Литовское государство. От возникновения в XIII веке до союза с Польшей и образования Речи Посполитой и краха под напором России в XIX веке

Миндовг

При изложении легендарного периода истории Литовского государства мы говорили, что литовцы до половины XIII в. не составляли более или менее крепкого политического организма: все они жили врассыпную и дробились на мелкие и слабые политические единицы. При такой раздробленности литовцы объединялись: а) единством религиозного культа, видимым признаком которого были общее всем литовским племенам священное место Ромове и общее сословие жрецов, во главе которых стоял равно всеми литовцами почитаемый и уважаемый их главный первосвященник Криве-Кривейто (судья судей); б) единством законов. Там же замечено было нами, что литовцы, развиваясь постепенно, без сильного давления извне, образовали бы из себя теократическое государство под верховною властию первосвященника. Но этого не случилось: напор соседей – поляков и особенно немцев – заставил литовские племена, отбросивши политическую власть Кривейто, сгруппироваться в крепкий политический организм под верховною властию более сильного и энергического светского князя. Таковым первым исторически известным князем был Миндовг. Но в то самое время, когда литовцы стали группироваться в сильный политический организм, большая часть племен их была покорена соседями, только три из них остались свободными: собственно литовцы, жмудь и ятвяги, которые и вошли в состав Литовского государства.

Полной и подробной истории княжения Миндовга нет возможности составить, так как в летописных сказаниях и хрониках мало говорится о нем; есть только небольшие отрывки, да и те в некоторых местах перепутаны. Но тем не менее существование этого князя и его деяния, хотя в отрывках занесенные в летописи и хроники, не подлежат сомнению. Есть предание (говорено было выше), что отец его был Рингольд Альгимундович, владетель города Кернова в собственной Литве. Из того же предания видно, что ему принадлежал, вследствие победы над русскими князьями, русский город, построенный Ярославом I, Новгородок. История именно и застает Миндовга литовским князем в Новгородке. Но кроме Новгородка и Кернова, как волостей отцовских, Миндовгу принадлежали еще и следующие города: Гродна, Волковыск, Слоним и Здитов, – та именно местность, которая известна в летописях под именем Черной Руси. Из Черной Руси и начало собственно распространяться Литовское государство во все стороны и преимущественно на юго-восток. Но так как все города Черной Руси принадлежали русским князьям с давних пор, то ясно, что зародыш Литовского государства начался на русской территории, с преобладанием русского населения и русского влияния.

Характер Миндовга; его политика; отношение его к немецким рыцарям; крещение Миндовга; отношение его к галицко-волынским князьям. Рассматривая по летописным сказаниям деятельность Миндовга, мы видим, что этот человек был с необыкновенной силой воли и характера. Он всю жизнь свою с неутомимой энергией и настойчивостью стремился к созданию прочного и сильного Литовского государства. Правда, при достижении этой цели он не разбирал средств: жестокость, хитрость и разного рода злодейства были законны в его глазах; там, где нельзя было взять открытою силою, Миндовг сыпал золото, употреблял обман, ложь и убийство. Но только такого рода поступками он мог и удержаться в Черной Руси и образовать довольно сильное государство. Действуй Миндовг иначе – никогда бы ему не достигнуть своей цели среди тех обстоятельств, в которые он был поставлен.

В первый раз об этом литовском князе говорится в Ипатьевской летописи под 1235 г., когда Даниил Галицкий искал у него союза против мазовецкого князя Конрада. Уже из этого сообщения летописи видно, что Миндовг в 1235 г. был достаточно силен, если такой князь, как Даниил Галицкий, искал его союза.

Затем автор Рифмованной хроники и другие источники передают, что в 1242 г. Миндовг, во главе восставших куронов и земголов, делал нападения на пограничные крепости тевтоно-ливонских рыцарей; так, между прочим, первый хронист передает, что литовский князь во главе 30-тысячного войска напал на пограничную крепость Амботену, но был отбит с большим уроном и потом от стыда, прибавляет тот же автор, пять недель никому не показывался.

С 1250 г. летописи по порядку и подробно говорят о деятельности Миндовга для достижения предположенной им цели – образовать сильное Литовское государство. Последуем и мы летописному порядку.

В 1250 г. Миндовг, как говорится в Ипатьевской летописи, отправил своего дядю Выконта и двух племянников – Тевтивила и Едивила к Смоленску, сказавши при этом: «Кто что завоюет, тот то и держит у себя». Но это только было хитростью со стороны Миндовга: как только те отправились к Смоленской области, то Миндовг послал им в тыл войско, чтобы на дороге убить своих родственников и завладеть их волостями и богатством. Дядя и племянники Миндовга вовремя узнали об этом и бежали с дороги к русским галицко-волынским князьям – Даниилу и Васильку Романовичам, с которыми состояли в родстве: за Даниилом была замужем сестра Тевтивила и Едивила (Даниил женат был вторым браком). Миндовг, узнавши об этом, послал послов к галицко-волынским князьям с просьбою не вступаться за беглецов. Но Романовичи не обратили внимания на просьбу литовского князя, как потому, что беглецы были им родственники, так и потому, что Даниил Романович, брат Василька, давно хотел увеличить свои владения за счет Черной Руси и только искал случая для войны с Миндовгом. И вот случай представился, галицкий князь не хотел упустить его и стал готовиться к походу на Литву. Чтобы иметь больший успех в предполагаемой борьбе с литовским князем, Даниил Романович предложил союз против него полякам; те сначала согласились было, но потом раздумали и не пошли. После этого галицкий князь с тем же предложением обратился чрез Выконта (дядю Миндовга) к Ливонскому ордену. Ливонский орден согласился, о чем чрез особого посла дал знать Даниилу Романовичу; но при этом орден прибавил: «Мы только ради тебя (то есть Даниила Романовича) помирились с Выконтом, а то он нам много зла наделал». Даниил Галицкий и в самой Литве нашел себе союзников; союзники эти были жмудь и ятвяги. Последних привлек к союзу с Даниилом Галицким против Миндовга тот же Выконт, который был послан к Ливонскому ордену; Выконт привлек их к союзу посредством серебра и разных подарков.

Таким образом, против Миндовга поднялась грозная сила, состоявшая из галицко-волынских князей, Ливонского ордена, жмуди и ятвягов.

Первым против Миндовга начал действовать Даниил Романович. Он послал брата своего Василька на Волковыск, сына на Слоним, а сам пошел на Здитов. Но этот поход Даниила окончился только разорением означенных городов и грабежом их окрестностей, так как рыцари Ливонского ордена, несмотря на обещание, медлили выступлением против Миндовга. Чтобы понудить рыцарей скорее идти против литовского князя, отправлен был к ним новый посол, Тевтивил. Тевтивил, пришедши в Ливонский орден, принял там католичество, с целию побудить рыцарей к немедленному выступлению против дяди. И действительно, это так подействовало на рыцарей, что те спешно стали готовиться к походу на Литву. Даниил Романович, получивши об этом известие, с своей стороны, стал готовиться к новому походу на литовского князя. В то же самое время внутри Литвы подняли восстание жмудь и ятвяги, те самые, которые получили от Выконта серебро и подарки.

Миндовгу приходилось плохо: он видел, что старанию его образовать сильное Литовское княжество, по-видимому, приходил конец. Другой бы князь, менее даровитый, на месте Миндовга упал бы духом, растерялся бы и, бросивши начатое дело, бежал бы куда-нибудь; но ничего подобного Миндовг не сделал. Благодаря своему уму, хитрости и ловкости он выпутался из этих обстоятельств. Правда, ему при этом пришлось пожертвовать частию своей территории и поторговать собственною совестью, но все это не принесло ему большого вреда в деле образования Литовского княжества, а между тем Миндовг этим спас начатое им дело.

