Древние палестинские обители и прославившие их святые подвижники

Монастырь Святого Креста

Не только с юга и моря, но и с дальнего севера шли подвижники в град Великого Царя. Не только из пустынь Нитрийских, из раззолоченных палат Рима, но и с гор Кавказских, тогдашнего конца света, от иверов или грузин, только что воспринявших свет Христова учения, видим представителей в основании обителей вокруг Святого града.

Монастырь Святого Креста. Общий вид

По преданию, первый грузинский царь Мириан, обращенный в христианство св. Ниною, посетил в начале IV века Иерусалим и положил основание монастырю Святого Креста на том месте, где росло древо Креста Господня[147 - См.: Цагарели А.А. Памятники грузинской старины в Святой Земле и на Синае // Православный Палестинский сборник. 1888. Т. 4. Вып. 1 (10). С. 32.].

Обитель эта существует доныне и находится в получасе пути от Иерусалима на юго-запад. Она до прошедшего столетия принадлежала грузинам. Святыню обители составляет место, где, по преданию, росло древо Креста Господня, показываемое ныне сквозь отверстие помоста под главным престолом[148 - Ныне это мужской монастырь Иерусалимской Православной Церкви; расположен в Иерусалиме (Израиль). – Примеч. ред.].

Обители пятого века

Подвижничество, насажденное в Палестине Харитоном Исповедником и Иларионом Великим, поддержанное и распространенное их учениками и подражателями, еще более развивается и усиливается в V веке. Являются в Святой Земле новые отцы подвижничества, светила иноческой жизни – Евфимий Великий, Герасим Иорданский, Савва Освященный, Феодосий Великий с бесчисленным сонмом славных учеников, возникают новые обители, как цветы на ниве Божией после плодотворного дождя. Судьбы этих обителей, возникших в V веке, мы постараемся изложить в порядке их возникновения.

Лавры преподобного Евфимия Великого

Лавра преподобного Евфимия Великого, или Верхняя, как видно из определенного указания в житии святого отца, написанного Кириллом Скифопольским, находилась в той же дикой, гористой пустыне, в которой лежали лавры Фаранская, Феоктистова и Хузива, именно: она находилась в 12–13 верстах от Иерусалима к северо-востоку, на расстоянии получаса от Иерихонской дороги влево (по направлению из Иерусалима) и недалеко от лавры Фаранской, на одном из потоков, параллельных потоку Кутилийскому. «Я, Евфимий, – говорил великий подвижник в сонном видении сыну сарацинского князя Теревону, – живу же на восточной стороне в пустыне от Иерусалима, на расстоянии десяти поприщ, недалече от пути, ведущего к Иерихону»[149 - Кирилл Скифопольский. Житие иже во святых отца нашего Евфимия Великого, 18.]. Так как лавре св. Евфимия суждено было по кончине его сделаться общежительною обителью, то место, на коем она была расположена, по счастливому выбору святого подвижника, оказалось приятным и удобным для жительства многолюдного общества. Она была расположена на небольшой лежавшей между двумя долинами возвышенности, северная часть коей представляла плодородную, орошаемую потоком равнину; глубокий поток омывал невысокие скалистые берега возвышенности; долины с востока и запада были ограничены холмами, которые соединялись между собою на юге; холмы эти совершенно ограждали обитель с южной стороны и скрывали ее от взора путешественников. Воздух в этой местности был благорастворенный и здоровый. Кельи и кущи[150 - Куща – шатер, хижина, жилище (устар.). – Примеч. ред.] отшельников лавры были разбросаны по возвышенности на обширном пространстве. Так изображает положение лавры Евфимия жизнеописатель его Кирилл Скифопольский, живший несколько лет в его обители. Основанная по особому откровению Божию, лавра через 12 лет по кончине его была обращена в киновию; тогда явились в ней все необходимые для общежительной обители здания и постройки; вместо прежнего небольшого храма и на его же месте был построен величественный храм; обитель ограждена была со всех сторон стеною с высокою башнею, которая стала господствовать над окрестностью и была видна издалека; под башнею находились и Святые врата[151 - См.: Муравьев. История святого града Иерусалима. С. 150.]. Славная при жизни преподобного Евфимия, обитель его и по блаженной кончине его продолжала процветать и скоро стала наряду с первыми палестинскими обителями[152 - См.: Муравьев. Письма с Востока. С. 196–197.]. Она была весьма обширна по числу своих подвижников. Много в ней было лиц, сделавшихся впоследствии известными и славными; из нее выходили подвижники, основывавшие новые обители, например Савва Освященный; она давала мужей на святительские кафедры, каковы, например, были Илия и Мартирий[153 - Мартирий был патриархом Иерусалимским в 478–486 гг., а Илия в 494–516 гг.], занимавшие патриарший престол в Иерусалиме, и Домн, избранный на первосвятительскую кафедру города Антиохии[154 - Домн занимал Антиохийский престол в 441–449 гг.]; в нее удалялись для высших подвигов отшельники, приобретшие уже известность своими высокими нравственными совершенствами, например Кириак и Герасим Иорданский. Во время страшных смут, произведенных на востоке несторианами и монофизитами, коснувшихся и Святой Земли, лавра преподобного Евфимия твердо стояла на страже святой веры, охраняя истинность и чистоту православных догматов, и тем оказала Церкви незабвенную услугу. Бедственную участь испытала Евфимиева лавра вместе с другими обителями Святой Земли в страшное нашествие персидского царя Хозроя в начале VII века (614 год), когда персы с огнем и мечом прошли всю Палестину, взяли Иерусалим и пленили Честное Древо Креста Господня; обе обители преподобного Евфимия были разорены, причем умерщвлено было, говорят, до 14 000 иноков[155 - См.: Норов. Путешествие по Святой Земле. С. 51.]. Но потом лавра Евфимиева восстала из своего разорения и снова пришла в цветущее состояние. Когда прекратилось ее существование, неизвестно.

Развалины монастыря Евфимия Великого (Хан эль-Ахмар) в центре промышленной зоны Мишор Адуммим

Трудно в настоящее время сказать, где именно находилась славная лавра Евфимия Великого; место ее до сих пор не узнано и в точности не определено. Современные исследователи палестинских святых мест помещают Евфимиеву лавру в разных местах: одни полагают ее в Хирбет-Мирд, боковой долине Кедронского потока, к северу от лавры Саввы Освященного, там, где находятся обширные развалины, как видно, древней обители[156 - См.: Zeitschrift des Deucschen Pal?stina Vereins. Bd. 3. S. 19.]; другие – в наби Мусса[157 - «Наби» в переводе с арабского «пророк»; Мусса – Моисей. – Примеч. ред.], на месте, которое занимает ныне мусульманский монастырь дервишей[158 - См.: Леонид (Кавелин), архим. Старый Иерусалим и его окрестности. С. 392; Норов А.С. Иерусалим и Синай. Записки второго путешествия на Восток. СПб., 1878. С. 38–39 (далее – Норов. Иерусалим и Синай).]; третьи хотят видеть ее в том месте, где в настоящее время находятся развалины, называемые Дейр-Мукаллик[159 - См.: Кирилл Скифопольский. Житие преподобного отца нашего Саввы Освященного, 7. [ «Дейр» (дир) в переводе с арабского «монастырь». – Примеч. ред.]]. Но надо сознаться, что все эти мнения не согласны с указаниями, какие находятся у жизнеописателя преподобного Евфимия Кирилла Скифопольского и у других писателей, в этом сознаются сами эти исследователи[160 - См.: Ueber die alten Lauren und Kl?ster in der W?ste Juda v. Marti // Zeitschrift des Deucschen Pal?stina Vereins. Bd. 3.]. На основании определенных указаний Кирилла Скифопольского о месте лавры Евфимия Великого мы полагаем, что развалины различных древних зданий (явно обличающих древнюю иноческую обитель), которые находятся влево от Иерихонской дороги (по направлению из Иерусалима), на расстоянии получаса от древней крепости Адоним, в вади эль-Кельт на левом берегу иссохшего глубокого потока, суть остатки этой знаменитой лавры[161 - Современные исследователи полагают, что развалины лавры Евфимия Великого (араб. Хан эль-Ахмар) находятся в 8 км к востоку от Иерусалима, в центре промышленной зоны Мишор-Адуммим. – Примеч. ред.]. Здесь же указывает лавру Евфимия и паломник наш А. Муравьев, посетивший это место в 1850 году и в своих «Письмах с Востока» описавший найденные тут развалины. Приведем здесь описание этих развалин А. Муравьева, чтобы видеть, в каком состоянии нашел он лавру Евфимия Великого.

«Древняя лавра Евфимиева, – говорит Муравьев в 22-м письме[162 - Муравьев. Письма с Востока. С. 197–199.], – предстала нам, огражденная высокою стеною со стороны потока, недоступная, хотя и полуобрушенная; только низкое отверстие, сквозь которое должно было пролезать, открыло нам несвободный вход в ее заветную внутренность. Еще недавно местные арабы укрывались в ней от воинов Ибрагима-паши и заложили таким образом бывшие пространные врата. Над ними сохранилась греческая и арабская надпись о не весьма давнем обновлении лавры двумя братьями из Иерихона; но мы не могли хорошо разобрать имена и число лет. Из первой ограды поднялись по груде обломков в самую церковь, довольно обширную, двухпрестольную, в которой сохранились еще фрески на полуобрушенных стенах, уже без сводов и купола: Предтеча и богоотцы Иоаким и Анна и пустынножители, сам Евфимий и Савва, Герасим Иорданский, названный Каламонитом, и Георгий Хозевит. Под церковию, со стороны алтаря, был сход в усыпальницу братии, где еще хранятся многие кости; повыше приникла к скале самая гробница великого Евфимия под аркою, украшенною крестами, но уже упразднена его могила; мы только поклонились месту, где лежало тело святого старца, и вошли в пещеру, где обитал он и где для него устроил первую церковь патриарх Анастасий, пришедший утешить старца с великим аввою Пассарионом. О, если бы восстановилась опять сия лавра Евфимиева, как возникла вновь лавра его ученика Саввы в юдоли Плачевной, видевшая над собою также дни запустения!»

Из подвижников лавры Евфимия, кроме самого основателя ее, известны: Дометиан, братья Косма, Хрисипп и Гавриил и Эмилиан.

* * *

Преподобный Евфимий Великий (память 20 января) родился в 377 году[163 - См.: Кирилл Скифопольский. Житие иже во святых отца нашего Евфимия Великого.] в армянском городе Мелитине[164 - Мелитина – главный город Малой Армении [, провинции Римской империи], ныне Малатья в Турции. Город этот замечателен мученическою кончиною св. Полиевкта (9 января).] от знаменитых по происхождению и добродетелям родителей Павла и Дионисии. Подобно св. Иоанну Предтече, он был сыном молитвы. Добродетельная Дионисия была неплодна и бездетна. Скорбь о своем неплодстве раздирала ее душу, печаль снедала сердце. Долго находясь в этом состоянии, она отправилась однажды с супругом своим в ближайший храм мученика Полиевкта. Там оба они, изливая пред Богом в пламенной молитве печаль свою, долго просили Его разрешить узы их неплодства. И вот в одну ночь в божественном видении слышат они голос: ободритесь, и Бог даст вам сына; он получит имя Евфимия – от бодрости и спокойствия духа, которыми будет отличаться в жизни. И церковь Христова восстанет и успокоится[165 - В следующем году умер император Валент, приверженец арианства, и Церковь успокоилась после жестокого гонения, воздвигнутого им на православных.]. Заметив время сего видения, сетующие родители возвратились домой, обещая имеющее родиться от них дитя посвятить навсегда Богу. Ожидание их оправдалось событием. У них родился сын, которого они назвали Евфимием. Еще не было ему трех лет, как отец его умер. Мать Дионисия привела юного сироту к св. Отрию[166 - Память св. Отрия 17 апреля.], епископу Мелитинскому, и посвятила его по обещанию Богу. Прозорливый святитель провидел в этом дитяти необыкновенного по душе человека. Дух Божий, сказал он, почиет на сем отроке. Отрий усыновил его и со всем тщанием стал его воспитывать: он был для юного Евфимия отцом и матерью по любви. Когда Евфимий достиг семилетнего возраста, епископ поручил заботиться о его образовании Акакию[167 - Св. Акакий был епископом в Мелитине после Отрия. Память его 17 апреля.] и Синодию, образованным чтецам, которые были особенно сведущи в Священном Писании, и Евфимий, приняв в недра ума своего семена их учения, в короткое время принес плод, превышавший его возраст. Епископ причислил его к чину чтецов. Самым любимым занятием Евфимия в это время было упражнение в Божественном Писании; занятие это соединялось у него с нравственным назиданием; когда он находил в Писании повествование о ком-либо из древних знаменитых мужей, сиявших добродетелями, то одушевлялся любовью к нему и воспламенялся подобно ему ревностью к добродетели. В образе жизни Евфимий подражал Акакию, своему учителю, и жил как самый строгий подвижник. Пищу он употреблял только необходимую и простую; при богослужении присутствовал с особенным благоговением, памятуя всегда, что он предстоит пред лицем Самого Бога и устно с Ним беседует; в промежуток времени занимался благочестивыми размышлениями. Уже и в этом возрасте Евфимий весьма полюбил уединенную жизнь. По благословению святого епископа он часто посещал обитель святого мученика Полиевкта и обитель тридцати трех святых мучеников, где оставался подолгу, упражняясь в подвигах поста и молитвы; и один раз в году после великого праздника Светов[168 - В первые века Церковь христианская вспоминала Рождество Христово и Крещение вместе в один день; праздник этот назывался праздником Богоявлений и Светов.] выходил из города на ближнюю гору, на которой проводил священные дни поста один – в богомыслии и молитве. Епископ, видя высокодобродетельную жизнь Евфимия, рукоположил его в пресвитеры к одной из мелитенских церквей и вверил его надзору все иноческие обители, находившияся в Мелитине. Но жизнь в городе была Евфимию не по сердцу: его душа жаждала уединения, стремилась к большим и большим подвигам; и вот он тайно удаляется из города, направив путь свой к Иерусалиму. Это было на 29-м году его жизни.

Прибыв в Святую Землю и посетив святые места, Евфимий вращался сначала в кругу отшельников, подвизавшихся в окрестностях Иерусалима, и, изучив их образ жизни, удалился в Фаранскую лавру, где поселился в одной уединенной келье, вне лавры.

