О том, как мужчину переполняют чувства

После всех этих приключений я наконец-то смог вернуться домой – никто не поджидал меня на моей квартире, правда, и следов чужого присутствия я не обнаружил. Впрочем, направляясь к себе тогда, я был уже настолько измучен, что не стал бы сопротивляться, даже если бы меня сразу повели на казнь.

Дома я сразу завалился спать и провёл в кровати не меньше двенадцати часов в глубоком забвении. Очнувшись от сна, я стал собираться с мыслями и стараться проанализировать последние события.

Трудно было сказать, улучшилось моё положение или, наоборот, ухудшилось по итогу. Вроде как мой план с обманом спецслужб выдумкой про тайное общество сработал, но что дальше?

Так или иначе, отныне у меня появились новые смыслы и дела: надо было чем-то подкреплять свои наблюдения, ведь теперь в любой момент могут спросить. В результате получалось, что я всё равно на крючке, хотя жив и свободен.

За последнее время на мою долю выпало слишком много испытаний и тревог, которые полностью истощили меня, и мне просто необходимо было как-то снять стресс. Я понимал, что посещение тех мест, где я обычно расслаблялся до ухода на пенсию, для меня теперь закрыто, как для забракованного. С другой стороны, и финансовые способности мои подослабли, поэтому я в расстроенных чувствах решил снизить планку до обыкновенного публичного дома. Однако, к собственному удивлению, я понял, что не знаю ни одного адреса.

В подобных рассуждениях я курил, стоя на лестничной площадке, когда дверь соседней квартиры отворилась, и оттуда вышел мой сосед, чтобы составить мне компанию.

Мы поприветствовали друг друга. Я думал, что он поинтересуется насчёт моих недавних приключений, но Сергей, как всегда, начал со своих дел и сказал:

– Я вчера нашёл труп на свалке в куче мусора. Это был задушенный мужчина.

– Такое случается, – спокойно ответил я. Мой сосед ведь шарился в самых разных местах.

– Да, но я ушёл потом, а сегодня вернулся, а трупа уже нет, – добавил Сергей.

– Конечно, его ведь мог найти кто-то ещё. Либо его утащили собаки, – предположил я.

– А как должен был поступить тот, кто первым увидел его? – спросил он.

– По закону ты должен был позвать полицию и скорую помощь, – иногда соседу приходилось рассказывать совсем уж очевидные вещи. Вот что значит полное отсутствие социализации.

– Тогда они решили бы, что это я убил его, – возразил сосед.

– Но для этого нужны хоть какие-то доказательства, – начал объяснять я, – орудие убийства, следы борьбы на теле, частицы кожи и одежды, мотив, свидетели.

– А если я убил его, переодел, сам переоделся, оружие спрятал, помылся и делал всё ночью, когда никто не видит? – не унимался Сергей.

– Такое может быть крайне трудно исполнить идеально на практике. Это ведь не спектакль, который полностью отрепетирован по нескольку раз, – продолжал я свои наставления, как вдруг меня словно прошибло молнией. Откуда сосед мог знать, что мужчину задушили? Только если он сам его убил.

Моя обычная реакция в такие моменты – отвлечь внимание шуткой, и я, не задумавшись, бросил:

– А зачем тебе сегодня нужен был вчерашний труп? Неужели для рецептов из твоей кулинарной книги бойскаута?

– Я кое-что забыл на нём вчера, – ответил Сергей.

Я понял, что разговор стал уже слишком абсурдным, и решил резко свернуть с темы:

– Кстати, ты не знаешь, где у нас в округе можно хорошо отдохнуть? Я имею в виду публичные дома. Ну, это там, где обитают проститутки.

Сергей подумал немного и сказал:

– У нас в детском доме была проституция. Некоторых заставляли заниматься этим. Других мест я не знаю.

– Понятно, – заключил я. Услышать подобное я, конечно, не ожидал, и теперь мне захотелось свернуть уже и с этой темы.

– Так, а что ты говоришь забыл на трупе такого важного? Ты сказал, это был мужчина?

– Да, один из тех двух парней, что караулили тебя в твоей квартире. Я его запомнил, когда он входил.

Я даже закашлялся от таких новостей. Это уже явно перебор. Мой сосед задушил одного из оперативников, высланных за мной, а теперь труп исчез. Хорошо, что я по крайней мере знаю, на кого указать, если меня спросят. Но всё-таки я взял себя в руки и постарался продолжить разговор как ни в чём ни бывало, рассчитывая, что ничего не подозревающий сосед случайно разболтает что-то ещё.

– Да, вот это удивительное совпадение, – сказал я. – А забыл-то ты что там?

– У него в кармане была такая же белая бумажка, как я отдал тебе. Я сначала не обратил внимания, а потом, когда пришёл домой, понял, что он мог выкрасть её из твоей квартиры. Ты ведь говорил, что она очень важна. Я хотел вернуть её тебе, но опоздал.

От его слов у меня начали дрожать колени, и я забормотал в ответ:

– Да ну, совершенная ерунда. В ней точно не было ничего особенного, я проверил. А эти молодые парни вечно вляпываются в какие-то истории. Кто-то его и пришил ночью где-нибудь у бара. У молодых же горячая кровь. Я уже пойду, пожалуй.

