Стервец

Форс кашлянул.

– Исходя из отчёта судмедэксперта, приблизительное время смерти Пиалы – около двух тридцати – двух сорока пяти. Ты сказал, что она ушла от тебя в два двадцать два или два двадцать семь. Значит, девушка погибла почти сразу же после того, как вы распрощались.

Форс очень любил работать с цифрами. И каждый раз, когда он указывал неточности в них подозреваемому, те начинали тушеваться.

Как и Фамильяр сейчас. Он задержал взгляд на следователе-тактике, но ничего не ответил. Корд же заметил, что указательный палец левой руки Фамильяра дважды легонько стукнул по столу. Нервничает?

– Ясно. Когда ты вернулся домой? – Корд сменил тему.

И Фамильяр вновь с видимым облегчением переключился с трудных вопросов на те, к которым он был готов.

– М-м-м… Где-то в четыре утра.

– И в девять тридцать мы с тобой встретились здесь, на крыльце Центрального управления милиции.

– Ну да.

– Что ты здесь делал? Разве тебе не хотелось отоспаться после такой бурной ночи?

– Хотелось. Меня отец разбудил звонком.

– На домашний?

– Да, в семь утра позвонил. Сказал приехать к нему на работу.

– Подтверждаю, – сказал Шеф. – Я позвонил ему как только узнал об убийстве той девушки.

– Зачем?

– Потому что я знаю своего сына. И о его привычке ходить по борделям вместо того, чтобы жениться наконец. – Шеф с укором посмотрел на Фамильяра. Тот отвёл глаза. – Я запрошу информацию с телефонной компании, чтобы доказать мои слова.

Корд кивнул.

– Хорошо. Спасибо. Что ж, на этом допрос предлагаю закончить, вот только… – Корд потянуся было к кнопке выключения записи на диктофоне, как вдруг отдёрнул руку. – Вставлю небольшую ремарку, в заключение, так сказать. – Он сел поудобнее. – Учти, Фамильяр: если ты виновен, рано или поздно мы это поймём. Найдём доказательства, свидетелей – и всё, не отвертишься. Честно говоря, рассказав нам правду, ты всего лишь сэкономишь нам время.

– Я рассказал правду, – холодно ответил Фамильяр.

– Но не на первом допросе. Почему?

Сын Шефа вздохнул.

– Потому что не хотел, чтобы меня приплели к убийству. Знаю я, как у вас это работает.

– Откуда?

Фамильяр промолчал.

– Выглядит как минимум подозрительно, когда невиновный человек начинает юлить и лгать, а не рассказывает всё сразу и честно, чтобы его поскорей отпустили. А единожды солгавшему веры нет, ты так не считаешь?

Фамильяр тревожно взглянул на отца. Тот задумчиво смотрел куда-то вниз и, кажется, был совсем не заинтересован в разговоре.

– У тебя может возникнуть вопрос, – продолжал Корд, – если я виновен, зачем мне, Фамильяру, упрощать вам, милиции, работу? На самом деле ты упростишь жизнь себе. Рассказав нам, что случилось, ты быстро и спокойно начнёшь отбывать свой срок. Да, ты накосячил – получил наказание. Зато потом – новая жизнь честного человека. Или!

Корд резко встал и ударил обоими ладонями по столу. Фамильяр вздрогнул, Шеф поднял голову, Форс предупреждающе пробормотал:

– Ко-орд.

Следователь-практик же улыбнулся и отошёл от стола.

– Знаешь, я не уверен… Э-э-э… В милицейской психологии нет такого термина, но мне кажется, его следует ввести. Я говорю о руках правосудия. О нависших над преступником карающих дланях, безжалостных в своей справедливости. Будем честны: у нас на тебя ничего нет. Ну, кроме того, что мы уже выложили. Наверное. И если ты сейчас не решишь сделать нам чистосердечное признание, мы тебя отпустим. Честно. Буквально минут через десять ты выйдешь отсюда, закуришь сигаретку и подумаешь: «Кажется, пронесло». И продолжишь жить дальше. Но. – Корд понизил голос до громкого шёпота, обошёл стол и наклонился к правому уху Фамильяр. – Если ты виновен, следующие дни, недели, а может, и месяцы тебя будет тревожить ма-а-аленькая деталь. Что, если найдут доказательства? Что, если за мной придут? – Корд сделал паузу и, вновь улыбнувшись, отошёл от застывшего Фамильяра и продолжил своим обычным тоном. – Неотвратимость наказания будет преследовать тебя, Фамильяр, ровно до того момента, пока ты его не примешь. А если учесть твоё психическое здоровье… Тревожность, паранойя, панические атаки – кто знает, что ты приобретёшь в довесок к тому, что у тебя уже есть? – Корд плавно опустился на стул и протянул руку к диктофону. – Поэтому даю тебе ровно минуту на то, чтобы подумать и решить: ты признаёшься – или мы идём на фиг?

Допросная погрузилась в тишину. Кажется, люди, находящиеся в ней, старались даже дышать потише.

Форс замер посреди допросной, переводя взгляд от Корда к Шефу.

Шеф, пытаясь не выдать тревоги, смотрел на сына.

Фамильяр молча пялился в одну точку перед собой.

Корд не отрывал внимательного взгляда от подозреваемого.

Прошло десять секунд.

Двадцать.

Тридцать.

Сорок.

Пятьдесят.

…

Минута.

– Твое решение? – голос Корда разрушил катарсическое безмолвие.

– Я её не убивал.

6

После допроса следователи направились в кабинет Форса – выпить чаю и по горячим следам обсудить произошедшее.

– Ну ты и устроил, конечно! – не без удовольствия отметил Форс, разливая кипяток в чашки с чайными пакетиками.

– Да блин, я разозлился, – устало вздохнул Корд. – Ненавижу, когда мне говорят полуправду. Либо лги до конца, либо не выёживайся, а вот это хождение вокруг да около порядком выбешивает.

– Так что думаешь, Фамильяр виновен?