Пасхальные рассказы

Цаплин стоял как окаменелый, но при слове «красть» он попятился назад и стал отмахиваться руками.

– Молчи, – шептал он, – не повторяй этого слова… Я не слышал его…

– Так слушайте: «украла!..»

V

Сказав это, Лиза упала на диван и зарыдала. Павел Павлович был окончательно уничтожен. В первый раз в жизни с его глаз спала пелена. В его груди пробудились такие чувства, каких он не ощущал никогда. Его дочь, ради спасения постороннего человека, решилась на преступление, не старается скрыть его и открыто объявляет об этом, как о подвиге, а он, отец, ни разу не проявил такого чувства, на которое его обязывала природа… Этот сухой человек как-то съежился и, глядя на Лизу, как бы ждал пощады.

– Успокойся, – заговорил он мягко, ласково. – Мало ли что бывает… Только не говори матери… Она человек непокладистый… Дело обойдется – молчи, только и всего.

– Хорошо, папа, я буду молчать, потому что, взяв не для себя, худого не сделала; вы должны вернуть Пашу. Я не хочу, чтобы она, несчастная, была опорочена и встретила праздник, проклиная ту, которая принесла ей несчастье.

Цаплин провел рукой по лбу и в замешательстве заметил:

– Это невозможно… Евдокия Ивановна и слышать не захочет простить ее…

– Зачем прощать?.. Вы должны сделать так, чтобы она оказалась невинной.

– Как же это сделать?..

– Придумайте… Я вам за это век буду благодарна, и вы увидите от меня такие ласки, каких никогда не видали…

Сказав это, Лиза бросилась на шею и стала горячо целовать его.

– Вот ты какая?! Не знал, не знал!.. Надо придумать… Только опять повторяю, матери ни гу-гу!..

Павел Павлович, по натуре добрый человек, но заваленный делами, весь ушел в них и нравственные заботы о семье не считал своею обязанностью… К тому же он, как воспитавшийся в дурных условиях, не был приготовлен и только теперь почувствовал всю сладость любви и справедливости…

– Хорошо, дочурка!.. – шептал он. – Если ты так, то и я не останусь в долгу!..

Цаплин не долго обдумывал, как поступить. Он взял в руку пятнадцать рублей и, отправляясь поискать что-то в комоде, вдруг громко позвал жену:

– Дуня, Дуня!..

В спальную вошла Евдокия Ивановна.

– Что тебе?..

– Ты сердилась, что у тебя пропали деньги, а они лежат себе преспокойно возле шкатулочки, в углу… Вот они!..

– Не может быть!..

– Не стану же я тебе врать!..

– Как же я не заметила их?.. Кажется, все обшарила.

– На всякую старуху бывает проруха.

– Слава Богу, что нашлись…

– Это верно, но как же с горничной?

– Эка важность!.. Прогнала и прогнала…

– Нет, позволь!.. Ведь мы с тобой крест в душе носим!.. Как же шельмовать безвинного человека… Разбежится молва, что она воровка, – никто не наймет… А как она руки наложит на себя?.. Как нам будет жить после этого?.. Необходимо ее вернуть, чтоб очистить перед людьми!..

– Вернуть?.. Ни за что!..

– Так я буду говорить, что ты напрасно обвинила ее… Тебе же будет хуже…

– Да ты с ума сошел!..

– Говори, что хочешь, а это будет так.

Сказав, Павел Павлович вышел из комнаты, оставив жену в страшном замешательстве.

– Поди же ты, что вышло… – подумала она. – Как же теперь быть? Павел Павлович тих, тих, а как расходится, так хоть из дому беги!.. Пусть делает, как знает, мое дело сторона!..

VI

Решение было сообщено мужу, и за Пашей послана была кухарка; но обиженная горничная наотрез отказалась вернуться…

– Подумаешь, какая фря!.. Не хочет, и не нужно, – объявила Евдокия Ивановна; но Лиза, бывшая при этом, стала возражать.

– Мамочка, Паша права, но ее надо вернуть, и я сама съезжу за ней.

– Это еще что такое?..

– Папаша так думает…

Слово «папаша» замазало рот строптивой женщине. И Лиза поехала уговаривать горничную… Увидя барышню, Паша бросилась целовать у ней руки.

– Я за тобой… Одевайся, бери извозчика и сейчас же к нам.

– Барышня, как же так?..

– Не разговаривай!.. Видишь, я сама за тобой приехала… Вышла ошибка, она разъяснилась, и все кончено… Мамаша извинится.

Обрадованная Паша живо собрала вещи и, положив их в пролетку, тотчас же переехала к Цаплиным.

Была Страстная суббота. Поруганная девушка мучилась при мысли, что такой Великий Праздник проведет полуголодной, в наемном «углу», и вдруг все переменилось.

Наступавший Светлый Праздник примирял людей… На душе у всех прояснилось, но никто так не чувствовал радости, как Лиза. Она поняла, какое высокое наслаждение доставляет человеку сознание, что она идет по пути Того, Кто учил любить и ради этой любви приносить жертвы.

Христосуясь с отцом, Лиза шептала ему:

– Вы воскресили мою душу. И за это вам будет заплачено сторицею.