К нему присоединился подвижник Феоктист, имевший одинаковые с ним мысли, одинаково сильное стремление к отшельничеству, и подвижническая жизнь их потекла с той поры неразлучно. В восьмой день после праздника Светов они ежегодно удалялись на все время Четыредесятницы в глубокую пустыню Иорданскую, где беседовали в молитве с одним только Богом. Так прошло пять лет. Приближалась Четыредесятница. Подвижники по обыкновению на время поста удалились в пустыню. Проходя Кутилийскою пустынею, Евфимий и Феоктист увидели здесь в одном месте, не на большом расстоянии от Иерихона, над одним потоком неприступную пещеру; пещера им понравилась, и они избрали ее местом своих подвигов. Долго укрывались они в ущельях гор, неведомые миру, доколе не увидели их однажды пастухи, пригнавшие стада свои к потоку. На высоте, едва доступной, двумя призраками показались пастухам дивные отшельники, и простые люди в первые минуты испугались, но потом их страх обратился в радость, когда они узнали в этих призраках мужей молитвы. Разнеслась по окрестности молва о великих подвижниках, и вот к пещере их стали стекаться посетители, желавшие видеть Божьих людей, и, увидев их необычайные подвиги, прославляли Бога. Добро любезно человеку, добродетель привлекательна. И вот многие, приходившие лишь посмотреть на жизнь необыкновенных людей, увидев их подвиги, решались навсегда остаться при них, чтобы подвизаться под их руководством; преподобный Евфимий принимал всех. Так как число лиц, желавших жить и трудиться о Господе под руководством Евфимия и Феоктиста, было значительно, то они внизу, при подошве пещеры, построили для братий кельи, а пещеру обратили в церковь. Таким образом возникла обитель, которую Евфимий поручил Феоктисту, сам же продолжал жить в другой пещере. Евфимий назидал иноков беседами, внушал им совершенное отречение от мира и непрестанный труд по примеру апостола Павла, дабы праздность не лишила их средств содержать себя и творить милостыню.

Прп. Евфимий Великий

Скоро открылось, каков был преподобный Евфимий. Некто Теревон, сын Аспевета, начальника одного сарацинского племени, кочевавшего за Иорданом, был одержим злым духом, который до того измучил несчастного, что правая половина его тела иссохла и омертвела и не могла произвести никакого действия. В одно время Теревон видел во сне некоторого инока с длинною седою бородою, который спрашивал его, какая у него болезнь. Когда Теревон рассказал ему о своей болезни, инок спросил его, желает ли он переменить свой образ жизни и сделаться христианином. Теревон отвечал, что готов все исполнить, лишь бы только быть здоровым. Инок сказал: «Я Евфимий» – и, рассказав отроку о своем местопребывании, присовокупил: «Если желаешь освободиться от болезни, приди ко мне, и Бог через меня исцелит тебя». Следуя видению, Теревон и отец его Аспевет с отрядом сарацин прибыли в Палестину, отыскали Кутилийскую пустыню и явились к преподобному Евфимию. Евфимий, осенив отрока крестным знамением, исцелил его совершенно. Изумленные сарацины пали на землю пред дивным мужем и просили его принять их в число христиан; немедленно совершено было над ними таинство Крещения. Сорок дней продержал у себя сарацин преподобный Евфимий, научил их христианским догматам и потом с миром отпустил домой.

