Нелегал. Том 1

Нелегал. Том 1
Павел Николаевич Корнев

Резонанс #6
Близится двадцатый день рождения, подходит к завершению второй курс, давно превзойдён изначальный пик сверхспособностей. И пусть до нынешнего потолка ещё расти и расти, перед тобой уже открыты все пути и дороги. Всего-то и остаётся, что определиться с выбором. Ну а ещё – не дать себя сожрать и не оказаться зачисленным в разряд допустимых потерь.

Слишком уж масштабные изменения происходят в стране. В стороне не получится остаться никому, глобальные перемены затронут решительно всех, а тебя – так и подавно. Ты уже в игре, и кто знает, получится ли удержаться на гребне волны или погребёт под собой и утянет на самое дно девятый вал проблем?

Павел Корнев

Нелегал. Том 1

Часть первая: Импликация

Глава 1

Здоровый сон – великое дело. Далеко не всякий сможет провести на ногах без малого трое суток, а уж контролировать при этом состояние внутренней энергетики, собственной и подопечных операторов, – так и подавно. Ну а если присовокупить ко всему прочему беспрестанную суету, нервотрёпку и сильнейший стресс, ситуация и вовсе получится совершенно безрадостная. И не имеет ровным счётом никакого значения, сколь ты вынослив – предел прочности есть у любого. Природу не обмануть.

Лично я не стал и пытаться. Как пришёл домой, так сразу и завалился спать, а проснулся уже только на следующий день ближе к полудню. Голова была ясная-ясная, порезы, ушибы и ожоги тоже особо не беспокоили, а вот о состоянии внутренней энергетики такого, увы, сказать было нельзя. Да и в целом самочувствие оставляло желать лучшего. Так и ломало всего.

Начал я с разминки и растяжки, затем включил грампластинку с ритмом гармонии источника-девять и какое-то время медитировал, пытаясь обрести состояние внутреннего равновесия и перенести на подсознательный уровень технику адаптации к излучению Эпицентра, от чего за время командировки в столицу успел в силу ненадобности отвыкнуть. Потом сходил в уборную на этаже, облегчился, умылся и побрился, а заодно принял контрастный душ, благо все раны поджили и в повязках больше не было нужды.

Почувствовал ли я себя после этого отдохнувшим, бодрым и полным сил?

Не совсем.

Для этого понадобилось выпить литр крепчайшего чая и смолотить оставленный для меня на кухне завтрак. Яичница подгорела, явно Попович жарил, а не его подруга, но оно и понятно: у медиков начались горячие деньки, точно на работе днюет и ночует. Пусть точная специализация Милены и оставалась для меня загадкой, но я нисколько не сомневался, что работа найдётся даже для тех, кто подвизается в чистой психиатрии. Ну а как иначе? Кое-кому из доставленных в Новинск операторов мозги вправить точно не помешает. Неспроста же некоторых весь перелёт под блокиратором держали.

Впрочем, подгорела яичница – не подгорела, никакой роли это не сыграло, позавтракал я с превеликим удовольствием, после кинул взгляд на термометр за окном и отправился перебирать одежду. Воздух за бортом прогрелся до плюс восемнадцати, но ограничиться прогулочными брюками и рубахой с коротким рукавом сегодня не было никакой возможности. Окольцевавший левое предплечье ожог только-только начал подживать, полоса воспалённой кожи бросалась бы в глаза каждому встречному-поперечному, вот и пришлось надевать сорочку.

После я убрал в шкаф коробочку с запонками и зажимом для галстука и задумчиво взвесил в руке стопку пятидесятирублёвых банкнот. Альберт Павлович настоятельно рекомендовал не демонстрировать внезапно возросшее благосостояние, но он же говорил о необходимости привести в порядок гардероб, так что сомневался и колебался я недолго. Сунул деньги в карман, обулся, нацепил летнюю кепку и покинул квартиру. Пока запирал дверь, внимательно прислушивался, всё было тихо. Соседи по этажу давно ушли на работу, и я спокойно поднялся на чердак. Хранить все яйца в одной корзине категорически не хотелось, вот только ничего иного мне сейчас попросту не оставалось. Пришлось спрятать деньги в тайник, оставил при себе только шесть сотен.