Когда Миндовг узнал, что Ливонский орден благодаря усилиям Тевтивила окончательно решился выступить против него, то послал тайного посла к магистру Ливонского ордена Андрею фон Штукланду с большими подарками и с следующими словами: «Если убьешь или выгонишь Тевтивила, то больше получишь». Магистр принял подарки и велел объявить литовскому князю, что он давно питает к нему любовь, но не может помочь до тех пор, пока тот не примет христианства. Миндовг просил личного свидания с магистром. Свидание состоялось, и дело о крещении Миндовга также было улажено за роскошным столом. Миндовг крестился в Новгородке. Об этом событии донесено было папе Иннокентию IV, и тот пришел в восторг: немедленно принял новокрещеного князя под покровительство св. Петра и затем послал рыцарям приказание, чтобы те более не оскорбляли Миндовга и не захватывали его земель, так как литовский князь с этого времени находится под особою опекою его святейшества.

В июле месяце 1253 г. кульмский епископ, по приказанию Иннокентия IV, короновал Миндовга и его жену Марфу королевским венцом и утвердил в Литве особую соборную церковь с епископом во главе.

Таким-то способом литовский князь устранил опасность, грозившую со стороны Ливонского ордена. Но насколько искренно было принятие Миндовгом католичества – увидим скоро.

Уладивши дело с одним врагом, Миндовг порешил поладить и с другим, то есть с галицким князем Даниилом Романовичем. А галицкий князь в то время, когда шли переговоры Миндовга с рыцарями о крещении, успел совершить второй поход на Литву, причем разорил большую часть владений Миндовга и захватил Гродну. После захвата Гродны Даниил Романович стал угрожать и самой столице Литовского княжества – Новгородку. Но в это время Миндовг и поспешил уладить дело с галицким князем.

У Миндовга был сын Войшелк, который жил с ним в Новгородке и за отсутствием его часто управлял государством. Этот молодой человек, по словам источников, отличался страшною кровожадностью: «Каждый день, – говорит летописец, – Войшелк убивал по три и по четыре человека, а если в какой день не убивал кого, то был печален и смутен». Вот этот-то кровожадный дикарь, каким его представляет летописец, и был главным посредником при заключении мира Миндовга с Даниилом Романовичем.

Будучи отправлен отцом в качестве посла в Холм (столицу Даниила) для заключения мира с галицким князем, Войшелк прожил там довольно долго и за это время так изменился, что трудно было его узнать: из кровожадного дикаря он сделался кротким, тихим и милостивым. В столице Даниила сын Миндовга, подпавши русскому влиянию, полюбил все русское, усвоил его себе и, в заключение, принял крещение по греко-российскому обряду (то есть принял православие) от игумена Полонинского монастыря. Очень может быть, что этот самый игумен и был причиною изменения характера Войшелка и принятия им православия. Об этом игумене летопись замечает: «Человек свят, такого человека не было прежде и не будет после».

«Войшелк, – как справедливо замечает профессор Антонович, – принял новую веру не как политическую необходимость, подобно отцу, но по глубокому убеждению, с пылкою страстностью натуры, не на время только, а навсегда». С принятием христианства Войшелк принял и монашество и порешил отправиться на Афон, чтобы поступить там в монастырь и молиться о грехах своих. Но до Афона он не доехал: из Болгарии, вследствие смут на Балканском полуострове, вернулся и поселился в монастыре, построенном им самим на Немане.

Условия мира, заключенного Даниилом Романовичем с Миндовгом, были следующие: а) старшему сыну Даниила Роману Миндовг уступает на вассальных правах всю Черную Русь; б) мир скрепляется браком дочери Миндовга с младшим сыном Даниила Шварном, и в) сам лично Миндовг переходит жить в г. Кернов.

По заключении мира с галицким князем у Миндовга из врагов остались только ятвяги и жмудь, но и те, не видя поддержки ни со стороны ордена, ни со стороны галицко-волынских князей, смирились.

Такого рода способами Миндовг выпутался из своих трудных обстоятельств. Правда, Миндовг уступкою Черной Руси Роману Данииловичу, по-видимому, нанес территориальный ущерб своему княжеству, но если вникнуть хорошенько в события того времени, то окажется не вполне верным такое заключение. Черная Русь, будучи уступлена старшему сыну Даниила Галицкого только на вассальных правах, юридически и фактически все-таки находилась в руках Миндовга. На правах сюзерена литовский князь мог все сделать с Романом Данииловичем, как с своим ленником. Бояться же Миндовгу, чтобы Даниил Романович впоследствии не захватил бы Черную Русь и не присоединил ее к своим владениям, не было никакого основания: по своему географическому положению Черная Русь лежала далеко от Галиции, притом между Черною Русью и Галицией жили ятвяги и пинские князья, которые все были враждебны галицкому князю. Напротив, в уступке Миндовгом Черной Руси сыну Даниила некоторые ученые видят не вред для Миндовга, а огромную пользу, именно: уступивши Роману Данииловичу Черную Русь (и притом номинально только), литовский князь этим самым приобрел себе сильных союзников, какими были галицко-волынские князья-братья. А заручившись такого рода союзниками, Миндовг, во-первых, имел более возможности достигнуть своей главной цели, то есть объединить остальные литовские племена и образовать сильное и крепкое Литовское государство, а во-вторых, сильнее и решительнее действовать против своих главных врагов – немецких рыцарей.

Возвращение Миндовга к язычеству и борьба его с рыцарями

В то время, когда Войшелк заключал мир с русскими князьями, Миндовг продолжал дружить с ливонскими рыцарями. Дружба эта с орденом продолжалась ровно 10 лет, с 1251 г. по 1261 г. За это время соединенный орден успел выманить у литовского князя несколько грамот на ятвяжские и жмудские земли и даже уговорить его дать им письменное обязательство в том, что все литовские владения, если Миндовг умрет бездетным, перейдут по наследству к Тевтоно-Ливонскому ордену. Но все то, что делал Миндовг по просьбе рыцарей, была ложь и фальшь. Миндовг ждал только случая, чтобы разорвать свою связь с орденом. Случай этот наконец представился. Орден, получивши от Миндовга часть литовской территории, стал насильно обращать жителей ее – жмудин и ятвягов – в католичество, а земли отдавать ксендзам. Кроме того, рыцари обложили страшно тяжелыми податями жмудин и ятвягов как в свою пользу, так и в пользу церкви, а с непокорными и ослушниками своей воли начали поступать так же, как с ливонцами и эстами, то есть стали жечь и разорять жилища литовцев, а самих их предавать мучительным казням. Такого рода поступки рыцарей с жмудинами и ятвягами озлобили этих последних и вызвали восстание их на защиту своих человеческих прав. Восстание началось в 1260 г.: жмудь и ятвяги первые вторглись во владения Тевтоно-Ливонского ордена и страшно опустошили эти последние. Соединенный орден, узнавши об этом, выступил против восставших с большим войском, но на реке Дурбе (в Курляндии) потерпел совершенное поражение от литовцев. Победители отпраздновали свою победу над рыцарями тем, что несколько десятков немцев изжарили на костре в честь своих богов.

Последствия дурбинского поражения были самые печальные для Тевтоно-Ливонского ордена: оно послужило сигналом к восстанию куронов и пруссов; два последних народа, узнавши о дурбинском поражении, бросили христианство, перебили ксендзов, разрушили костелы и затем, выбравши предводителем какого-то Глишгани, начали страшно опустошать владения ордена, а также Мазовию и Куявию[57 - Мазовия и Куявия подверглись опустошению потому, что жители этих областей всегда помогали рыцарям в покорении куронов и пруссов и их порабощении.].