Молва о чудесном исцелении сына сарацинского князя быстро распространилась по всей Палестине, так что имя преподобного Евфимия сделалось повсюду известно, и одержимые различными болезнями со всех сторон начали стекаться к нему за исцелением. Но не по сердцу была такая известность строгому отшельнику; по глубокому смирению он не терпел славы человеческой, а по любви к безмолвию и уединению не мог выносить постоянного стечения народа, и вот, желая избежать славы человеческой, он взял с собою ученика своего Дометиана и тайно удалился в пустыню к Мертвому морю. Здесь он переходил с места на место. Сначала жил в пустыне Рува на невысокой горе в заброшенной келье; питался с учеником своим пустынными травами и кореньями. Потом переселился в пустыню Зиф[169 - Пустыня Зиф находилась в юго-западной части Иудейской пустыни, юго-восточнее Хеврона.]. В эту последнюю пустыню увлекло Евфимия желание видеть ту пещеру, в которой скрывался Давид во время гонений, воздвигнутых на него Саулом. Он нашел эту пещеру и стал жить в ней: пещера ему очень полюбилась. Но и здесь подвижник не укрылся от людей. Узнали о нем жители селения Аристовулиады, находившегося в этой же пустыне, и вот по какому случаю. Сын одного жителя этого селения был одержим злым духом и постоянно произносил имя Евфимия. Родители старались разузнать, кто это Евфимий, и, узнав о его святой жизни, отправились к нему с сыном. Не успели они приблизиться к пещере, в которой жил отшельник, как злой дух, до крайней степени измучив юношу, вышел из него. Быстро разнесся по окрестности слух об этом чуде, и окрестные жители толпами начали являться к св. Евфимию: одни желали посмотреть святого человека, другие – принять от него благословение, иные – получить исцеление от болезни, а некоторые – остаться при нем и жить с ним. Божий человек принимал всех, со всеми беседовал и из сокровищницы благодатных даров, коими был преисполнен, подавал всем потребное. Многих, зараженных ересью Манеса[170 - Манес, еретик, перс из Вавилона, маг, после принятия христианства пресвитер; внес в христианское учение многие воззрения из других религий, особенно из персидской – о двух вечных началах (свет и тьма); учил, что Христос – не Бог, что сам Манес есть Париклит – Утешитель, Дух святой, что Ветхий Завет есть произведение злого духа.], он обратил к истинной вере. Около пещеры скоро возникла и обитель – так значительно было число желавших подвизаться под руководством Евфимия! Жители окрестных селений доставили ему все потребное для устройства обители. Видел преподобный Евфимий, что он нигде не может скрыться от людей, что везде, где бы он ни укрывался, о нем узнавали, и потому решился возвратиться в свою лавру. С сожалением он оставил пустыню и с учеником своим Дометианом направился к лавре. Вот они уже в Кутилийской пустыне, на потоке, на коем их лавра. Не доходя несколько до лавры, обрели они уединенное место на левой же стороне потока, которое особенно полюбилось Евфимию: среди живописной, но совершенно пустынной местности, в береговой скале была природная пещера; в этой пещере он с учеником своим и поселился, и поселился навсегда. Обрадовались Феоктист и братия, когда узнали о возвращении Евфимия из пустыни, и тотчас явились к нему; но напрасно умолял его Феоктист поселиться и жить с ним в обители: великий отшельник решительно отказал; он обещал только посещать обитель в воскресные дни, чтобы участвовать с братиею в богослужении и приобщаться Святых Таин.

Когда весть о возвращении преподобного Евфимия достигла Аспевета, он пожелал видеть святого мужа и привел к нему с собою множество сарацинского народа – мужчин, женщин и детей; все они были крещены Евфимием. Так как сарацины не хотели возвращаться домой, то Евфимий позволил им поселиться между своим уединением и обителью, и таким образом устроилось сарацинское селение. Аспевет, в христианстве названный Петром, поставлен был для сарацин епископом. Это было в 421 году.

Спокойно жил несколько лет преподобный Евфимий в своем уединении, работая единому Господу; он наслаждался полным безмолвием, которого так жаждала его душа. В свой уединенный приют никого он не принимал и всех искавших его руководства и духовных советов отсылал в обитель к Феоктисту. Но Господь в сонном видении открыл ему Свою волю, чтобы пустыня, в которой он жил, населилась ревнителями благочестия и чтобы он принимал к себе всех, кто бы ни пожелал под его руководством содевать свое спасение. Поспешил исполнить волю Божию преподобный Евфимий. И вот мало-помалу собралось около него много любителей отшельничества, и дотоле необитаемая пустыня огласилась пением и славословиями Богу; по ней на далекое пространство рассеялись уединенные кельи и кущи. В числе прибывших к Евфимию для пустынных подвигов были лица, сделавшиеся славными и приснопамятными в истории его лавры и в истории всей Христовой Церкви; это были между прочими три брата из Мелитины, родины Евфимия, племянники учителя его Синодия: Стефан, Андрей и Гаиан; Иоанн, пресвитер Раифский; Кирион, также пресвитер церкви святого мученика Василия из Скифополя, и другие.

