Костёр угас, и только россыпь углей ещё рдела, точно россыпь сказочных рубинов.
Я лежал на спине и плавился от счастья. На моей груди тихонько посапывала Ирочка, и я боялся пошевелиться.
…Когда стали устраиваться на ночлег, я не знал, как себя вести. Это что же, мы полезем оба в спальный мешок? Или я на матрасе, а она в мешке? Или она хочет спать на голой земле, нагишом?!
Но Ирочка и тут взяла командование в свои руки. Она попросила, чтобы я лёг одетым поверх надувного матраса и спальника, и когда я улёгся, спокойно и естественно расположилась на мне. Крылья слегка распустились, укрыв нас обоих. Сразу стало тепло и уютно.
Я не боялся теперь ничего. На моей груди спало моё любимое существо, единственное во всей Вселенной.
Ирочка вздохнула, повозилась, устраиваясь на мне поудобнее. Тонкая рука обвила меня за шею. Я осторожно обнял её обеими руками, под крыльями. Она не возражала. Какое всё-таки горячее тело. Она не заболела? А какая вообще температура у них в норме? Может, я слишком холодный для неё? А если её комары закусают? Голая же!
Она смешливо фыркнула, уже засыпая.
– Комаров здесь нет – дед постарался. И я не заболела. Нормальная температура по-вашему тридцать семь и пять. И ты завтра легко её достигнешь. Если вздумаешь сползти с матраса. Да спи уже!
* * *
Солнечный свет проникал прямо в голову, собираясь в мозгу в упругий, тёплый, пушистый шар. Под веками плавали размытые цветные пятна – красные, зелёные, жёлтые, они сходились и переплетались. И наплывал со всех сторон мягкий, настойчивый шёпот.
– Откройся…
Кто это? Почему?
– Откройся… ты можешь…
Тёплый шар медленно, осторожно перекатывался в голове.
– Откройся… пора…
Взрыв в голове! Я разом проснулся.
Ирочка полулежала на мне, как на диване, зажав мою голову твёрдыми ладошками, и смотрела мне прямо в глаза. Лицо блестело от пота, нижняя губка закушена, и бровки были выгнуты. Её била мелкая, нервная дрожь. А глаза прожигали насквозь неистовым сиянием.
«Отвечай! Ты слышишь!»
– Что отвечать? – тупо спросил я. И только тут понял, что она не произнесла ни слова.
Бровки расслабились, и она в изнеможении упала на меня.
– Получилось…
Ирочка вдруг вскочила и закружилась, крылья развернулись и подняли настоящий вихрь.
– Я сумела! Сама! И ты смог! Сам!
Я спросонья ошалело озирался. Рассвет еле пробирался сквозь верхушки деревьев, и в лесу плавал густой туман, заполняя маленькую поляну, как стакан молоком. Откуда же такой свет?
Понимание пришло разом. Это что, я теперь телепат? Мысли могу читать?
В мозгу внезапно возник образ дедули, прислонившего к оттопыренному уху ладонь: «Ась?».
– Вот ты какой ещё телепат. Но начало есть. Дальше мама поможет. Теперь уже не откажет.
* * *
– Ты как хочешь, а я полетела купаться!
Я беспомощно смотрел на неё.
– Я не умею летать.
Она состроила презрительную гримаску:
– С кем я связалась! Даже летать не умеет. Где твои крылья, ну?
Я засмеялся. Меня она не могла обидеть, даже откусив мне ухо.
Она прыснула, уловив.
– Тут до воды с километр всего. Догонишь – будем купаться вместе. Бегать ты умеешь?
Бегать я умел. А если бы даже не умел, научился бы ради такого случая. Но была одна проблема.
– Понимаешь, если я отсюда уйду, то полянку эту не найду потом. Ты же знаешь, психоблокада. Мама твоя постаралась.
Она смотрит весело.
– Была вчера. А нынче кончилась твоя блокада. Ты теперь вольный человек. Мы сломали барьер, понимаешь?
Это было здорово.
– Жду тебя на берегу!
* * *
Вода была бодрящей, и после бега меня пробрали мурашки. Я выскочил на берег, приплясывая, начал натягивать рубашку.
Туман стоял над водой ещё гуще, чем в лесу. Ирочка, плескавшаяся в десяти метрах, была невидима без всякой маскировки. До меня доносился лишь плеск и хлопанье крыльев.
Она выскочила из тумана рядом со мной, шумно захлопала крыльями, стряхивая воду. Крылья сложились за спиной, и она запрыгала на одной ноге, наклонив голову, вытряхивая воду из уха.
– Всё-таки вода слишком тёплая.
Я любовался ей. Моя. Моё. В голове возник образ лебедя, плещущегося в озере.
Ирочка фыркнула, и образ лебедя сменился котом, осторожно трогающим лапой воду. Ответ понятен.
Я тоже запрыгал на одной ноге, стараясь натянуть плавки – я их снял перед купанием, неприятно потом ходить в мокром. Странно, мелькнула мимолётная мысль, ведь я должен её стесняться, а ничуть не стесняюсь. Как отражения в зеркале.