Ха! Только!

Пока спускался, размышлял об аренде сейфовой ячейки, но никаких конкретных действий на сей счёт решил пока что не предпринимать. На улице постоял и огляделся по сторонам, затем сунул портфель под мышку и потопал в сторону бульвара Февраля.

Особого усиления режима не заметил, но и обычной ситуацию было не назвать. Витало в воздухе вполне ощутимое напряжение, чувствовалась нервозность. Что удивило и даже поразило – из многих окон были вывешены флаги и не только республиканские, РСДП и Февральского союза молодёжи, но и красные полотнища пролетарских бригад. Барышни сплошь и рядом щеголяли алыми косынками, не раз и не два замечал и галстуки скаутов.

У столбов с тарелками громкоговорителей толпились горожане, они живо обсуждали последние известия, и я даже сделал несколько остановок, но ничего нового о ситуации в западных регионах страны не узнал. Официальные сообщения устарели, а слухи и сплетни, напротив, изрядно опережали реальный ход событий. Кто-то болтал о броске республиканских сил на Средин, кто-то шептался об отступлении наших к Рифейскому хребту.

Судили и рядили о последних событиях и на верандах кафе, и на трамвайных остановках, но совсем уж откровенных паникёров было немного, а одного такого усадили в служебный вездеход и увезли, надо понимать, «куда следует».

Помимо моих бывших сослуживцев по комендатуре поддержанием общественного порядка занимались и выведенные на улицы бойцы ОНКОР, но эти не патрулировали городские кварталы, а стояли на блокпостах и лишь проверяли автотранспорт, да и то выборочно. Попадалась на глаза и бронетехника, а ещё бдительно поглядывали по сторонам люди в штатском с красными нарукавными повязками. Как оказалось – дружинники.

Выяснил я это, когда меня остановили для проверки документов. Они изучили мой студенческий билет, я – выписанный комендатурой мандат их звеньевого, за сим и разошлись.

Пока добрался до бульвара Февраля, пришлось ещё дважды пообщаться со стражами порядка, но всякий раз проверки носили чисто формальный характер, много времени на них не ушло. Других прохожих, чем-то вызвавших подозрение бойцов, мурыжили несравненно дольше, а меня оба раза отпускали сразу после того, как кто-то из патруля связывался с дежурным по городу. Да оно и понятно – всё же старшина ОНКОР. Или это приписку напротив фамилии поставили, что в Службу реабилитации мобилизован, а цепляться к медикам – дурной тон. В памяти ещё были свежи наставления Вовы-футболиста о том, что конфликты с медперсоналом чреваты самыми серьёзными неприятностями.

Блуждать на бульваре Февраля по многочисленным магазинам готового платья и швейным ателье я не стал, вместо этого сразу заглянул в универмаг, куда Инга водила меня покупать пальто. Присмотрел там костюм неброской серой расцветки, прямо на месте и о подшиве штанин по длине договорился. Заодно приобрёл новую тёмно-синюю сорочку и пару чёрных ситцевых трусов, а вдобавок к ним взял полдюжины пар носков – на всё про всё потратил три сотни целковых.

Заодно сбегал на главпочтамт и отбил домой короткую телеграмму с сообщением, что из командировки вернулся до начала беспорядков и у меня всё хорошо. Заказывать телефонные переговоры не стал даже и пытаться – очереди к кабинкам, такое впечатление, занимали ещё с вечера. Впрочем, я и без того знал, что с родными полный порядок, поскольку за время моего отсутствия отец прислал несколько телеграмм.

Купив в газетном киоске свежий номер «Февральского марша», я вернулся в универмаг и в ожидании подшива брюк просмотрел посвящённые текущей обстановке статьи, но – увы и ах! – никакой достоверной информации о происходящем в столице и на западных рубежах республики в новостных статьях найти не смог. Это откровенно напрягло. Подумал даже, что все бравурные реляции и призывы к сплочению гражданского общества запросто могут оказаться из разряда песенки о делах некоей прекрасной маркизы.

Хотелось бы ошибиться, только где конкретика? Конкретика где?!

Зараза! Мне б обратно…

Но повздыхал-повздыхал да и заставил себя успокоиться. Тут как раз и брюки подшили, так что принарядился, а старую одежду убрал в портфель. Кепка, кожаные перчатки и туфли с новым костюмом неплохо гармонировали, и пусть сам он моему оставшемуся в столице парадно-выходному наряду откровенно уступал, зато прекрасно заменил изгаженный обычный. На учёбу ходить – лучше и не нужно.

При этом я прекрасно отдавал себе отчёт, что шансы получить оставленный в «Астории» багаж попросту ничтожны, поэтому одной только этой обновкой не ограничился и от универмага отправился в частное ателье, где в своё время по наводке Карла и сшил оставленный в столице костюм. Располагалось то на полпути к институту, не пришлось даже делать крюк. Пока шагал по бульвару, внимательно поглядывал по сторонам, но ничего из ряда вон за всю прогулку так и не заметил – жизнь шла своим чередом, разве что куда назойливей прежнего вели себя продававшие газеты мальчишки. В остальном же обычный для центра Новинска день: уверенные в себе молодые люди, нарядные барышни, дорогие рестораны и открытые веранды заведений попроще, музыка, смех.

А где-то шла война и гибли люди. В голове это у меня категорически не укладывалось, и я решил сегодня же переговорить с доцентом Звонарём об отправке на фронт. Ну какой здесь от меня прок, ну в самом деле? Да от любого студента-медика пользы в разы больше!

Некстати вспомнилось требование Лизаветы Наумовны позвонить, и я свернул на боковую улочку, зашёл в аптеку. Купил там стакан газводы без сиропа, выдул его в несколько длинных глотков и после трёх безуспешных попыток дозвониться до горбольницы всё же сумел пробиться к Лизавете. Рассчитывал отвертеться от визита к ней под предлогом дежурства, но дамочка оказалась в курсе моего графика, пришлось обещать быть.

Изначально в швейном ателье я собирался лишь записаться на снятие мерок, но у портного случилось неожиданное окно, и его скучавший за разгадыванием кроссворда помощник предложил, как он выразился, обстряпать всё, не откладывая дело в долгий ящик.

– Здравствуйте, Борис Маркович! – поприветствовал я лысоватого старика.

– Кто вас так ужасно одел? – отозвался тот с характерным акцентом. – Молодой человек, вы делаете моим глазам больно!

– Отличный костюмчик! – парировал я, ничуть не смущённый неожиданным заявлением портного.

– Он ужасен! Хотите подогнать его по фигуре? Нет и ещё раз нет! Проще построить новый!

«Проще, но сильно дороже», – едва не ляпнул я в ответ, еле сдержался.

– Вот именно за этим и пришёл, – заявил вместо этого.

– О-о-о! – протянул мастер. – Отрадно видеть, что хоть у кого-то в этом городе сохранился здравый смысл!

Я повесил пиджак на плечики, тогда Борис Маркович принялся снимать мерки и время от времени озвучивать какие-то числа помощнику. Я его от работы не отвлекал, уже после только спросил:

– А как вообще обстановка в городе? А то я две недели в командировке проторчал…

– Я вам справочное бюро? – фыркнул портной, но тут же махнул рукой. – Да какая тут может быть обстановка? Сами будто не видите! Одни уже салом пятки смазали, другие костюмы шить передумали, решили денежки на чёрный день приберечь. Будто от них на том свете хоть какая-то польза будет! А хороший костюм всегда пригодится! В нём и на скамье подсудимых сидеть уместно, и в гробу лежать незазорно!

– Ну скажете тоже!

– И скажу! И вот что я вам ещё скажу, молодой человек: если всё так пойдёт и дальше, то спрос останется только на мундиры и полосатые робы, а с этим не к Борису Марковичу! Борису Марковичу придётся зубы на полку класть!

Я усмехнулся.

– Ну почему же не к вам? Станете генералов да полковников обшивать.

– Бросьте, молодой человек! – фыркнул старый мастер. – Если только майоры к старику захаживать станут… – Он вздохнул. – Но не будем о печальном. Поговорим о вашем будущем костюме!

Я примерно представлял, что именно хочу получить за свои деньги, но когда изложил эти пожелания портному, тот безапелляционно отрезал: