Капкан для серой мышки

На первый автобус с работы до метро Женя опоздала. Второй ждать минут 10. Она встала в очередь. И тут же начался противный осенний дождь, словно ее и ждал и заранее знал, что зонта у нее нет.

Ну вот почему она переехала в Питер не в разгар белых ночей, а осенью? Сегодня вообще всё против нее. Из кабинета начальника выгнали, на допрос вызвали, водой с небес окатили. Впрочем, кажется, Сергей Турбин ей все-таки поверил. И с работы ее пока не уволили за неуместные вопросы начальству. Может, и обойдется?

За эту неделю она уже начала привыкать. Ей тут уже нравилось. Хорошо всё устроено и зарплата приличная. И босс симпатичный. Можно даже немного помечтать…

И тут рядом с ней остановилась машина. Большая, чёрная, элитная иномарка. Дверца распахнулась.

– Садитесь, – сказал Жене симпатичный босс.

За рулем был именно он. И говорил начальственным тоном. Или ей так показалось от неожиданности. Она послушно нырнула в дорогой, теплый салон. Даже не задумавшись, что, собственно, происходит. Не решил ли симпатичный босс продолжить допрос с пристрастием, а то и вовсе выкинуть ее на этот раз не из кабинета, а из машины – на полном ходу на крутом повороте?

– Где вы живете? Я отвезу вас, – бросил Илья, даже не гладя на нее.

Он смотрел на дорогу. ?Вот такой крутой поворот!

– Зачем? Не надо! – испугалась она.

Уж лучше ветер и дождь! Она же хотела только помечтать! Близкое общение с чужим человеком, который к тому же с трудом скрывал свою неприязнь, было ей вовсе не нужно. Женя надеялась, что все объяснила начальнику службы безопасности, он понял, что она хотела, как лучше, даже если получилось, как хуже. Может быть, все начальники на свете оставят ее уже в покое?

– Я должен, извиниться, Евгения Александровна, – официальным тоном сказал Илья Болотов. – Я вёл себя грубо. Выставил вас из кабинета, даже не разобравшись, в чем дело… Это недопустимо, я знаю. И я должен объяснить, почему так произошло. Вы затронули болезненную тему. Для меня и моей семьи. Очень болезненную. Моя сестра Маша умерла 15 лет назад.

– Как же это? – не поняла Женя.

Она же видела ее в столовой сегодня. Живую, здоровую, красивую.

– Она же вроде у нас работает, благотворительностью занимается.

– Это другая Маша. Мария Николаевна Болотова. Мария Игоревна Болотова, моя родная сестра, умерла. И мы взяли в семью другую девочку, тоже по имени Маша. Удочерили. Давно. Ее родители тоже умерли. Погибли. Очень сложно это всё и тяжело… И тут приходите вы и…

Женя похолодела. Да тут, похоже, какой-то снежный ком смертей. Во что же она вляпалась? Что видела? Кто была эта женщина? Кто такой Борис? Ей очень хотелось спросить всё это у Ильи Болотова, но она, конечно, не решилась.

Вот откуда эта боль в его красивых, умных, синих, как Нева, глазах. Это вовсе не древнерусская экзистенциальная тоска питерского интеллигента, это вполне реальная потеря и боль…

Он и сам не понимал, зачем он ей все это рассказывает. Они могли просто больше никогда не пересечься. Он не должен извиняться перед мелкими клерками, даже если был не прав. А тем более что-либо объяснять. Он никогда никому не рассказывал. И не собирался. А тут увидел, как она мокнет на остановке без зонта, и затормозил. Жалость? Вина? Он действительно не любил чувствовать себя виноватым. А он обошелся с ней грубо. Возможно, незаслуженно грубо.

– Простите меня, Евгения Александровна. И самое меньшее, что я могу сделать, чтобы загладить свою вину, отвезти вас домой.

Она беспокойно заерзала на сидении. Жене совсем не нравилось, что ему приходится с ней общаться из чувства вины, как будто она штраф за превышение скорости или еще какое-то наказание.

Она вздохнула. Ехать до ее дома было довольно долго по вечерним пробкам.

