей зависшего в зените солнца и пожаловался: