Сезон пурги и пепла

Бежать – стр. 203 (#litres_trial_promo)

Идти до конца – стр. 77 (#page77)

Азарь пнул стол так, что он пошёл юзом и сбил с ног старосту и его подельника. Второй успел отпрыгнуть и метнулся к философам. Азарь поймал мужика, используя его же собственную скорость, развернул и хорошенько приложил о стену. Весец сполз по ней на пол и больше не поднялся.

Зато поднялись староста и второй бугай.

– Смываемся, Луги! – заорал Азарь, выталкивая старого философа в сени.

Там учитель на кого-то напоролся, впотьмах не различив на кого. Этому Азарь врезал ребром ладони в шею, и некто упал мешком.

Философы вылетели на улицу и пересекли заснеженный двор. Давненько Лугину Заозёрному не приходилось так бегать. Непривычные мышцы живо отозвались ноющей болью, но обращать на это внимание было некогда.

Вылетев за калитку, старик понял, что не успевает за молодым учеником.

– Азарь!

Не сбавляя скорости, парень заложил петлю и подбежал к учителю. Потом перебросил руку старого философа себе через шею и рванул вперёд.

– Давай, старая перечница, поднажми!

Лугин жал как мог.

Оказывается, проклятая весь была готова к такому повороту, и к беглецам ринулся весь местный народец.

– Скотина! – процедил Азарь, понимая, что чудовищно не успевает, – их с учителем всё вернее брали в клещи. – Будем прорываться кулаками, готовься, Луги!

– И чего мне всё неймётся? – простонал учитель. – В моём-то возрасте…

– Не брюзжи, старая перечница! Я же знаю, что дух приключений у тебя в крови! – проорал Азарь, укладывая с ноги первого весьца.

Тут же налетел второй. Ученик философа ловко нырнул ему под руку и рычагом локтя воткнул мужика носом в снег. А потом самого Азаря бросило вперёд, и спина взорвалась болью оттого, что какая-то баба разбила об него ухват.

– Дедер! – взревел Азарь и толкнул в неё какого-то очередного мужика, толкнув его ногой для скорости. – Скотина, скотина, скотина! – ругался ученик философа, до которого наконец дошло, что с таким количеством противников невозможно драться и выстоять.

Можно только убивать.

Старый философ в это время подобрал палку, в которую превратился разбитый ухват, и хорошенько огрел ею двух наседающих весьцев примерно того же возраста, что и сам Лугин. Потом под руку подвернулась какая-то баба. Старик понял, что разворотил ей палкой лицо уже после того, как это случилось. Кровь веером полетела в стороны.

– Прости, милая! Что ж ты полезла? Разве женское дело?

Азарь видевший иных девиц, способных голыми руками разорвать десяток таких, как он сам, мог бы с ним поспорить.

И в другое время обязательно бы это сделал, но сейчас на парня одновременно пёрли трое с топорами, и это куда сильнее занимало его разум, чем излюбленные перепалки с учителем.

Азарь попытался встать так, чтобы мужики его окружили. Во-первых, так он исключал возможность остальным весьцам подобраться к нему; а во-вторых, молодой философ хотел, чтобы его враги решили, что их дело в шляпе.

А ещё Азарь надеялся, что первым нападёт кто-нибудь из тех, кто находился в пределах его зрения, но первым напал тот, кто был сзади.

Бывший лазутчик чудом заметил боковым зрением начало движения, а дальше уже отточенным движением поймал руку с топором и пробил грудь тому, кто рванул на Азаря спереди. При этом умудрился перекрыть дорогу третьему.

И это было бы хорошо, если бы при этом парень не открыл себе спину, по которой тотчас прошлись ножом.

Благо что Азарь всё время поворачивался из стороны в сторону, и удар прошёл по касательной. Широкий охотничий нож оказался на диво острым и даже при режущем движении пробил полушубок и прочертил на спине Азаря глубокую рану.

– Скотина!

Мужику, что держал этот нож, парень сначала выбил колено. И пока весец падал, успел поймать руку и прирезать его же собственным ножом.

Потом сразу же, не оглядываясь, молодой философ всадил этот нож кому-то куда-то – послышался только крик. Даже не посмотрев, кто это был, Азарь ушёл в кувырок.

– Луги, ты там как?

– Хреново! – отозвался учитель, и парень понял, что по крайней мере зарезал сейчас не его.

– Держись, старая перечница!

Крестя и тыча перед собой во все стороны ножом, Азарь пошёл на голос учителя. Кое-как пробившись к нему, парень с удивлением обнаружил, что Лугин Заозёрный всё ещё цел и весьма успешно отгоняет от себя местных, размахивая измочаленной в щепы палкой направо и налево. Стоял он при этом куда дальновиднее своего ученика – спиной к забору.

Развернувшись так же, Азарь встал рядом с Лугином и предупреждающе выставил перед собой нож. Так он надеялся дать себе несколько мгновений отдыха.

Весьцы, избитые, израненные, в рваном рубище, стягивались к ним.

Азарь прижался спиной к шершавой ограде. По лбу крупными каплями катился пот. Губы пересохли и потрескались. В горле пересохло, и молодой философ несколько мгновений безуспешно пытался проглотить ком, подступивший к горлу.

– Держись, Луги, сейчас прорвёмся! – выпалил Азарь, понимая, что никуда они уже не прорвутся.

Учитель кивнул, прекрасно сознавая то же самое.

Азарь глубоко вздохнул. Взглядом наметив себе хорошую жертву, он приготовился рвануть в атаку, но не успел: кто-то ловко просунул лезвие меж двумя досками забора.

Нож вошёл в поясницу Азаря.

Боль ослепила, и молодой философ уже не видел, как весьцы заметили мгновение его слабости. Как сразу несколько человек одновременно качнулось вперёд и обрушили на пришельца топоры и кистени.

И уж конечно, он не видел, как его учителя, величайшего философа на свете – Лугина Заозёрного вилами пригвоздили к тому же самому забору.

Заметив, что беглецы уже не сопротивляются, весьцы прекратили их бить. Медленно, как сомнамбулы, они стали отходить чуть назад, а потом замирать в нескольких шагах от чужаков.

Подошёл староста. Вуда оценил беглым взглядом побоище и заорал:

– Ну, что встали? Тащите их к святилищу, покуда ещё дышут! Отдадим их Позвиду, может, смилустивится да попустит морозы!

– А этих?.. – спросил бугай, который приходил вместе со старостой в избу Глухаря брать философов.

– Легкораненых ко мне в избу. А тех, кому уже не помочь, – туда же! Все под Позвидом ходим. Он там разберёт, кто свой, а кто чужой.

Верзила кивнул и принялся распоряжаться.