– Я далеко живу. Илья Игоревич, вы меня где-нибудь у метро высадите и всё.

Если погасить штраф быстро, то значительная скидка положена. Если признать вину, скостят срок. Но Илья отказался идти на сделку со следствием, которое вела его совесть. Виноват, значит отвечай.

– Я довезу вас до дома.

Женя вздохнула, сказала адрес и с тоской посмотрела в окно. Слишком дорого ему обходится одна единственная вспышка гнева, вполне объяснимая, как теперь выясняется.

Но раз уж ничего изменить нельзя, можно хотя бы насладится. Не каждый день ее на машине возят, да еще на такой комфортабельной, да еще такой симпатичный шофер. Можно даже представить, что они… вместе. Что она привлекательная женщина. И у нее есть такой шикарный мужчина. И он подвозит ее до дома. Обычное дело…

Смешно! Уж скорее, можно представить, что она выиграла в лотерею миллион и наняла машину с симпатичным шофером. Нет, конечно, Женя не страдала комплексом неполноценности и не считала себя уродиной. Она была обычной. Из разряда «ничего». Но место свое знала. И оно, конечно, было не рядом с Ильей Болотовым. Мужчина из разряда «ничего», обычный ей бы вполне подошел. Но беда в то, что она мечтала о необычном, несбыточным. Причем вовсе не о парне с обложки. Ее манили умные, тонкие, сложносочиненные. И почему-то Илья Болотов казался ей именно таким.

Да, она все-таки читала слишком много книг…

Илья нисколько не тяготился ее присутствием в своей машине. Она его не раздражала. Он ее просто не замечал, как и вечерние пробки. Он просто думал о своем. Он думал о Маше. Скоро годовщина. И если обычно думать нельзя, нужно стараться забыть, то сейчас даже не запрещается, можно помнить….

Тихо играла музыка. Она тоже ее любила. Прозрачная. Хрустальная. Минимализм. Арво Пярт.

– Пярт всегда такой красивый и такой грустный, – вдруг сказала Женя.

Просто потому, что редко ей выпадала возможность поговорить про Арво Пярта. Илье пришлось отвлечься от своих мыслей и взглянуть на нее.

– Вам нравится Арво Пярт? – удивился он.

– В субботу в Филармонии слушала «К Алине» и «В горах».

Илья почувствовал укол в сердце. Маша тоже любила филармонию… «Филологическая дева и филармонические бабушки», – смеялась она, выходя после концерта. Он с ней не ходил. Но встречал и отвозил домой. Нет, все-таки нельзя помнить, надо забыть.

– Вы давно у нас работаете? – спросил Илья, чтобы что-нибудь спросить и сменить тему.

– Неделю, – смущенно улыбнулась Женя.

– А до этого где работали?

– В Тихвине, в библиотеке.

Филологическая дева и филармонические бабушки…

– Довольно резкий поворот в карьере, – усмехнулся он.

Что-то смущало его. Может быть, все-таки не просто так она внезапно поменяла город и работу и явилась в его кабинет с приветом от Бориса? Может быть, он таким образом напоминает о себе, прощупывает почву, не хочет дать им забыть. Вот и послал ее?

Но спрашивать бесполезно. Ладно, Сергей все проверит. А ему пока придется изображать вежливость.

Илья поехал по платной дороге, так что часть пробок удалось избежать. Женя жила на окраине, в новом районе, где дома натыканы впритык друг к другу, зато современные, с панорамными окнами и видеонаблюдением.

– Какой этаж?

– 12-ый.

– Угостите чаем? – спросил он, паркуясь во дворе.

Женя напряглись. Гостей она не ждала, в квартире не слишком убрано. Конечно, она не могла отказать, но не понимала, зачем ему это?

А ему вдруг захотелось проверить. Он бы совсем не удивился, если бы его на кухне ждал Борис…

Бориса не было. Впрочем, кухни тоже. Женя снимала крошечную квартиру-студию. Метров 20. Ванна не поместилась, только душевая кабина. Зато был балкон и даже просторный. Правда, пройти к нему можно, только если диван не разложен.