Опара – городок

Как только ворона увидела Жамка, который напоминал уродливый горельеф Блин Комом, с ней чуть не случился удар. Птица очень хорошо знала хлебовека с деревянной ногой, потому что тот часто бывал в Ягодном лесу. Картофельный инвалид славился тем, что мечтал стать новым хлебным героем, повторить подвиг Великого Колобка, который помог бы ему преобразовать мир, как это когда-то получилось у первопредка. Бродяжничество по заповедным тропам было его страстью. Чужой подвиг не давал ему покоя ни днём, ни ночью. Жамку не терпелось сразиться с зайцем, волком, медведем и лисой. Но никто из диких зверей не желал с ним связываться, так как Жамок отличался от хлебных человечков тем, что имел мухоморный характер. Хищники обычно его жевали и выплёвывали. Именно так он и потерял одну ногу, которую ему заменил костыль.

Опираясь на деревяшку, Жамок, внешне больше походивший на пирата, чем на Великого Колобка, с гордостью скрипнул:

– Мы с Лепёшкой поздравляем в первую очередь родителей. Без участия Булки и Батона никакую бы Плюшку не испекли. Честь им за это и хвала! Дарим вашей дружной семье мешок картошки. Это с нашего огорода.

Скоро холщовый мешок оказался на полу рядом с аккордеоном.

Мама Булка села за пианино, открыла крышку и бегло пробежалась по чёрно-белым клавишам.

– Давайте петь песню «Каравай!» Бабушка Тюря, вставайте в наш круг!

Плюшка запрыгала от радости и захлопала в ладошки. Её взяли за руки Батон и Рогалик. Хлебные человечки образовали круг и громко запели хором:

– Как на Плюшкины именины испекли мы каравай! Вот такой вышины! Вот такой нижины! Вот такой ужины!

Родственники сжали бабушку Тюрю со всех сторон плотным кольцом так крепко, что у старушки перехватило дыхание.

– Вот такой ширины!

Старшая Пшеничная выдохнула с облегчением, когда круг расширился.

– Каравай, каравай, кого любишь, выбирай!

И тогда слегка придушенная бабушка Тюря фальшиво запела:

– Я люблю, конечно, всех! Ну а Плюшку – больше всех!

Гости радостно зааплодировали и закричали. Громче всех орал дедушка Тёртый Калач:

– Теперь Плюшка будет караваем! Заходи живее в круг…

У Плюшки от удивления и растерянности округлились глаза. Слова деда она поняла буквально.

Настроение её моментально испортилось, по лицу малышки пробежала тень. Грустная и задумчивая, она вяло проговорила:

– Ну, раз вы так хотите… тогда я – Каравай.

Ворона от испуга схватилась крыльями за голову:

– Что теперь будет? Кар! Что будет? Что будет? Нельзя менять имя. Это всё равно, что поменять судьбу!

Её карканье встревожило помоечных голубей, и лесной гостье пришлось быстро ретироваться из Мучного переулка. Опасаясь птичьего гриппа, «садовая голова», не подозревающая о том, что её сородичи тоже поменяли ей имя и судьбу, решила не иметь общих дел с помоечниками, питающимися объедками. Заночевать ворона решила в городском парке: там обитали чистые, ухоженные и вполне приличные птицы. Несмотря на то, что сначала местная парковая стая показалась Зеваке воинственной, с ней всё равно было приятней иметь дело, чем с опустившимися на дно помойки замарашками.

Наступил поздний вечер. В городе Опаре сгустились сумерки. Закончился праздник у Пшеничных.

Плюшка, она же Каравай, надела на себя новенькую пижаму – костюм спящей красавицы.

Находясь в своей комнате, сидя на кроватке, малышка, которой сегодня исполнилось ровно три дня, что по человеческим меркам равняется шести годам, гордо известила родителей:

– Теперь у меня есть «севдоним»!

Мама Булка, обращаясь к Батону, поинтересовалась:

– А что такое «севдоним»? То, что сеют?

– Нет! Это не сеют! – возмутилась Каравай.

На папином лице появилась вопросительная гримаса, адвокат промолчал и пожал плечами, потому что не знал такого слова.

– Ребёнок устал… – Мама погладила дочку по головке и обратилась к мужу: – Батон, принеси, пожалуйста, малышке ромашковый чай. А я пока почитаю ей книгу про Хлеборею.

– Мне кажется, что она ещё до этого не доросла, – засомневался отец. – Расскажи ей лучше для начала обыкновенную историю о Колобке.

– Я уже выросла, я большая! – обиделась Каравай. – У меня даже есть «севдоним»!

– Наша малышка начала заговариваться… нести бред… – хлебный юрист нашёл собственное объяснение загадочному слову.

Плюшка сердилась, когда её не понимали. Она надула пухлые губки, скрестила ручки на груди и отвернулась от родителя к стенке.

Папа тихонько прикрыл за собой дверь и отправился на кухню за успокоительным напитком для дочери.

– Твой папа прав, – Булка мягко и тихо обратилась к капризной дочери, – рассказывать обо всём надо по порядку, чтобы не было путаницы. Потому что наша огромная страна Хлеборея образовалась после подвигов Колобка.

– А кто такой Колобок? – спросила малышка, повернувшись к маме.

– Великий поэт и путешественник, учёный-натуралист, первый хлебореец!

– У него тоже есть «севдоним»? – поинтересовалась именинница.

Мама Булка растерялась. Чтобы не попасть впросак, она допустила, что у Колобка, возможно, тоже имеется «севдоним». Боясь разочаровать дочь, она пообещала, что выяснит этот вопрос в «Хлебопедии».

– Когда будет свободное время, я обязательно схожу в библиотеку на Загородный проспект. Её директор Слоёный Язычок – большой знаток истории Хлебореи и научного колобизма – науки о том, что всё в хлебной вселенной имеет круглую форму. Он точно сможет ответить, был у нашего предка Колобка «севдоним» или нет.

После этого обещания Плюшка успокоилась, укрылась лоскутным одеяльцем и приготовилась слушать увлекательный рассказ мамы Булки о первом герое-хлеборейце.

Закрыв глаза, младшая Пшеничная представила себе Колобка таким, каким она видела его на чеканных портретах дедушки Тёртого Калача.

– Волшебная история про хлеборейцев начинается с выпечки Великого героя Колобка… – Мамин голос звучал вкрадчиво, Плюшка слушала Булкину речь, и одна картина в её голове сменяла другую. – Его мужественный образ до сих пор вдохновляет прямых потомков Колобка, опарцев, на подвиги. Первая сдоба сплачивает хлеборейцев в трудные моменты, даёт силы, чтобы жить и надеяться на лучшее.

Девочка приоткрыла глаза и проговорила:

– Я тоже хочу быть такой, как Колобок.

– Все хотят, – ответила рассказчица. – В каждом хлеборейце, независимо от того, где он живёт, есть частичка Колобка, его сдобный дух. Только, чтобы стать таким же, как он, надо потрудиться. Слушай внимательно, что было дальше, и не перебивай…

…Жили-были старик со старухой. Вот и говорит старик:

– Поди-ка, старуха, по коробу поскреби, по сусеку помети, не наскребёшь ли муки на Колобок?