Ясения

– Не надо, мистер всезнайка, – прошептала она. – Один придурок из рассыпал, а все спихнули на меня.

– Я покупаю шоколадки соседским детям. Захвачу и апельсины.

– Но…

Елисей больше не стал слушать препирательства подруги. Он оплатил свои продукты и с большими пакетами подошел к ожидающей его Ясении. Девушка прислонилась к холодной стене, прижимая к груди шоппер.

– Зачем ты купил их? – Немного грубо спросила Сенечка. – Я не из-за отсутствия денег отказывалась это делать. Из принципа.

– Ты из принципа начала бы конфликтовать с персоналом, а я просто сгладил углы. В чем проблема?

И в самом деле, чего это она взъелась на Елисея, который хотел просто поступить как лучше? Она же с самого утра только о нём и думала, а встретившись с ним воочию лицом к лицу, начала нападать.

– Прости, – вздохнула Ясения, пряча глаза. – Сама не знаю, что на меня нашло.

– Мадам белоручка оказалась борцом за справедливость? – Он чуть подтолкнул её к выходу. – Как ты здесь оказалась?

– Мама отправила за артишоками. Сегодня к нам на ужин придут важные гости.

– Ты где-то поблизости живешь? – Несмотря на пакеты, Елисей открыл дверь торгового центра, выпуская девушку навстречу холодному воздуху.

– На малой Рублевке, – просто ответила она, вспомнив, как её поселок прозвал парень. Елисей не удивился, не погрустнел, он остался таким же, каким и был до её вопроса. Это обрадовало Ясению, ведь обычно после этого на неё обрушивались вопросы, касающиеся заработка её родителей.

– Я так и думал.

– И что меня выдало? – Поинтересовалась девушка, из-за плеча бросая на него быстрый взгляд.

– Машина, твоя вчерашняя брезгливость, взгляд.

– Первый пункт допускаем, брезгливость – дело привычки. Взгляд?

– Да, взгляд. Ты с безразличием смотришь на ценники, на других людей, кстати, тоже.

– Неправда.

– Правда.

– Нет!

– Ага.

– Между прочим, все, что ты перечислил, не имеет никакого отношения к социальному статусу.

Ясения расставила руки в боки, с вызовом глядя на собеседника. Елисей подшучивал над ней, а та легко велась на провокации. Положив в багажник родительской машины пакеты, парень развернулся к девушке, щелкнул костяшками пальцев на её курносому носу и улыбнулся.

– Лиза рассказала мне. – Сдался он. – Я просто подтрунивал над тобой.

– Не смешно. – Словно от назойливой мухи отмахнулась Ясения. Её обидели слова парня, ведь она была сердобольной, жалостливой. – Мне пора. Мама ждёт.

– Ясения, – от тихого ласкового голоса девушка остановилась. Она обернулась корпусом к парню, глядя на него распахнутыми глазами. – Не обижайся. Я не со зла.

– Ты, я смотрю, не особо фильтруешь свою речь.

– Согласен. Но мне нравится узнавать тебя.

– Ты всегда ставишь меня в неловкое положение. – Укоризна скользнула в голосе девушки. Она не хотела пристыдить его, но и отмалчиваться не могла.

– Беги домой, – его пальцы снова коснулись волос Ясении, давая ей понять, что ему нравится касаться их. – Увидимся.

По приезду домой Сенечка передала артишоки маме, а сама, чувствуя себя тряпичной куклой, поднялась к себе в комнату и закрылась там, в надежде, что у неё получится сосредоточиться на подготовке к экзаменам. Но голова не могла взять верх над сердцем. Её беспокоило все: от неприятной ситуации в магазине с выскочкой Стасом до непонятной вспышке гнева и беспочвенных обвинений в сторону Елисея. Она не хотела обидеть его, но чувствовала, что оставила неприятный осадок от короткого разговора. Хотела бы она вернуться назад и взять свои слова обратно.

Вечер скоротечно приближался, а вместе с ним и стали громче слышны взволнованные возгласы матери, которая была до чертиков педантична. Посуда и столовые приборы обязаны были блестеть на обеденном столе, скатерть должны быть выглажена, а еда представлять из себя произведение искусства. В этом была мама Ясении, она создала из дома своеобразный музей, где столовая – царские палаты.

