Как не хочется стареть! Добрая сказка для взрослых

«Мне так спокойно. Хорошо. Я бы не смогла переключиться с производственных вопросов на простое созерцание всей этой красоты, если была бы одна. Я бы так и продолжала обдумывать то, что еще не успела закончить или то, что необходимо начать.

Такое впечатление, что Марк играет роль своеобразного буфера между моими проблемами и простой человеческой жизнью. Которой у меня до него просто не было.» Она закрыла глаза и погрузилась в блаженное дремотное состояние. Теплый ветерок и чуть слышный шорох листвы успокаивали, являясь отличным фоном для засыпающего человека.

Она не успела уснуть. Просто постоянное моральное напряжение отступило, дав возможность психике расслабиться и чувствовать себя комфортно. Как будто ты плывешь по волнам, по ласковому лазурному морю на белом лайнере. А все трудности остались там, за бортом. На суше.

Марк Генрихович, спеша по дорожке с горячим чаем, издалека увидев спокойную счастливую улыбку на красивом лице женщины, замер, не решаясь нарушить ее покой. С удовольствием рассматривая издалека ее расслабленную фигурку и лицо с закрытыми глазами, он остановился, наслаждаясь моментом.

– Марк Генрихович, я Вас слышу. Что Вы там замерли? – улыбнулась Кира, не открывая глаз. – Где же чай? Или кофе?

Мужчина улыбнулся и продолжил свой путь. Золотые листья тихо шуршали под ногами. Присев рядышком на лавочку, Марк Генрихович протянул Кире стаканчик с чаем и булочку. Кира, улыбнувшись, открыла глаза и вздохнула.

– Как же приятно! Горячий чай с булочкой в осеннем парке! Какие у нас планы?

Мужчина пожал плечами, с улыбкой глядя на спутницу.

– В том-то и красота, что никаких планов! Все время жить по плану очень утомительно! Иногда необходимо позволять себе жить просто так, не задумываясь о том, что делать следующим этапом. Давайте просто гулять по парку. Потом можно пройтись по деревне, если будет желание. Отдыхать! Пообедаем. И опять прогуляемся. У нас с Вами слишком мало времени на отдых, чтобы портить его на какие-то планы.

Кира весело рассмеялась.

– А ВЫ хитрец, мой дорогой! Знаете на что надавить! Я никогда не испытывала такого удовольствия от ничегонеделания. Оказывается, это так приятно!

– То ли еще будет! – добродушно усмехнулся Марк Генрихович. – Я Вам научу плохому! Постараюсь научить Вас просто жить!

– Просто жить! Надо научиться просто жить! – задумавшись повторила Кира. – Видимо, это важно. Видимо, в каких-то периодах жизни это даже важнее, чем работа.

Глава 10

– Так и есть, дорогая Кира, – с готовностью отозвался Марк Генрихович. – Есть значимый, самый ранний, период нашей жизни, который полностью предназначен для развития человека, как личности. Обучения. Получения теоретических и практических знаний, умений и навыков. Всестороннего образования. От начальной стадии до высококвалифицированной. Следующий период целиком и полностью отдан работе. Производственной деятельности. Приобретению и накапливанию материальных благ. А в нашем с Вами возрасте, душа моя, пора бы уже подумать и об удовольствиях. Об использовании этих самых накопленных материальных благ. В разумных размерах и целях. Потому что жизнь может просто пройти мимо. И начнется последний этап. Когда уже ничего не вернуть. Когда нужно будет думать только о душе. О спасении. И ничего важнее этого не будет. И ничего в жизни уже больше не будет.

– Надо же! А я-то всегда была твердо убеждена, что человек учится всю жизнь, работает всю жизнь, и о спасении души тоже задумывается всю жизнь, – недоверчиво хмыкнула Кира и задумчиво покосилась на собеседника.

– Да-да. Вы правы, душа моя. Так и есть! Но я говорю о главном, базовом состоянии. Когда мы учимся в институте, мы подрабатываем. Верно ведь? Но! Основное – это учеба. А подработка- вторична. Когда мы работаем, мы научаемся чему-то новому, получая новые практические навыки, и, познавая дополнительные теоретические знания.

Но все равно, работа – на первом месте. Верно, ведь? И сейчас, уже на нашем с Вами жизненном этапе, мы можем и работать, и учиться. Но самое главное для нас – просто жить! А вот думать о спасении души тоже необходимо во все времена, в любом возрасте. Тут я с Вами полностью согласен. Только сами понимаете, молодежь мало об этом задумывается, у них мысли совсем другими вопросами заняты.

– И я сам себя помню! Я был точно таким же! И, надеюсь, Вы подтвердите мое утверждение, что так оно и есть. Молодость думает о продолжении жизни, продолжении рода. Зрелость – о фундаменте жизни. А уж после зрелости мы вплотную подходим именно к духовным вопросам. Или Вы считаете по – другому?

Кира грустно усмехнулась, любуясь зелено-золотыми резными дубовыми листочками.

