Моя бывшая жена

– Уйди! Уйди! Уйди! Уйди… – на четвертом голос упал для хриплого шепота. – Уйди или я реально убью тебя…

Я поднялся. Оправил одежду. Ключи сгреб. Тошно стало. До красной мути в глазах и желания выблевать внутренности. Что ж я наделал… Поднял пистолет. Это по инерции, профдеформация, мысли совсем о другом были. Что я сделал со своей Машкой… Со своей несгибаемой женой… Я ж поломал ее…

– Маш…

Она продолжала тихо лежать на полу.

– Машка…

Она не отвечала, только тихо плакала. И я ушел. Уехал из своего дома с ощущением, что я полном дерьме.

Глава 11

Маша

Я лежала на полу и смотрела на шкаф, где стояли ружья. Я ни о чем не думала. Пусто. Мой мозг заблокировал все, сберег психику, сузив точку восприятия реальности до устойчивой опоры: темный прямоугольник. Я цеплялась за него, чтобы не уплыть в бесконечность. Я не хотела вспоминать. Просто тихо лежала. Закрыла глаза и молча умирала. Но что-то внутри меня билось и надеялось, что когда снова открою глаза, то будет не так больно. Или вообще не будет. Ничего не будет.

– Мама… – мое забвение разлетелось в мелкую крошку. – Мам, почему ты здесь лежишь? – сын чуть не плакал.

Мой мозг включился и лихорадочно заработал: со всей ужасающей правдой, с острой болью и кричащим разочарованием. Самым огромным в жизни. Хотелось орать и плакать. Крушить и ломать. Хотелось умереть. Но мне нужно жить. Есть ради кого. Во мне поднялась та самая сила и стойкость, которая, вероятно, заложена самой природой, чтобы женщина могла встать и пойти дальше, несмотря на весь ужас, который с ней мог сотворить мужчина.

– Мамочка просто упала, а ты что здесь делаешь? – спрашивала, судорожно поправляя платье. Паша не должен видеть меня такой.

– Пласнулся, звал тебя и папу, потом встал. Я думал, вы меня блосили. Темно и никого нет.

– Нет, конечно, не бросили. Паш, хочешь мультики посмотреть?

– Хочу.

– Иди, включи телевизор, а я в ванную схожу и к тебе, ладно?

Он энергично закивал, но все равно смотрел испуганно. Чувствовал, что в этих стенах больше не безопасно. Потому что ни мира, ни согласия, ни любви больше здесь не живет.

Каких трудов мне стоило горьким пеплом не рассыпаться перед собственным сыном. Мне было больно на уровне души и сердца. А тело… Там унижение и стыд. Это пережить можно.

Я сбросила платье и белье, включила душ, взяла мочалку и терла, пока кожа не покраснела, болезненно припекая, соприкасаясь с горячей водой. Мне изменил муж. Меня практически изнасиловал муж. Часть меня до сих пор не верила в измену, хотя к этому я успела морально подготовиться. И все равно больно. Разве мой Кир мог так со мной поступить? Просто беспощадно об колено сломать? Он не только морально уничтожил меня своим поступком. Он и физически добил. Показал, как я ничтожна перед ним. Если мой муж чего-то хочет, то выбора у его женщины просто нет. Он возбудит и доведет до оргазма, только так грязно это, так мерзко и противно. Не прощу. Этого оскорбления никогда не прощу!

Кирилл считал меня плохой женой, не той женщиной, которую он полюбил. Что же, надеюсь, он даст мне развод спокойно и быстро. После сегодняшней ночи у него просто нет права что-то требовать! Пусть гуляет, трахается, живет ярко и вольно, только не рядом со мной. Потому что нас больше нет. Возможно, нас давно уже нет…

Я вышла из ванной и слабо улыбнулась. Сын сидел в одеяле и во все глаза смотрел мультфильмы. Конечно, когда такое было! Одиннадцать часов, а он не просто не в кровати, а еще и перед телевизором!

– Сынок, – я села рядом, – поедем к бабушке с дедушкой?

– Когда? – спросил, не отводя взгляда от Ниндзяго.

– Сейчас.

Паша повернулся, хлопнул длинными ресницами и нахмурился:

– А спать?

– Там ляжем.

– А папа где?