Деньги меняют людей. Девушка не признавала такой склонности к роскоши, от этого она и пыталась действовать наперекор маме. Вместо белого золота она покупала серебро, вместо элегантных дорогих дизайнерских платьев предпочитала носить простые вещи из местного магазина. Так она показывала свое «я», свою аутентичную личность.

Около шести часов вечера к дверям подъехала черная тонированная машина, из неё первым вышел водитель, спешивший открыть заднюю дверцу. Показались изящные ноги в черных, как ночь, туфлях, а следом появилась и сама женщина. Слово дорого было для неё неприемлемым. Она выглядела запредельно дорого. Следом вышел мужчина с небольшой седой бородкой и злыми знакомыми мне глазами. Третий человек уже был одной на улице, но Ясения не смогла разглядеть его, – в комнату ворвалась Альбина.

– Гости приехали, Роза Михайловна вас ждёт.

– Уже иду.

Сенечка спустилась вниз, встречаясь с недобрым взглядом светской львицы. Милославские были неприятными личностями на первый взгляд. Мама ворковала вокруг них, а Ясения ощутила нехватку воздуха. Она схватилась за кованные перила лестницы, чтобы не упасть, ведь за широкой спиной главы семьи Милославских стоял самый противный человек, которого она когда-либо видела. Стас Милославский, сын партнера по бизнесу отца, – тот самый наглец, не дающий проходу девушке.

Кровь отхлынула от лица. На место шока пришел гнев. Ясения так сильно сжала челюсть, что слышала скрежет своих зубов. Она неотрывно смотрела на мерзавца, имеющего наглость прийти в её дом и сверлить девушку взглядом, нацепив на свое лицо широкую нахальную улыбку. Сенечке же наоборот было не до смеха, – она боролась с чувством несправедливости. Девушка вежливо поприветствовала родителей Стаса, намеренно игнорируя парня.

– Прошу, проходите в столовую, – мама любезно указала на открытую дверь, ведущую в большую комнату, где уже ждал накрытый стол.

– Такое ощущение, Розочка, будто мы попали во дворец, – мама Стаса обладала низким властным голосом. Она обвела взглядом холл и столовую, невзначай вздернув бровь. Женщина хвалила чужое жилище, которое очевидно было ей не по вкусу.

Гости и хозяева дома расселись по своим местам, и так вышло, что хитрые зеленые глаза оказались прямо напротив Ясении. Носа ботинок игриво пинали её белоснежные туфли, заставляя девушку злиться на Стаса ещё сильнее. Она итак не могла простить ему вопиющее поведение на территории института, да и утренние происшедшие очень досадно свербило в груди. В ответ на легкие подталкивание ногой, Сенечка больно ударила его острым носом туфли по икре. Стас дернулся и улыбнулся, делая вид, что слушает разговор мужчин.

Гоша пришел позднее, когда на стол подали горячее. Его безразличный взгляд скользнул по присутствующим в комнате, останавливаясь на молодом парне. Ему не понравилось то, с каким интересом он разглядывал его сестру. Так же юноша обратил внимание на нервозность Ясении и её колючий взгляд.

– Добрый вечер! – Гошка поприветствовал гостей и родителей, демонстративно садясь рядом с Сенечкой.

– Друг, ты помнишь моего сына? Уникум.

– Классное имя, – хохотнул Стас. Его мама засмеялась, поддерживая сына.

– Стас, – низкий с хрипотцой голос отца их семейства заставил сына замолчать. Сенечка усмехнулась, радуясь, что хоть один человек мог приструнить Милославского.

Все неспешна трапезничали, но Ясении кусок в горло не лез. Она чувствовала себя не в своей тарелке под пристальным взглядом этого негодяя. И самое для неё обидное было, что родители этого словно не замечали. Только Гоша, нацепив на себя невидимую броню защитника, стал отвлекать слишком внимательного гостя.

– Ты студент? – спросил Георгий.

Стас же, не отрывая взгляда с лица итак уже красной Ясении, ему ответил небрежно. Будто бы отмахнулся от назойливой мухи.

– Ага.