С восстанием пруссов в одно время и чуть ли не в один день вспыхнуло восстание по всей Литве: началось всеобщее истребление и разорение всего того, что хоть сколько-нибудь носило на себе следы христианства и влияния рыцарей. Вот этот-то момент Миндовг и счел самым удобным, чтобы разорвать связь с рыцарями. Он отрекся от христианства, которого внутренно никогда не признавал; об этом летописец говорит так: «Крещение его было льстиво, потому что втайне он приносил жертвы своим богам и сжигал мертвых; если же выходил на охоту и при этом заяц перебежит дорогу, то уже ни за что не входил в лес, там и ветки не позволял сломать».

Потом Миндовг объявил себя врагом ордена и стал во главе всеобщего движения против рыцарей.

Для борьбы с рыцарями Миндовг организовал два войска. Одно, под его личным предводительством, отправилось в Пруссию, к владениям Тевтонского ордена, а другое, неизвестно под чьим предводительством, двинулось в Мазовию и Куявию, жители которых считались друзьями рыцарей и помогали им угнетать литовцев. Тевтонские рыцари, с своей стороны, выступили с огромным войском. Но Миндовг, получивши верные сведения от лазутчиков о движении рыцарей, удачными переходами зашел в тыл рыцарскому войску. Страшная сеча завязалась около немецких возов; два раза она возобновлялась и кончилась совершенным поражением крестоносцев. Между тем другая рать Миндовга, почти в это же время, опустошила Мазовию и Куявию; при этом в одной из битв был убит мазовецкий князь Земовит[58 - Сын известного Конрада, дружившего с тевтонскими рыцарями и умершего в 1247 г.], а сын его Конрад взят был в плен.

Оба войска Миндовга, возвратившись на родину, принесли с собою огромные богатства и привели громадное множество пленных. Последних так было много, что в Литве их продавали по гривне. «Русские и литовцы, – говорит один летописец, – пленных поляков и немцев после этой битвы меняли между собою на коров, лошадей, как скотину». Так рассчитался литовский князь с тевтонскими рыцарями за их десятилетнюю опеку над собою.

Восстание жмудин, ятвягов, пруссов и других литовских племен против рыцарей, как впоследствии оказалось, подготовлено было Миндовгом.

Смерть Миндовга; смуты в Литве

Победа, одержанная Миндовгом, сделала его слишком гордым и заносчивым. По словам Ипатьевской летописи, Миндовг с этого времени стал жестоко обращаться с своими подданными и особенно с родственниками. У одного из них, именно Довмонта, князя Ольшанского, он отнял даже жену. А это последнее обстоятельство послужило ближайшею причиною гибели Миндовга. Об этом рассказывают в источниках так: в 1262 г. умерла у Миндовга жена; чтобы похоронить и поплакать над нею, Миндовг пригласил к себе сестру покойницы, бывшую замужем за Довмонтом. Но когда та приехала, то Миндовг силою задержал ее у себя и женился на ней, мотивируя свой поступок тем, что другая жена, если бы он женился, как чужая, обижала бы его маленьких детей. Довмонт, узнавши об этом, страшно оскорбился и решился отомстить. Но так как открытою силою он этого не мог сделать, то составил против Миндовга заговор. В число заговорщиков Довмонт привлек многих родственников Миндовга и между прочим племянника его Тронята, князя жмудского. Заговорщики ждали только удобного случая, чтобы покончить с Миндовгом. Случай скоро представился: Миндовг, не подозревая заговора, послал все свои войска за Днепр на князя брянского Романа Михайловича, с которым у него были старые счеты. С этими войсками отправлен был и Довмонт. Зная хорошо, что теперь Миндовг один в Чернове и что защищать его будет некому, олыпанский князь счел это время самым удобным для приведения в исполнение своего заговора. На дороге он заявил войску, что не может идти далее, так как, по его словам, волхвы предвещают ему гибель от сего похода. Возвратившись назад, Довмонт вместе с другими заговорщиками незаметным образом вошел в дом князя и тут ночью, когда Миндовг спал, изрубил его на части, а вместе с ним и двух его сыновей.

Так трагически кончил жизнь свою первый основатель Литовского государства Миндовг.

