Гулящая

– Ага, хочется узнать? Не скажу, за то, что не приходила.

– Как же мне ходить? – оправдывалась Христя. – И грех, и мать не пускает.

– Невелик грех… А мать поймет: разве она не была молодой?

Запыхавшись, в хату вбежали несколько девчат. Разговор прервался.

– Гляди! Они уже тут, а мы сдуру за ними бегали. Прибегаем к Горпыне, говорят – пошла к Христе, а у нее и хата на запоре. Поцеловала Химка засов, да и назад вернулась.

– Врешь! Сама целовала, а на других кивает, – отрезала Химка.

– Да то Маруся целовала, – вставила третья – еще подросток, указывая на свою старшую сестру.

Маруся только оттопырила губы. Девичья болтовня на мгновение умолкла.

– Еще много наших нет? – спросила Горпына, оглядывая собравшихся. – Нет Ониськи да Ивги. Знаете что? Пока они придут, поколядуем здесь!

– Давайте! Давайте! – подхватили другие. Горпына подбежала к хозяйке.

– Благословите колядовать! – крикнула она.

– Колядуйте! – сказала Вовчиха.

Девчата стали в круг, откашливались. Горпына начала…

Зычный ее голос разнесся по хате, как звон колокола. Будто монахиня сзывала на молитву своих подруг. Все притихли, слушая этот призыв.

И сразу подхватили:

Славен еси!
Ой, славен еси,
Наш милый Боже,
На небеси!

Снова призыв, и снова повторяют «Славен…». Колядка была длинной-предлинной. Наконец пришли и опоздавшие: Ониська мышастая и Ивга-толстуха.

– Насилу вырвались! – оправдывалась Ивга. – Забегаем к одной – пошла, говорят, туда; ко второй – пошла в другой конец. Как пошли искать, насилу разыскали. А тут идем к вам – встречают хлопцы. «Куда, девчата, чешете?» Мы от них, а они за нами… Еле убежали!

– А Тимофея так и не видела? – усмехаясь, спросила Горпына.

Широкое черное лицо Ивги еще сильнее почернело; глаза загорелись.

– Пусть он к тебе на шею вешается! – сердито ответила Ивга.

– Тю-тю, дурная! Я шучу, а она принимает всерьез, – говорит Горпына.

– Гляди, поссорятся… А грех! – вмешалась Вовчиха. – Свои, а поладить не могут… вишь ты! – И старуха покачала седой головой.

– Чего же она мне в глаза тычет Тимофеем? – не унимается Ивга.

– Ивга! Хватит! – прикрикнули на нее девчата.

– Хватит вам спорить, пора собираться! – напомнили другие.

– Пора, пора… Прощайте, мама.

– С Богом, дети, счастливо! А колядки пропивать ко мне.

– К вам! К вам! – И гурьбой повалили из хаты.

Ночь ясная, морозная. Лунный серп высоко плывет в чистом небе, сверкает; вокруг него столпились звезды, как рой около матки, как маленькие пряники вокруг доброго каравая хлеба, – так они блестят и маячат на небе; а он так радостно светит на весь мир, выстилает светлой пеленой заснеженную землю, сверкает в снежинках сизыми, зелеными, красными и золотистыми огнями, словно кто-то раскинул по земле огромное монисто из самоцветов. В прозрачном воздухе морозно, безветренно, но от холода захватывает дыхание. Отовсюду доносятся скрип, треск, шум… Там скрипят десятки ног, перебегая через улицу; около хаты слышится «благословите колядовать!», а там, с дальнего конца, доносится пение коляды… Веселый гомон поднимается над селом, будит застывший воздух, кривые улицы, уснувших собак во дворах… Живет, гуляет Марьяновка! Свет горит в каждой хате; у всех гости, а не гости, так пир в домашнем кругу.

Девчата выбежали со двора Вовчихи, разделились на несколько групп. Горпына и Христя идут рядом.

– На кого это мать намекала? – спросила Христя.

– На кого? Известно, на Федора, – ответила Горпына и побежала вперед.

Христя немного отстала. «Неужели Федор так привязался ко мне? – думает она. – Спрашивал, буду ли я? Подожди, встречу я тебя где-нибудь, так уж добьюсь правды, да и за нос повожу!.. Если отец твой говорит, что я свела тебя с ума, так пусть уж не на ветер слова бросает».

Христе так хорошо, легко на сердце, радостно… Есть такой, что и по ней тоскует, любит ее. Она не последует примеру чернявой Ивги, да та еще сердится, когда ее дразнят Тимофеем. Нет, она не станет за ним бегать; а сама приберет его к рукам. Христя, хитро улыбаясь, придумывала, как ей лучше поддеть Федора при встрече. Ею овладело то девичье лукавство, которого она уже давно не испытывала.

– Пойдем, девчата, к Супруненко колядовать или минуем их? – спросила она, догнав подруг.

– Пойдем, зачем миновать? Этот конец обойдем, а потом на другой.

– Вы идите, а я не пойду, – сказала Христя.

– Почему?

– Боишься, чтобы Грыцько палкой не огрел? – пропищала Ивга.

– А ты иди, иди. Как бы сама палки не отведала!

– А мне за что?

– За то же, что и мне.

– Ты же, говорят, его Федора околдовала.

– Мало ли что говорят. И о тебе разное плетут.

– А про меня что?

– Сплетен не оберешься, – уклончиво сказала Христя, чтобы не заводить ссору.

А тут и хата Супруненко показалась.