Я распрощался с соседом и поспешил к себе.

Вновь оказавшись в своей квартире, я ощутил мощный прилив ужаса. Что-то вокруг меня начало происходить само собой, я боялся, что запустил какой-то механизм, процесс, совершенно не представляя, как и куда это приведёт. Находиться дома стало страшно, но и покидать его казалось не менее рискованным. Мне хотелось знать, что происходит вокруг меня: кто дал соседу этот белый лист, что сказали по телефону служащему на нашей последней встрече, что делал оперативник с этим листком, когда его убили, и был ли убийцей мой сосед. Но начиная обдумывать всё это, я сразу же понимал, что лучше никакой правды не узнавать.

VII

Чтобы там ни происходило вокруг, на моих нервах это отражалось сугубо отрицательно, и от своих планов хорошо расслабиться я точно отказываться не собирался. Скорее наоборот, это стало настоящей навязчивой идеей. В итоге, пришлось мне идти в бордель, найденный чуть ли не по объявлению. И это мне-то, притом, что моё имя ещё не было предано забвению в некоторых высоких кругах. Но что поделать, если за вышвырнутым за порог всегда захлопывают дверь.

Прибыв на место, где располагался публичный дом, я понял, что глупо стараться выглядеть здесь знатоком: я к таким местам не привык. Я оказался слишком избалован элитарными закрытыми салонами, где всё дозволено, где всё учтено. С другой стороны, странно было бы держаться совсем уж новичком. Поскольку, если ты, дедуля, дожил до таких лет и сюда не заходил, то не стоит и начинать, разве что твоя бабуля не отправилась на тот свет раньше тебя.

Заведение это располагалось в бывшем санатории или пансионате за городом и с внешней стороны особо ничем себя не выдавало. То ли от стремления не светиться, то ли от нежелания хозяина вкладываться в своё дело сверх необходимого минимума. Место это, конечно, не являлось дном или ямой, а считалось вполне статусным. Я думаю, его посещали различные начальники отделов в крупных компаниях, владельцы небольших предприятий, чиновники средней руки.

Тускло освещённый бар встречал гостя негромкой живой музыкой, создавая атмосферу, где посетители как бы готовились, настраивались. Это заведение явно не привлекало молодёжь, которую не заинтересовали бы бесцельные посиделки в баре. Молодые парни ещё на пути сюда накачались бы всем, чем нужно. Здесь же царило умиротворение: садишься, заказываешь напитки, тебе их приносят, ты пьёшь, размышляешь. Если передумаешь – расплачиваешься и уходишь. В конце концов, для кого-то просто вырваться из города на пару часов всё равно что слетать на юг. Прислуживают здесь, как мне показалось, не те самые дамы, разве что кто-то из них потерял былую трудоспособность. Хотя, думаю, за особый прайс выписывали и этих официанток: найдутся любители.

В общем, слушаем музыку, выпиваем, и в какой-то момент гостю приносят небольшой альбом с цветными портретами в полный рост. На большинстве страниц зелёные наклейки в верхнем углу, на некоторых – красные. Последнее означает, что работница или работник в настоящий момент заняты, и придётся подождать. А те, кого сегодня уже не дождёшься, из блокнота вынуты, поэтому некоторые страницы отсутствуют.

Для не слишком взыскательного посетителя хватит краткого описания и списка услуг под каждой фотографией, но было очевидно, что в таких местах не всё выносится на обозрение. Даже выпивка здесь действовала как-то немного иначе, и я, осмелев и расплатившись, попросил себе что-нибудь особенное. Меня поняли правильно и в скором времени принесли ещё один альбом, причём в такой же обложке, наверное, чтобы гости за другими столиками не отвлекались. Естественно, учитывая мой богатый опыт, ничего по-настоящему особого я и в этом альбоме не усмотрел. Тем более что он точно был не последним. Раз уж в нём оказалась стоимость лёгких телесных повреждений, значит, средние и тяжёлые так же где-то тарифицированы.

Но придя в такое место в первый раз, привлекать к себе внимание, требуя особое отношение, не стоит – это я понимал даже выпившим. А поскольку подобными услугами я давно не пользовался, взыскательность моя снизилась. Голод – лучшая приправа. Я выбрал себе услуги без экстрима, чтобы просто ощутить вкус жизни, а не упиваться им.

Мне сказали, что выбранная мной девушка будет готовиться, и я продолжил потягивать свою выпивку. В таких местах, конечно, не заводят друзей, не говорят по душам, а только делают дела и уходят, как в принципе, наверное, и поступают эти мужчины на своей работе и в быту. Поэтому много людей сидело за столиками в одиночестве и мало – за барной стойкой.

Глядя на это, я понял, что мне и самому стоило бы слегка подготовиться, хотя бы потому, что я уже немало выпил и чувствовал нужду к отправлениям. Местные туалетные комнаты имели особенность: они были большими, и в них располагался столик, который, вероятно, был необходим, чтобы гости могли здесь разложить и принять то, что стеснялись употребить при свидетелях.