– Я уже рассказывала Вам, Марк Генрихович, что стала старушкой с молодости. Поэтому у меня эти периоды жизни все смешались между собой. Я не типичный представитель человеческой популяции. Не показатель для данного Вашего утверждения. Скорее всего, я исключение из правила. Не могу утверждать, что до двадцати двух лет мысли мои были заняты только учебой. Скорее, совсем не заняты. Учеба откатилась на задний план. Поскольку на первое место по значимости переместилась обязанность сохранить жизнь маленького ребенка, моей дочери. Обеспечить ее всем необходимым. От питания до жилья. Не говоря уже о медицинском обеспечении, для которого была нужна прописка.

– Но это же не так уж и плохо, душа моя, исключения только подтверждают правило! – удовлетворенно воскликнул Марк Генрихович. – Без исключений и правил-то не бывает! Многие люди поставлены Судьбой в разные жизненные обстоятельства. И действуют согласно установленного Жизнью плана, о котором сами могут даже и не догадываться, не подозревать.

И так, в пространных философских рассуждениях парочка, соглашаясь в одном, и, споря друг с другом по другим вопросам, прогуливалась по солнечному парку, незаметно для самих себя выйдя за его пределы, и, продолжив свою прогулку уже по улицам таежной деревеньки.

Было тихо и спокойно. Денек выдался просто великолепный! С погодой очень повезло. И сердце Марка Генриховича радовалось, таяло от общения с красивой обаятельной и очень симпатичной ему дамой. Он наслаждался каждой минуткой, проведенной рядом с ней.

Дама благосклонно принимала деликатные ухаживания кавалера, ничего не предлагая взамен. Ей было легко и просто с ним общаться. И нравилось, когда он рядом. Она потихоньку привыкала быть не одна. Нет, это, наверное, громко сказано «привыкала». Времени, проведенного вместе, было для этого еще недостаточно.

Скорее всего, ей начинало нравиться быть не одной. Ей начинало нравиться, что кто-то рядом. И этот кто-то – Мужчина. Который может защитить от навязчивых мыслей и рассуждений, предложить другие темы для разговора, обсуждения и обдумывания. Принять какие-то решения без ее участия. Ну, и, наконец, позаботиться. Проявить участие. Да и просто выслушать. Мужчина, которому интересно то, что она говорит, и что думает.

Это было забавно. Непривычно. Никто прежде о ней не заботился. Не приносил чай. Не укрывал пледом. Не выслушивал ее философские страдальческие рассуждения. Всем было скучно. Для всех она была нудной, слишком принципиальной и весьма ограниченной личностью. Унылой и грустной.

Для всех, кто с ней общался, Кира являлась только источником материального благополучия. Человеком, который может решить любую проблему. А то, что она думает, что чувствует, никому не было интересно. Она была производственной единицей. Машиной для выполнения поставленных задач. Роботом, не имеющим права на собственные страдания, чувства и мысли. Зачем? Кому это надо? Кому это интересно? Главное, чтобы дело делалось. И чтобы дело делалось ХОРОШО! А это Кира умела. Именно это она и умела лучше всего – делать ДЕЛО! Больше ничего.

А, оказывается, так приятно, когда кто-то видит в тебе человека. Женщину. Это были совсем незнакомые, непривычные для нее ощущения. И, вполне естественно, что это ей начинало нравиться. Находиться рядом с мужчиной, которому ты интересна просто, как женщина. Как человек.

Прав был Марк Генрихович. Ой, как прав! Отдых закончился очень быстро. Но эти три дня, проведенные в санатории, вернее, можно сказать, в парке, стали для Киры показательным моментом того, что за работой есть жизнь. Просто жизнь.

Вернувшись домой, и, опять проводя долгие часы в пробках по пути на работу, она стала замечать людей на улицах, гуляющих в городских скверах, сидящих в кафе за столиками, устремляющихся в магазины.

Раньше она с осуждением и неодобрением относилась к ним. «Что народ делает на улице? Почему не в школе? Не в институте? Почему не на работе? Ради чего бесцельно шататься по городу? Пробки создавать!»

Глава 11

А сейчас она им завидовала. Этим. Которые прогуливались по улицам города пешком. Этим, которые тратили свою жизнь бесцельно. Тем. Кому нет необходимости проводить всю свою жизнь в офисе.

Тем, у кого жизнь не ограничивалась границами офиса, хоть и очень большого. Тем, у кого были другие интересы, помимо работы. Тем, которые просто умели жить.

А Кира жила в своем огромном шикарном офисе, как в тюрьме. Теперь она начала подозревать тот факт, что ее жизнь ничем не отличается от тюремного заключения. Утром встаешь в шесть, ни свет, ни заря, и едешь на работу.

Весь день работаешь в офисе, никуда не отлучаясь, и, не выходя. Вечером, затемно, часов в восемь-девять, спускаешься в гараж, садишься в машину и едешь домой.

На следующий день все повторяется. И так годами. Десятилетиями.