Я замялась, взгляд отвела. Нам с сыном предстоял долгий и сложный разговор, но не сейчас. Я сама не готова к нему.

– Папы нет пока. Вот и мы скучать не будем. И Мию возьмем.

Я уверена на тысячу процентов, что если Кирилл вернется, то не отпустит. Физически уйти не позволит, а морально все жилы вытянет. Он ведь себя даже виноватым особо не считал! Моя вина. А если вина моя, то куда я собралась?!

Мне главное уехать, выбраться, дальше легче будет. Там, на воле, я дышать смогу. Здесь больше невозможно, воспоминания душили. За это Кира я тоже ненавидела. Он забрал у меня все светлое, что мы здесь испытали. Очернил и в похоти извалял. В унижении и насилии. Я не могла назвать это изнасилованием, но согласия не давала. Я не хотела. Как можно желать мужчину, когда знаешь, что он изменял тебя?! Потом в глаза смотрел и о любви говорил. Мне стыдно, что я испытала удовольствие под ним, даже в такой унизительной ситуации.

Я достала три чемодана и утрамбовала их по максимуму. Остальное запихнула в пакеты. Кошку в переноску. Багажник еле закрылся. Кресло я переставил вперед, а сзади вещи и Мия. Не знаю, когда смогу снова приехать сюда. Я теперь боюсь нашего дома. И мужа боюсь. Я за Киром как за каменной стеной была. А теперь не понимала, чего еще можно ожидать от этого человека. Медведя. Опасного и сильного, но для меня доброго и ласкового. Теперь он хищник во всех смысла. А я его добыча. Кир так думает. Он ошибается. Я не жертва. И никогда ей не была. А еще я никогда не любила сглатывать и это не проглочу!

– Мамочка, привет, прости, что поздно, – говорила шепотом, потому что Паша уснул практически сразу.

– Случилось что-то? С Павлушей? Или с Кириллом? Дочь, ну не молчи.

– Мы с Пашей к вам едем. Приготовь нам постель. Дома все расскажу.

– Ты пугаешь меня, Маша…

Я саму себя пугала. У меня перестало болеть. Глаза сухие. Душа не рвалась, отдаляясь от места, которое так давно стало мне домом. Кажется, я вообще перестала что-то чувствовать. Только когда на сына смотрела, внутри импульс бил, росток пробивался через горький тлен. Если душа женщины умирала, то повинен в этом только любимый ею мужчина. Но в моем сердце двое мужчин: мой маленький сын оживит мои чувства. После его рождения я точно знала, что меня всегда будет любить мужчина.

Мои родители были москвичами в седьмом поколении и квартиру на Садово-Спасской унаследовали от деда по отцу, который получил ее еще от Брежнева. Место у них было много, нам с сыном есть, где голову преклонить. Я не собиралась оставаться у них насовсем, рушить размеренный распорядок людей, привыкших к покою и тишине. Одно на выходных с внуком поиграть, а вот жить – это другое. Я не хотела быть обузой. Немного в себя приду и сразу квартиру сниму. Честно, я пока даже не представляла, как мы с Субботиным будем решать финансовый вопрос. Но я точно знала, что он не примет мое решение легко. Это значит, что сложно будет именно мне.

– Машенька! – мама испуганно притянула меня к себе, когда папа, не проронив и звука, забрал у меня Пашу. – Что случилось, девочка моя?

– Мам, сделаешь чаю. Пить хочу.

Пока она колдовала на кухне, я думала, что рассказать. Нужно быть аккуратной. Папа и так Кира не жаловал, а если узнает… Если услышит все, то сильно расстроится. Ну и Субботину достанется, а мне в любом случае нужно будет поддерживать с ним человеческие отношения. Из-за Паши. Только из-за него.

– Я ушла от Кирилла, – объявила спокойно.

Мама ахнула и закрыла рукой рот. Удивлена.

– А что случилось-то?

– Он мне изменил. Я оказалась плохой женой. Не уделяла ему внимания. Нашлась та, что позаботились о нем.

– Это он тебе так сказал?

Я резко замерла, услышав властный голос отца. Блин!

– Пап, это между нами. Не бери в голову…

– Я так и знал! – горько констатировал. – Знал, что не создан твой Кирилл для семьи. Взял девчонку из хорошей семьи, поматросил и надоело.