У Истока. Хранители. Том 1. Явление

– Как интересно. В этой жизни? А что, будут другие?

– Были и будут.

– И у меня была?

– А как же. У всех была. Наверное, потому ты такая богато одарённая, у тебя путь свой и он уже на небе написан.

– А его можно прочитать по звёздам или как?

– Ох, знать бы как. Я, конечно, попробую сделать, всё, что только можно. Но сейчас у нас пироги вынимать надо из духовки. А потом я поговорю ещё с одним другом и мы что-нибудь придумаем.

– Он как ты?

– Ммм… Хороший вопрос. И да, и нет.

Глава 6. Память

В выходные, несмотря на безрадостную погоду и мелкий дождик, бабушка настояла на поездке на дачу. Мама как всегда ныла, что в такую сырость и собаку не стоит на улицу выгонять. Но Екатерина резонно заметила, что сидеть дома и смотреть телевизор с плохими новостями куда хуже.

Дачу обогревали печка на первом этаже и буржуйка на чердаке в спальне бабушки и малышки. В общем, при нормальном запасе двор вполне можно было и пожить несколько дней.

Дом постепенно прогревался и к концу дня воздух в нём становился сухой, наполнялся запахами кухни, маминых неизменных духов и некрашеной сосновой доски, которой была обшита единственная комната на первом этаже.

На зиму на даче оставалась часть урожая, хитро спрятанная в уличном погребе. Грабили дачи зимой с поразительным упорством, обходя каждый дом. Поэтому любой визит сюда после завершения всех огородных работ, был похож на небольшой переезд. Вот и в этот раз сумка с едой и посудой потребовалась дорожная, огромная, с которой бабушка когда-то ездила учиться в Москву. Папа шутил, что в такой сумке она могла бы из столицы небольшого слона привезти. А бабушка с каких-то своих конференций и слётов привозила колбасу, безумно вкусно пахнущий шоколад, игрушки и новые книжки.

На даче папа включил радио. Оно что-то бубнило и периодически шипело. Он долго возился с антенной и обещал отличное качество уже скоро, мать опять недовольно ворчала, а бабушка позвала малышку в сад. В тихой беседке под мерное шуршание дождя так хорошо было пить чай с малиной и слушать её рассказы.

Екатерина начала издалека, как в войну они уехали из города в деревню, где хоть с едой было попроще. Половину деревни война уничтожила. Она так и была все те страшные годы на линии фронта. А когда наконец бои отошли достаточно далеко от жилья, бабуля даже в лес ходила за грибами и ягодами со своими старшими родственницами.

– Сныть, крапива, щавель… Ели, как козочки, как вообще выжили, сама не знаю. Когда сильные бои были, осень шла… Там не то что поле, огород боялись обрабатывать. То снаряд прилетит, то простреливают насквозь. Так с краю в лес ходили, который на нашей стороне, там дубравы. Собирали жёлуди и из них муку делали. А из неё лепёшки, – бабушка горестно вздохнула и отпила чаю.

– Вкусная еда из желудей? – осторожно спросила девочка.

Бабушка посмотрела на неё так грустно, что и ответа не требовалось:

– Горькие они, вымачивать долго надо, потом варить, а всё равно на вкус гадость редкостная. Но особо ничего не принесёшь из леса осенью, разве что грибы. Так у нас ещё сколько солдат было на передовой. Что в доме было, всё им отдавали, чтобы они сильнее были и отстояли нас у врага, – голос бабушки дрогнул, по щекам покатились крупные слёзы. Она поджала губы и медленно дышала.

– Страшно было? – девочка старалась заглянуть ей в глаза, но в них было так много слёз.

– Ага, – ответила Екатерина, поставила кружку на стол и взяла малышку на колени. – Однажды мы услышали гул самолётов. Уже знали, какие наши, какие немецкие. Кинулись с огорода в погреб бежать. Да не все успели. Я с маленькой девочкой соседской первая бежала. Казалось, что быстрее в жизни я никогда не бегала. Но девочка упала уже около порога. Я обернулась и увидела, как снаряд попал прямо в её маму, она последняя, после всех бежала. Все страшно закричали, меня кто-то сзади схватил и стало темно. Это меня в погреб засунули ко всем.

Девочка боялась пошевелиться. А Екатерина перевела дух, вытерла слёзы и продолжила:

– Потом только помню, что все плакали, страшно было и земля дрожала. Мне всё время казалось, что бомба попала в наш погреб и нас заживо похоронило. Дышать было трудно, я то ли заснула, то ли в обмороке была, не помню. А когда авианалёт закончился, мы вылезли и женщины пошли собирать тело погибшей соседки в плетушки.

– Мамочки мои, – девочка уткнулась в бабушкину грудь и тихонько плакала, цепляясь ручонками за кофту, как за последний оплот. Бабушка и вовсе рыдала в голос.