Возникла в Кутилийской пустыне вторая лавра преподобного Евфимия, скоро занявшая одно из первых мест между палестинскими лаврами. Радостнейшим событием в новой лавре было освящение храма, построенного для нее ее великим основателем. Для освящения храма прибыл сам патриарх Святого града Ювеналий[171 - Св. Ювеналий, патриарх в 422–458 гг. Память его 2 июля.] с хореписком Пассарионом и просвещенным пресвитером Исихием, которые сияли как звезды на тверди иноческой, по выражению историка. Радовался Евфимий прибытию этих святых мужей; утешался он чрезвычайно, видя, что место сокровенных подвигов и нравственного преуспеяния боголюбивых душ, назначенное Самим Богом, теперь вполне устроено. По его желанию для служения при храме Дометиан и Домн были рукоположены св. Ювеналием в диаконы, а пресвитерами были Иоанн и Кирион. Это было в 429 году, на 53-м году жизни преподобного Евфимия. Устроив по воле Божией новое место для ревнителей уединения и пустынных трудов, преподобный Евфимий, казалось, должен был расстаться с безмолвием, которое было ему столь любезно, чтобы посвятить себя заботам о духовном благе и спасении насельников лавры, вверивших себя его руководству. Но великий подвижник умел соединить то и другое: и удовлетворять любви своей к безмолвию и самому строгому подвижничеству, и заботиться о нравственном преуспеянии братий-отшельников: великим отцам подвижничества всегда присущи благоразумие и духовная рассудительность. Мало того, из своего уединения он простирал взоры свои и на Церковь Христову, ревновал о ее благе и спокойствии.

Преподобный Евфимий жил в своей лавре, как самый строгий подвижник. Шесть дней он неисходно пребывал в келье; в субботу вечером отворялась дверь кельи, и он принимал эконома лавры и других посетителей; в воскресенье являлся в храм для участия в богослужении. В келье своей проводил он время в молитве, пении псалмов, чтении слова Божия, в духовных размышлениях и богомыслии, занимаясь в то же время, по обычаю тогдашних отшельников, и рукоделием – плетением корзин и рогож. Пищу принимал один раз в неделю; сон его был самый короткий. «Никогда мы не видали, – рассказывал отшельник Кириак, живший в Евфимиевой лавре десять лет, иноку Кириллу, жизнеописателю преподобного Евфимия, – никогда мы не видали, чтобы старец когда ел, кроме субботы и воскресенья, входил с кем в сношение или с кем разговаривал. Никто также не видал, чтобы он ложился и спал на боку; обыкновенно он сидел и недолго дремал или несколько засыпал стоя, ухватившись обеими руками за веревку, привязанную к стене в одном углу; как скоро веревка выпадала из рук, он просыпался; таким образом всю почти ночь он проводил в бдении и молитве, сопровождая ее сердечными воздыханиями и коленопреклонениями». Ежегодно строгий подвижник после праздника Богоявления уходил на всю Четыредесятницу для высших подвигов в пустыню, куда брал с собою ближайших и любимейших учеников; обыкновенно уходил он в Кутилийскую пустыню, или в пустыню Иорданскую, или чаще всего в пустыню Рува. Такого образа жизни держался преподобный Евфимий всю последующую жизнь до самой своей кончины. Но в некоторых случаях он позволял себе отступать от принятых правил, когда, например, требовало того духовное благо ближнего, угрожала кому-нибудь из братий нравственная опасность. Так, однажды старец отворил дверь своей кельи и вышел среди недели: по откровению он узнал, что два брата – Марон и Елиматий, тяготясь строгостью жизни в лавре, задумали ночью бежать из нее. Призвав братьев к себе, великий авва убедил их остаться в лавре и Господа ради и ради своего собственного блага терпеть все трудности и тягости. Строгий подвижник оставлял также однажды пустыню для свидания с императрицею Евдокиею, чтобы спасти ее от зловерия, в которое она была увлечена коварными последователями еретиков Евтихия и Диоскора.