После гибели Миндовга в Литовском государстве настает смутный период, характеристикою которого служит убийство одного претендента на литовский престол другим претендентом на то же место. В усобице этой современные ученые, между прочим, видят борьбу в Литве двух партий: православно-русской и литовско-языческой, или национальной. Период этот продолжается почти всю вторую воловину XIII в., пока на престол Миндовга вступил Лютовер из Жмуди, отец Витеня и Гедимина, и кончился он торжеством первой партии, то есть православно-русской.

Преемники Миндовга

Тронят. Когда убит был Миндовг, то место его занял Тронят, представитель литовско-языческой, или национальной партии. Но скоро соперником ему явился родной брат его Тевтивил, князь Полоцкий, давно уже принявший православие и обрусевший, очевидно сторонник православно-русской партии. Между двумя братьями началась борьба по поводу дележа имущества Миндовга. Борьба эта кончилась убийством Тевтивила. Но, впрочем, и сам Тронят скоро подвергся той же участи: чрез год с небольшим его убили, по словам летописи, четыре Миндовговых конюха (вероятно, сторонников русско-православной партии), когда он шел в баню.

Войшелк. После Тронята выступает на сцену сын Миндовга Войшелк, который также был сторонником православно-русской партии внутри Литвы.

Войшелк, по принятии православия и по возвращении из Болгарии, поселился, как мы уже говорили выше, на Немане в собственном монастыре. Тут он жил до гибели отца, а потом, боясь, чтобы и его не постигла та же участь, сбросил монашескую рясу и бежал в Пинск к тамошнему князю. В Пинске Войшелк оставался до тех пор, пока не был убит Тронят. А затем, опираясь на войско пинского князя, он овладел Новгородком и там объявил себя великим литовским князем. После этого Войшелк, по словам Ипатьевской летописи, отправился против врагов покойного отца своего. В короткое время он побрал все их города и села, а самих большею частию перебил. Оставшиеся в живых бежали из своего отечества в соседние земли, в числе последних, между прочим, был и главный убийца Миндовга Довмонт, князь Ольшанский. Он бежал в Псков, принял там православие и 35 лет управлял Псковом.

Шварн Даниилович. Утвердившись окончательно в Литовском государстве, Войшелк, для упрочения в нем русского влияния, решился слить свое государство с русскими княжествами: Галицким и Волынским. С этою целию он признал себя сыном Василька Романовича (брата Даниила Галицкого), а себе усыновил Шварна Данииловича, которому отдал и все Литовское государство.

Распорядившись таким образом насчет судьбы своего государства, Войшелк удалился в угорский Даниилов монастырь. Живя там, он говорил: «Вот здесь, подле меня, сын мой Шварн, а там господин мой отец князь Василько, буду ими утешаться». Но ему недолго пришлось утешаться: в 1268 г. умер Шварн Даниилович бездетным; место его, по просьбе литовцев, снова занял сам Войшелк. А это, между прочим, вызвало неудовольствие в Льве Данииловиче, брате покойного Шварна, которому хотелось быть наследником сего последнего. Войшелк и Лев Даниилович уже стали было готовиться к борьбе, как в это дело вмешался Василько Романович: желая помирить их, он пригласил Войшелка и Льва приехать во Владимир на Волыни. Но там они, живя в Михайловском монастыре, после одной из попоек, по словам Ипатьевской летописи, сначала заспорились, а потом задрались, и, наконец, дело кончилось тем, что Лев убил Войшелка.

Тройден Рожунтович (1270–1282 гг.). В начале XIII в. в Литве образовалось удельное княжество Олынанское, князем которого во второй половине того же столетия был некто Ромунт (по другим сведениям, Альгемунт). У этого Ромунта было пять сыновей: Наримунт, Голын, Довмонт, Гедро и Тройден. Предание говорит, что после смерти Войшелка великий литовский маршал Монвит вручил Наримунту меч и начальнический жезл, знаки великокняжеского литовского достоинства и таким образом объявил его великим литовским князем.