– Никогда этого не забуду, всю жизнь эта картина перед глазами стоит: плетушки с торчащими руками-ногами и полные кишок. Вот тогда решила, что всю жизнь буду изучать, как войны предотвращать, чтобы дети такого никогда не видели. Но ты запомни и детям своим передай: война – это страшно, это плохо, это рушит семьи и страны. Нельзя, чтобы война была. Это калечит людей на сотни лет вперёд. Всё ради мира делай, чтобы твоим детям не пришлось такого изведать. Пусть стоит этот образ перед глазами. Зла не делай. Иначе худо будет.

– Не буду, бабуля. Буду домики строить, чтобы людям было, где жить и чтобы у них была крыша над головой, чтобы всем хватало. Правильно говорю? – девочка посмотрел на бабушку заплаканными и полными мольбы глазами.

– Так, моя ягодка, – Екатерина улыбнулась сквозь слёзы и расцеловала малышку в мокрые щеки.

– Вы что тут сырость развели? – насторожился папа. – Я вам варенье вот принёс. Наконец радио настроил, а они тут ревут. Что случилось?

– Да ничего, детство вспомнила военное, растрогалась. Хорошо вот, что сейчас мир и покой. В целом, – поправилась она. – Сидим вот и чай пьём. И даже с вареньем.

– Ох, мам, и не говори. Мне твоих сказок про войну хватило. Я хоть и взрослый слушал, но мороз по коже. Хорошо, что рассказываешь. Историю знать надо, чтобы не повторилось, – он выложил в блюдечко яблочное варенье янтарное, розоватое, густо пахнущее.

Из-за тучи выглянул луч солнца, длинный и яркий, как меч вонзился в землю, где-то на лугу за посёлком. Густые сизо-сиреневые тучи приобрели чёткий рельеф и стали похожи на какое-то невероятно красочное полотно в стиле «явление святого духа или прочего озарения народу».

– Хороший знак, – сказала бабушка.

– Хороший. Повезло мне с тёщей, как ни крути, – усмехнулся папа. – И доктор, и повар, и секретное слово знает.

– Само собой, – подмигнула ему Екатерина.

– Что вы тут опять без меня секретничаете? – появилась в беседке мама.

– Да вот решили втихаря от тебя всё варенье поесть, – ответил ей папа. – Будешь с нами или не царское это дело варенье ложкой есть?

На даче вдали от городской суеты и серых будней у живого огня и за вкусным столом как будто и семейные проблемы потеряли свою остроту, как будто и в стране не было хаоса и нищеты, как будто ничего не предвещало беды и вовсе. Девочка так радовалась этому внезапному счастью. Вот и мама улыбается и никого не обижает своими колкими замечаниями. Вот папа поёт под гитару то про лыжи, то про луну. Бабушкин пирог на этот раз прямо из печи. У него совсем другой вкус. Картошка тоже не такая, как дома. У еды из печи вообще вкус другой.

Мама когда-то всё ругалась, что печку бабушка сложила. Екатерина же мастера долго искала и чтоб компактную сделать настаивала. Вон, какое чудо вышло.

Над столом сегодня бабуля повесила маленькую иконку.

«Боженькина мама и маленький Иисус. Красивая. Бабушка сказала, что теперь везде можно вешать, это будет ещё одна защита. А это значит, что есть ещё одна. Или не одна? Определённо есть, – девочка сидела и смотрела на бабулю. – Чему она ещё может научить? Пирожки печь? Травки различать? Закрывать себя невидимой молитвой или заговором?»

Они уже разное пробовали. У неё получается. Дальше бабушка сказала, будет учить общаться с духами. Страшновато было. Но интересно. Даже так: страшно интересно!

– Бабуля, – тихо позвала девочка, когда уже легли спать и полагалось видеть десятый сон.

– Что не спишь? – также тихо спросила Екатерина.

– Думаю. Вот думаю, как защиту сделать такую, чтобы бомба в человека не попала.

– Таких я не знаю. Только молиться разве что очень сильно, изо всех сил. Но как показывает практика, этого одного мало. Есть у человека судьба, значит, которую ему необходимо прожить. И как говорят: твоё от тебя не уйдёт.

– А что это значит? – девочка повернулась на бок и прижалась к бабуле.

Та подоткнула плотнее одеяло вокруг малышки:

– Это значит, что как кому на роду написано, так и сбудется.

– Всё равно непонятно, – грустно вздохнула девочка.

– Поговорки в народе такие есть, чтобы проще было детям передавать старинные знания. А значит это вот что. Когда человеку прийти на свет, его душа на небе смотрит как будто… ну пусть кино про свою будущую жизнь и соглашается на свой путь, на то, что с ней в той или иной жизни происходить будет.