Да! При этом только одну разницу видела Кира. В том, что в это тюремное заключение она попала по собственной воле. Она сама себя заключила под свою стражу, в тюрьму. Она сама себе и заключенный, и охранник. А что бывает хуже того, если сам себя сторожишь? И сам себе во всем отказываешь, не давая ни малейшего послабления? От себя не убежишь. И оправдательный приговор не получишь.

Кира начала скучать.

Марк Генрихович звонил регулярно. Интересовался, весьма деликатно, как идут дела. Как настроение. Но этого было уже мало. Уже хотелось ощущать его нежную ласковую заботу постоянно. Она вспоминала их прогулки по осеннему парку, золотую зелень дубов, приятные запахи и негромкие звуки шуршащих листьев, приятные разговоры, пространные размышления. И Кира, при отсутствии самого источника, непроизвольно принюхивалась к молодым мужчинам в офисе, но такой парфюм, который любил Марк Генрихович, молодое поколение не использовало.

Но тем не менее, даже и без постоянного присутствия случайного воздыхателя, ставшего уже таким неслучайным, Кира заметила, что стала спокойнее, увереннее. Уже не нервничала. Не страдала от обилия морщинок и других признаков надвигающейся старости. Не то, чтобы она смирилась. Нет, конечно. Но она вдруг поняла, что даже в этом возрасте может нравиться мужчинам. Одному. Хотя бы одному. Который считает ее красивой. Очаровательной. Достойной внимания, заботы и уважения.

Как же мало надо женщине, чтобы чувствовать себя лучше! Чтобы чувствовать себя КОРОЛЕВОЙ! А ведь всего-то нужно ВНИМАНИЕ мужчины! И не важно, стареем мы или нет. Все стареют. Но самое главное, чтобы мужчина, который рядом с тобой, как и прежде, видел тебя красивой.

Кира усмехнулась, вспомнив давний разговор со своей не по возрасту мудрой подругой, которая как-то давным-давно рассказывала о себе, о своих страхах стареть, тревожных ощущениях, о своей семье.

«…

– Я спросила у Сереги, – Ты видишь, что я старею? Что у меня морщинки появляются? Что талия уже не пятьдесят сантиметров? А он меня по голове тихонько погладил и ласково произнес, – «Нет, Таточка, я вижу тебя такой, какой ты была, когда мы в первый раз с тобой встретились. В самый первый раз. Я увидел тебя. И влюбился. Двадцать лет назад. Ты для меня такая же юная, тоненькая и невероятно красивая.»

– Так, что не дрейфь, подруга! – шутливо хлопнула Тата Киру по спине ладошкой. – Наши мужики стареют вместе с нами! Главное, быть ВМЕСТЕ. Рядом со своим мужчиной. И стареть вместе с ним. Потому что одной как-то, действительно, боязно. Или ты собираешься молодого себе найти? Лет на десять-пятнадцать моложе? Или даже больше? – Тата в страхе округлила большие темные глаза, с ужасом прошептав в полголоса.

– Сейчас это модно. Сейчас многие состоятельные дамы так поступают. Могут себе позволить. Ты тоже вполне можешь себе позволить, ты у нас дама хоть куда! Если надо. Если есть такое желание. Видеть молодого красавца рядом. Ну, тогда, да! Согласна. Тогда это будет проблематично, остановить признаки увядания ТАКИМ образом, чтобы ему, МОЛОДОМУ, соответствовать. Дорого! Очень дорого! Мужчины и так намного медленнее стареют. Природа мужчин бережет больше, чем нас, теток, – Тата страдальчески скривила красивые губки и грустно вздохнула, продолжив.

– А тут еще и разница в возрасте? Тогда ого-го, как надо за собой следить! И пластика. И всякие другие операции. Ты точно этого хочешь? Соответствовать молодому? Это ж надо всю себя перекроить! И не только внешность! Не только лицо и тело. Но! Чтобы и мысли, и образ жизни тоже соответствовал не тебе, пятидесятилетней, а ему, тридцатилетнему. Надо ему в бар, идешь с ним в бар! Приспичило ему в ночной клуб, и ты туда же с ним. И музыку будешь слушать ту, которую он любит. И с друзьями, с его придется встречаться. А не со своими. И постоянная ревность. Нервы. Отчаяние, что ты на двадцать лет опоздала. Что ты раньше родилась. Что ты старше. – Тата с состраданием посмотрела на подругу, выдохнув.

– Это будет уже не твоя жизнь. Ты будешь проживать его жизнь. А он этого никогда не оценит. Неизвестно, какой период времени вы проживете вместе. Пока он себе не найдет девчушку на двадцать лет моложе. И ты останешься одна. Но уже глубокой старушкой. Задумайся, стоит ли оно того, чтобы бежать за мужской красотой и молодостью. Стоит ли оно того, чтобы потратить на него все свои деньги, нервы и время? Свою жизнь? Может, лучше найдем тебе ровесника, и будем стареть все вместе? – сосредоточенно и внимательно смотрела Тата на свою задумчивую подругу.