Милый яд

Он доказал, что я ошибалась.

Он победил.

Он проиграл.

Он нарушил наш договор.

Я тоже, но только для того, чтобы спасти его.

Я упала на колени. Мои руки коснулись бетона, и я что-то почувствовала. Я подняла это, сжимая в руке.

Пенни.

Он оставил мне подарок.

Его собственная версия «Прощай».

Часть два

Несовершенства

Глава пятнадцатая

= Шарлотта, 22 года =

– Шарлотта, сделай мне одолжение, – Рейган выглянула из своего стеклянного кабинета. Одетая в платье в тон ее огненно-алым волосам, творению лучших парикмахеров Манхэттена, она поглаживала животик ухоженными руками с заостренными ногтями. Рука Рейган всегда лежала на животе.

Я не могла упрекнуть ее в излишнем беспокойстве. Если бы мне было сорок два и последние десять лет я пыталась забеременеть, то жила бы в пузыре до самого рождения детей.

Я оторвалась от рукописи, которую несколькими минутами ранее выбрала из стопки невостребованного материала. Сегодня мне бы не помешало отвлечься – любым способом. Я расплылась в радостной улыбке.

– Конечно.

Комнату наполняли воздушные шары в форме сердца и цветы, присланные моим коллегам ко Дню святого Валентина. Моя каморка находилась ближе всего к ее кабинету. Единственная, в которой не было признаний в любви или романтических знаков внимания. При мне был ноутбук, ручки и маркеры, расставленные по двум кружкам, а ежедневник и стикеры для заметок лежали аккуратными, готовыми к применению рядами.

Я была почти уверена: что бы она ни сказала, это не имело никакого отношения к тому, что сегодня у меня день рождения. Никто не обратил внимания на мой день рождения. Я научилась принимать это до такой степени, что упоминание о нем от посторонних вызывало у меня потрясение.

– Мой акушер-гинеколог не берет трубку, а мне сегодня нужно с ним увидеться. До клиники не дозвониться. Он не отвечает ни по телефону, ни по электронной почте. Это так на него не похоже. Не могла бы ты заскочить в клинику и передать мое сообщение лично? Спасибо! – она не стала дожидаться моего ответа. Вместо этого подлетела ко мне, схватила стикер из моего арсенала и, нацарапав адрес, прилепила его к клавиатуре с полным пренебрежением к моему порядку на столе. – И не возвращайся, пока не запишешь меня, хорошо? У меня ужасные газы. Дети наверняка отомстят мне за это, когда появятся на свет.

Верно. Я почти забыла – у Рейган были близнецы.

Моя начальница бросилась в комнату отдыха, помахивая кончиками пальцев, как фея-крестная.

Я начала работать в «Рейган Ротшильд Литерари» четыре месяца назад, за два месяца до моего досрочного выпуска, и уже продвинулась по служебной лестнице от офисного координатора до помощника литературного агента. Моя цель заключалась в том, чтобы стать литературным агентом. Мне приходилось проверять себя на стойкость, но я привыкла к тяжелой работе.

Я взяла записку со стола и вызвала такси. Всю поездку я не отрывалась от телефона: отвечала на электронные письма, заказала бумагу для принтера и подтвердила на завтра ежегодное обследование Лии у дерматолога.

Я уверяла себя, что со мной все в порядке.

Это просто еще один День святого Валентина. Ты пережила три из них с тех пор, как Келлан сделал то, что сделал.

Это был четвертый.

Конечно, ничто так не свидетельствует о том, что все не в порядке, как попытка убедить себя в обратном.

Седан остановился у здания в неоготическом стиле. Высоком и надменном. Водитель одарил меня сияющей улыбкой.

– Приехали. С Днем святого Валентина.

– Еще чего, – пробормотала я, давая ему чаевые в приложении, а потом поднялась с сидения из полиэстера.

Я зашла в элитную клинику на 57-й улице под названием Морган-Данн. Элите города нравилось здесь рожать, потому что палаты были роскошнее, чем в отеле «Уолдорф Астория».

Чтобы получить консультацию акушера-гинеколога в этом стационаре, вам предстояло занять место в расписанном на три года вперед листе ожидания. Эту информацию мне любезно предоставила Рейган. Меня в мои двадцать два ничего не связывало с детьми, беременностями или – надеюсь – больницами.

Я расписалась у охраны, поднялась на лифте на четвертый этаж и вошла в шикарную клинику. Никогда не видела такого кричащего богатства, а ведь я прожила в Нью-Йорке всю свою жизнь, кроме тех лет, когда училась в колледже Кентукки.

Темные стеклянные двери с черным ободком дополняла отделка вишневого цвета, обитые коричневой кожей диваны и мягкие кресла. Стойка администратора из изогнутого темного дерева имела форму волны. В роскошном вестибюле рядами стояли корзины с заварным чаем, закусками и водой в бутылках, а также мармеладными мишками для беременных и пакетами с вкусностями.

За блестящим столом стояла худая, как палка, женщина в костюме, и ее темные волосы были так сильно зачесаны назад, что кожа на лбу выглядела натянутой. Она поприветствовала меня сдержанной дежурной улыбкой.

– Чем я могу вам помочь?

– Я хотела бы записать на прием свою начальницу, мисс Рейган Ротшильд, – я передала ей страховую карточку Рейган.

Застывшая улыбка секретарши осталась неизменной, пока она пробивала информацию на макбуке. Она вернула карточку.

– Боюсь, я не вправе назначать на сегодня встречи с доктором Маркетти.

Доктор Маркетти? Я изо всех сил старалась не дать этому имени выбить меня из колеи.

«Маркетти – распространенная фамилия, верно? Кроме того, – уверяла я себя, – все напоминает тебе о Келлане. Особенно в День святого Валентина. Ты просто ищешь скрытый смысл».

– Мисс Ротшильд целый день пыталась до него дозвониться. Все довольно серьезно, потому я к вам и приехала, – я начала покачивать правой ногой. Я еще ни разу не подвела Рейган и уж точно не собиралась начинать сегодня.

– Я понимаю, но доктор Маркетти в настоящее время недоступен.

– Разве он не на работе?

Я знала, что доктор – мужчина, потому как однажды Рейган поделилась со мной и другими девушками под ее началом, что каждый раз, когда она приходила с осмотра, ее трусики можно было хоть выжимать. Очевидно, он был неописуемо, по-голливудски сексуален.

– Нет, он здесь, но в День святого Валентина не принимает ни пациенток, ни звонков. Только в случае экстренной необходимости.

Испорченный мальчишка.

За ту сумму, которую Рейган оставляла этой клинике за каждый свой визит, он должен был не только находиться в ее распоряжении на почасовой основе, но и сам рожать детей.

У меня лопнуло терпение.