Несмотря на всю любовь к уединению и к самому строгому подвижничеству, преподобный Евфимий сам управлял своею лаврою, сам неустанно заботился о ее благе и процветании. Он знал все, что происходит в лавре, знал ее нужды и потребности, внутреннее состояние и настроение братий-отшельников, их слабости и уклонения от требований подвижничества; знал он обо всем этом и через эконома, который являлся к нему каждую субботу и сообщал ему о состоянии обители, и непосредственно – духом, по дару прозорливости, которым он был наделен, или по особому откровению, которое ему бывало свыше. С экономом лавры мудрый авва входил в подробное рассмотрение нужд ее, сам указывал, что для нее потребно, указывал пути, изыскивал средства для удовлетворения ее потребностей, входил иногда даже в мелочи. Особенно же великий отец заботился о нравственном преуспеянии подвижников своей лавры. При каждом случае он поучал братий, давал им наставления, внушал быть верными обетам иночества, ими на себя принятым, внимать себе, бодрствовать и молиться, со страхом и трепетом содевать свое спасение, не ослабевая в подвигах. «За чем вышли вы из мира, – говорил он им, – в том и пребывайте, о том и подвизайтесь, бодрствуйте на всякий час и молитесь, чтобы не подвергнуться напасти. Помните, что отрекшимся от мира и желающим иночествовать должно отречься от своей воли, иметь во всем послушание, хранить смиренномудрие, постоянно держать в уме память смертную, судный час, бояться огня вечного, любить славу Царствия Небесного. Еще и то ведайте, что с внутренним богомыслием должно соединять и телесный труд, чтобы быть подражателями апостолу Павлу, который трудился день и ночь, работая своими руками. Как много работают в мире живущие, какие великие труды и заботы принимают, чтобы прокормить жену и детей, Богу делать приношение, творить по силе милостыню, платить подати! Мы ли не должны трудиться, чтобы прокормить одно свое тело, избежать праздности и не поедать чужих трудов?» Мудрый Евфимий постепенно вел тружеников креста по лествице иноческих добродетелей и совершенства. Не вдруг и не всем он позволял подвизаться больше других; только уже успевшие в трудном деле подвижничества получали позволение брать на себя высшие подвиги. Особенное внимание он обращал на молодых подвижников: внушал им удручать свое тело постом, бдением, физическими трудами, чтобы доставить господство над ним духу. Бдительно наблюдая за внутренним состоянием подвижников, он охранял их от нравственных падений, увещевал, умолял их трезвиться и именем Господа Иисуса Христа прогонять нечистые помыслы ума и вожделения плоти, силою крестного знамения отражать козни и наветы исконного врага нашего спасения. Если же случалось брату по нерадению впасть в искушение, немедленно он восставлял от падения, возбуждая в нем бодрость духа и решимость неусыпно стоять на страже своего спасения. Внушая подвижникам отречение от своей воли, авва не терпел непослушания, особенно упорства, ожесточения. В этом случае он гневался, и Сам Господь вступался за раба Своего: непослушный, упорный подвергался наказанию и через то исправлялся. Так, однажды эконом назначил пасти рабочий скот одному брату по имени Авксентий; тот отказался. Эконом взял с собою двух пресвитеров – Иоанна и Кириона, и все они просили Авксентия принять на себя эту службу. Дождались субботы; Дометиан доложил о непослушании брата великому авве. Призвав Авксентия, преподобный Евфимий ласково сам просил его принять назначенную ему службу. «Не могу, честный отче, – отвечал Авксентий, – три вещи возбраняют мне это. Первое: я иностранец и не умею говорить по-здешнему; второе: боюсь впасть в грех; третье: присматривая за скотом, не могу быть в безмолвии и сидеть, помышляя непременно о Боге». Великий Евфимий на это сказал: «Будем молить Господа, и ты от всего этого не потерпишь никакого зла; знает Господь, что ты ради него служишь рабам Его. Послушай, что Господь говорит: не ищу Моей воли, но воли пославшего Меня Отца