Моя бывшая жена

В следующий раз я его увидела через два дня. Меня наконец отпустили в восемь вечера. Я была молодцом и умудрилась не попасть на дежурство.

– Привет, Машка, – Кирилл Субботин стоял у черного тонированного Гелендвагена и самоуверенно улыбался. В нем было все, что мне не нравилось в мужчинах: от вопиющей наглости и вседозволенности до внешности. Слишком большой, давящий, с тяжелой истово мужской энергетикой. Мне даже машина его не нравилась. Какая-то бандитская! Но в Кирилле было то единственное, против чего не могла устоять ни одна хорошая девочка. Плохой мальчик.

– Как ваша рука? – спросила, приблизившись. Убегать не собиралась. Догонит.

– Твоей заботой, Машка. Поехали, покормлю тебя.

– Спасибо, но я не есть, а спать хочу.

– Спать так спать, – и дверь передо мной открыл. Я не хотела выглядеть ломающейся девицей. Хочет подвезти, пускай. Не дети же.

Кирилл все же смог уговорить меня поужинать с ним. Так, поговорили… обо мне. О себе он давал информации крайне мало. Прямо спецагент. Зато смотрел так, что сомнений в его желаниях не оставалось. На третьем свидании так и сказал.

– Машка, я хочу тебя.

Мы как раз заехали в ворота каких-то частных угодий. По-другому и не скажешь! Огромная территория с зелеными газонами, деревьями, строениями.

– Когда-нибудь стреляла?

Я отрицательно покачала головой. Мы оказались на стрельбище или полигоне. Кирилл расстелил плед и достал корзину с продуктами. Он обещал мне пикник. А сейчас я стояла с пистолетом в руках, наушниках, очках и целилась в круглую мишень.

– Он боевой? – спросила, с трудом удерживая руку на весу.

– Нет, травмат. Боевой тебе рано. – Кирилл стал сзади, очень близко. Я чувствовала его горячее тело и жаркое дыхание. – Передерни затвор. Совмести мушку и целик. Вдохни глубоко и, – я повторяла за ним, как завороженная, – задержи дыхание, – и в самое ухо, – стреляй, Машка…

Я нажала на спусковой крючок. Отдачей тряхнуло неожиданно, но Кирилл прижал меня к себе и руками забрался под светлый топ. Грудь сжал. Я все еще пыталась целиться, но лифчик болтался на руках, а ловкие пальцы крутили соски.

– Машка, какие у тебя классные сиськи, – покусывал шею. Затем к пуговице на шортах потянулся. Стянул до колен вместе с трусиками. Ягодицы мять начал. Гладить между ног. – И задница классная.

Кирилл отстранился на мгновение и прижался уже голой грудью. Он собрал пальцами мою смазку и размазал по бедрам. Ягодиц коснулась напряженная плоть. Кирилл был намного выше – я едва до плеча могла ему достать, хоть и сама совсем не маленькая. Он провел членом по моей пояснице и забрал пистолет.

– Я хочу видеть твои глаза, когда войду в первый раз… – и рывком стянул с меня топ вместе с лифчиком. Повернул, впечатал в грудь, губы жадно нашел. Шорты с трусами болтались на одной ноге, поэтому я легко запрыгнула на Кирилла, ногами талию обхватила, об обжигающую головку промежностью потерлась. Я никогда с такой дикой яркостью не хотела мужчину. Понимала, что это только секс. Что большего быть не может, но так отчаянно стремилась к нему.

Подо мной тихо урчал мотор, грел спину капот. Да наш первый секс произошел именно так. Я вздрогнула, когда Кирилл ворвался на всю длину. Это был очень большой мужчина, и член у него был соответствующий. Мне шел двадцать четвертый год, и я была совсем не девственницей, но меня заново растягивали: с тянущей болью и сладким наслаждением.

Кирилл большим пальцем доводил мой клитор до исступления и трахал. Господи, как он меня трахал! Ничего более цензурного на ум не приходило. Возможно, нас даже видели, но мне было все равно.

– Машка… – прорычал он и достал член, рывком презерватив снял и начал кончать мне на лобок, размазывая свое семя по животу и бокам. – Моя, – склонился и за сосок укусил. – Моя.

Мы лежали на покрывале, голые и расслабленные, смотрели на летнее небо и молчали. Не хотелось уходить, но нужно. Я чмокнула Кирилла в губы и поднялась. Вещи свои по газону собрала и демонстративно одеваться начала. У меня хорошее тело, стесняться нечего.

– Ты куда, Машка?

– Мне на работу нужно. Ночная сегодня.

Кирилл поднялся. Ему тоже нечего было стесняться. Таких мужчин я видела только в кино. Высокий, мускулистый, сильный и мощный. Медведь. Маша и Медведь.