Получивши это достоинство, Наримунт наделил своих троих старших братьев уделами из собственного государства, а для меньшего, Тройдена, отнял у поляков Подлесье.

По словам того же предания, Наримунту приписывается установление литовского герба: скачущего всадника на коне, вместо центавра бывшего, то есть получеловека-полуконя.

Но насколько справедливо вышеозначенное предание относительно Наримунта – мы не знаем. Верно только то, что у ольшанского князя действительно было пять сыновей и что четверо из них: Наримунт, Голын, Довмонт и Гедро – были даже православными. Один только, самый младший, Тройден, остался до конца жизни язычником и был в Литве представителем национальной партии.

Относительно Тройдена также исторически известно, что он спустя два года после смерти Войшелка, именно в 1271 г., был провозглашен национально-языческою партиею великим литовским князем и затем управлял сим государством около двенадцати лет.

Вследствие торжества национально-языческой партии, между прочим, произошло то, что Литовское государство, потерявши опору в русской народности, стало слабеть и разлагаться. В это время от него отделились русские княжества: Полоцко-Витебское и, как кажется, Пинское и Туровское[59 - Когда эти княжества попали в зависимость от Литвы – неизвестно.]. В Полоцке, от которого зависел и Витебск, избран был князем Эрден, один из литовских удельных князей, вероятно принадлежавший в своем отечестве к партии русской и бежавший оттуда вследствие торжества партии языческой.

Получивши великокняжеское достоинство, Тройден поселился в г. Кернове. Все княжение его прошло в борьбе то с князьями Волынско-Галицкими, то с поляками и немцами. Сначала он хорошо жил с галицким князем Львом Данииловичем: отдал даже на воспитание ему своего сына Ромунта (в православии Лавра), только все не ладил с волынским князем Владимиром Васильковичем. Но, наконец, поссорился и с Львом Данииловичем за пограничные литовские владения. В 1274 г. Тройден в первый день Пасхи напал на город Дрогичин, ограбил его и перерезал многих жителей. Лев Даниилович в отмщение за это несколько раз наводил на Литву татар. Война продолжалась три года. Кончилась окончательным миром Тройдена с галицким князем, а затем и с волынским.

По заключении мира с галицко-волынскими князьями Тройден начал упорную и жестокую борьбу с поляками и немцами за притеснение пруссов. Литовский князь страшно опустошил владения и тех и других, а потому и заслужил у них название жестокого тирана и мучителя, но на самом деле это была только месть за единоплеменный народ. В 1282 г. Тройден был убит заговорщиками, очень может быть, что из партии русской, желавшей возвести на литовский престол своего кандидата, как более популярного в Литве. К этому убеждению приводит нас то, что со смертию Тройдена в Литовском государстве влияние русское делается решительным[60 - После Тройдена остался сын Ромунт; он незадолго до смерти отца принял православие с именем Лавр, а затем поступил в монашество, построил себе монастырь и скончался в нем игуменом.].

Вступление на престол Литовского княжества новой династии, из Жмуди

По смерти Тройдена в Литовском государстве является новая династия – Жмудская, или, как обыкновенно называют ее, Гедиминова. Во время этой династии Литовское государство благодаря своим даровитым представителям достигло самого высокого могущества. Граница этого молодого государства уже при третьем князе этой династии, Гедимине, настолько врезывалась в глубь русской территории, что на востоке касалась Днепра, на юге упиралась в Южный Буг, а на севере проходила по Западной Двине[61 - На западе оставалась та же граница, что была и при прежней династии.].

Вследствие такого огромного захвата русских земель произошло то, что при Гедимине две трети жителей, составлявших Литовское государство, принадлежали к православно-русской народности. При следующих же трех преемниках Гедимина, Ольгерде, Ягайле и Витовте, вследствие нового захвата русской территории, православное население в Литовском государстве увеличилось до более значительных размеров: можно сказать, что в это время было