– Отвезу тебя, – и подошел сзади шортики приспустил снова. – Давай еще разочек и поедем, м? – вроде спрашивал, но согласие не нужно было. Надавил на поясницу, чтобы прогнулась, ноги развел, а дальше только стоны и частое дыхание. Его машина стала моей Альма Матер.

Если честно, думала, что больше Субботина, капитана федеральной службы безопасности не увижу – что хотел, получил. Но между нами завязался бурный роман. Вспыхнул, как вымоченная в бензине спичка. Это было настолько невероятно, что в голове не укладывалось. Я – будущий врач, дочка московской профессуры. Он – силовик, огромный, сильный, наглый. В его семье чины, звания, погоны, власть и деньги. Много денег. Мы были как инь и янь и все же тянулись друг к другу.

Кирилл учил меня, заучку из меда, развлекаться: клубы, гонки, тусовки. Риск, опасность, адреналин. Секс. Много. Разного. Это страсть ради страсти. Чистой, незамутненной эмоциями. Огонь, который сметал любой протест. Я не позволяла себе влюбляться в Кирилла, потому что была уверена, что мы обязательно закончимся. Что так ярко гореть долго просто невозможно. А на едва шипящее тление такой мужчина не согласится.

Так и вышло. Через полгода Кирилл просто пропал. Я знала, что у него карьера в ФСБ набирала обороты. Большего он не рассказывал, а я не спрашивала. Я помнила его ранение и осознавала, что его служба опасна, но Кириллу не нравилось, когда я была грустна или волновалась.

Через два месяца после его исчезновения, я рыдала над тестом на беременность, положительным, конечно же. У меня ординатура, карьера, планы! Я не готова. Совсем не готова! Ну какая из меня мать?! От Кирилла не было ни одного звонка. Я не знала, где он и с кем. Мне было страшно. Очень страшно.

Да, я акушер-гинеколог решилась на аборт. Та, которая должна помогать детям рождаться, собиралась своего убить.

Я вышла из дома, к папиной тойоте подошла. Я выбрала клинику. Ту, где никого не знала. Я не хотела, чтобы хоть кто-то был в курсе моей проблемы. Щелкнула сигнализацию и ощутила его руки у себя на талии. Запах горячего песка и ветра, странствий и опасности. Острая щетина пощекотала затылок.

– Привет, Машка. Твой Медведь вернулся.

Я повернулась и бросилась ему на шею. Живой! Приехал! Я повисла на нем и разрыдалась. Все рассказала. Кирилл нашел выход. Я стала госпожой Субботиной…

Наши дни

– Что будешь делать? – участливо спросила Соня.

Я не знала, но так больше жить не могла.

– Поговорю. Спрошу по-честному. Мы сейчас в такой атмосфере живем, что, кроме правды, ничего не поможет. Спрошу, если Кир домой сегодня изволит явиться.

– И часто он… отсутствует? – сухо поинтересовалась Ника.

Я пожала плечами. Время от времени.

– Думаешь с ней?

– Думаю, он со мной больше не может. Как и я с ним.

– Машунь, ну а если да… то что? Неужели расстанетесь?

– Не знаю… Не знаю… Но так больше не могу.

Этой ночью муж вернулся домой. Было около десяти. Я уже уложила Пашу. Отец и сын теперь виделись иногда по выходным. Для Кира не было понятий суббот и воскресений в общепринятом значении. Поэтому сейчас получалось иногда, а иногда нет. Не знаю, намеренно или нет, но он отдалялся от нас. Возможно, чтобы легче уйти, когда решится…

– Можно? – я даже постучала в дверь, прежде чем войти в кабинет. Он всегда был заперт, если внутри не было хозяина. Кирилл иногда ездил на охоту, поэтому здесь в специальном шкафу хранились ружья и не только. На все, естественно, было разрешение и управлялся с оружием Кир профессионально, но у нас маленький ребенок, и мы перестраховывались.

– Заходи, – проговорил, не поднимая глаз от пистолета. Кирилл, когда нервничал, чистил оружие. Вот и сейчас… чистил.

– Кир, я больше так не могу.

Я вошла. Меня под дых ударило от гудящего напряжения. В воздухе разливалось что-то обреченно жгучее. С каждым вздохом обжигало душу и сердце. И еще тлен. Вот значит, как пахнет безнадежность. Уверена, сейчас он не солжет мне. Ложь убьет нас обоих.

– Ты изменял мне? Ответь, прошу. Спаси меня от подозрений.

Он медленно поднял на меня глаза, отложил пистолет и встал. Вышел из-за стола и оперся о крышку, сложив руки на груди.